Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 1983 год Страница 10

— Входите,— приглашает радушным жестом Хадж.— Правда, сам хозяин уехал в Алжир за серебром. Но вот его младший сын, Ахмед Унас.

В мастерской небольшой станочек, на стойке в гнездах размещены десятки пилок, ножниц, рашпилей и других орудий труда: судя по отполированным рукояткам, ими пользовались еще основатели рода Унасов, Ахмед, интеллигентного вида юноша, показывает, как делается пояс. Он берет со стола моток серебряной проволоки и отрезает несколько кусочков. Эти заготовки Ахмед гнет плоскогубцами, круглогубцами, щипчиками — получается фигурка, понятная пока ему одному. Затем достает со стойки серебряную пластинку и приваривает к ней проволоку горелкой. Теперь перед нами уже одна из составных пластин пояса с узором, похожим на венчик цветка. Эту пластину он соединяет звеном из той же проволочки с другой, готовой.

— Так, звено за звеном, делается пояс, похожий на те, которые носили еще в старые времена. — Ахмед протягивает тяжелый узорчатый пояс, снятый со стены. — Как и наши предки, и мой отец, и мои два брата — они живут на соседней улице со своими семьями — серебряных дел мастера. В каждом роду продолжает ремесло кто-либо из сыновей, полюбивших это искусство. А я решил стать экономистом — эта наука очень нужна нашей стране.

Ахмед Унас — студент Алжирского университета. Беседуя с нами, он очень одобрительно отозвался о мерах правительства, поощряющих ремесленников. Был принят «статус ремесленника», разработано постановление о сохранении и развитии всех национальных ремесел: ковроткачества, гончарного промысла, чеканки, производства золотых, серебряных, бронзовых изделий... Сейчас в Алжире создано новое профессиональное объединение — Национальный союз мелких торговцев и ремесленников.

Ахмед выводит нас узкими улочками на площадь... Автобус набирает скорость по горной дороге, и за спиной остаются в сумерках огни Бениани — серебряного города.

«Изящные и полные благородства»

Широкая магистраль, которую еще засыпают щебенкой и асфальтируют, уходит в сторону. Мы едем меж холмов, склоны которых укреплены земляными террасами и засажены деревцами, чтобы дожди не смывали почву. Аллея высоких эвкалиптов обрывается, распахивается ширь полей, усыпанных одинаковыми желтыми шарами дынь — яркими, блестящими, будто их только что отполировали и отсортировали на конвейере.

Возле пугала в феске примостились у дороги ребятишки — белокурые, курчавые (кабилы не только брюнеты — бывают и белокурые и рыжие). Перед ними на плетенке — аппетитные ломти дынь с благоухающей желтоватой мякотью.

Слева у дороги ульи и безглазые домики-гурби: окна их обращены во дворы, скрытые высокими тростниковыми изгородями. Одинокий феллах, согнувшись, налегает на плуг, распахивая полоску земли. Поджарые собаки поворачивают головы вслед автобусу. Здесь частные наделы.

Мы едем в деревню нового типа, в «социалистическую образцовую деревню».

Тяжкой была доля феллаха, когда издольщикам приходилось гнуть спину на богатеев. Колонизаторы по-своему распорядились с сельскохозяйственной страной: на лучших плодородных землях расположились хозяйства французов, отправлявших в метрополию в огромных количествах вино, фрукты, овощи. Когда колонизаторы сбежали со своих ферм, там возникли комитеты самоуправления. Но феллахи, боровшиеся за мечту о «своей земле», ждали, когда ее будут отбирать у богатых землевладельцев. И вот проведена реформа. «Аграрная революция» провозгласила: «Земля принадлежит тем, кто ее обрабатывает». Сейчас Национальный союз алжирских крестьян объединяет сельскохозяйственных рабочих государственных ферм, членов кооперативов «аграрной революции» и мелких частных производителей...

Абрикосовые и персиковые сады сменились мандариновыми. Обогнув холм, въезжаем в солнечную долину. У подножия хребта виднеется квадрат белых домиков под черепичными крышами.

Нырнув под арку, автобус выкатывается по прекрасной асфальтированной дороге на небольшую площадь. Нас встречают в основном ребятишки, прыгающие между цветниками, да издали смотрят женщины — мужчины работают в плодовых садах, обрабатывают посевы.

Страна поставила перед собой задачу: как можно скорее добиться продовольственной независимости. За три года — с 1980-го по 1982-й — затраты на развитие сельского хозяйства алжирской деревни превысили общий объем капиталовложений за предыдущие десять лет.

В рамках программы помощи крестьянству правительство уже построило десятки образцовых социалистических деревень, как и та, в которую мы прибыли, — «Нацириа».

— Это название можно перевести как «нация» и как «семья»,— говорит член комитета деревни Лалами Резки.— Мы живем в благоустроенных домах, о которых раньше феллахи и не мечтали, как одна большая дружная семья. На общих собраниях обсуждаем производственные дела, решаем, к какой машинно-тракторной станции обратиться, какую взять технику на сев, культивацию, уборку урожая. В трудных случаях обращаемся за помощью к агрономам, другим специалистам сельского хозяйства...

После беседы прогуливаемся по тротуарам меж невысоких, недавно высаженных деревцев.

Около одного дома нас вежливо приглашают зайти внутрь. Дом предназначен для одной семьи: жилые комнаты, ванная и кухня. Характерное для алжирского дома почти полное отсутствие мебели. Лишь у стен низкие сиденья вроде диванчиков, покрытые самодельными коврами, да в нишах стоят шкафчики с посудой.

— Разве так жил феллах в своем глинобитном гурби? У него не было ни света, ни теплой воды, а за перегородкой блеяли овцы,— говорит пожилой алжирец.

Сидящий рядом молодой крестьянин добавляет:

— Мы получили от властей не только землю и дом, нам помогают инвентарем, семенами, удобрениями. Мои дети учатся — построили школу на 300 человек; если кто заболел — есть медпункт.

— Наш комитет следит за порядком в деревне, чтобы все учреждения работали хорошо, чтобы «сервис» был на уровне, чтобы коммуникации действовали исправно, — показывая нам улицы поселка, объясняет Лалами Резки. — В деревне много жителей, возникает масса вопросов. Решать их нужно быстро: когда люди довольны, им и работается лучше.

Вопросов много, но главное достигнуто: теперь крестьянин продает продукцию со своего поля прямо госучреждениям, минуя перекупщика, который раньше и крестьян обдирал, и в городе цены на овощи, фрукты взвинчивал.

Разговариваем о том, какие самоуправляемые хозяйства и кооперативы рентабельнее, как это сочетается с частным производством; насколько государственная политика по отношению к крестьянину уменьшает миграцию жителей села в город; что лучше: большая «образцовая деревня» или хозяйство поменьше, как в других вилайе (областях), где в поселках по 30—40 домов и каждой семье выделяется личный приусадебный участок.

Незаметно дошли до околицы и видим, как по полю движется красный трактор. В окне кабины — разгорячённое лицо лихого тракториста в чалме.

Незадолго до поездки я читал алжирские письма Карла Маркса. Вот как он описывал арабов, которых называл маврами:

«Они ростом выше среднего француза, у них продолговатые лица, орлиные носы, большие и сверкающие глаза, черные волосы и борода, а цвет их кожи бывает всех оттенков от почти белого до темно-бронзового. Их одежда — даже нищенская — красива и изящна: короткие штаны (или мантия, скорее — тога, из тонкой белой шерстяной материи) или плащ с капюшоном; для прикрытия головы (в неблагоприятную погоду, при сильной жаре и т. п. для этого служит также и капюшон) употребляют тюрбан или кусок белого муслина, которым они подпоясывают свои штаны; обыкновенно они оставляют ноги босыми и не обуваются, а лишь изредка надевают туфли из желтого или красного сафьяна.

Даже самый бедный мавр превзойдет величайшего европейского актера в «искусстве драпироваться» в свой плащ и в умении выглядеть естественным, изящным и полным благородства, ходит ли он или стоит неподвижно...»

Дальше Маркс описывал, как сидят алжирцы верхом на муле или лошади... Это было сто лет назад.

Сейчас перед нами современный житель новой деревни мастерски вел трактор, оставаясь «изящным и полным благородства».

Машина шла неторопливо и мощно, у края поля плавно поворачивала, поднимая вверх сверкавшие на солнце лемехи. За трактором тянулась чернота ровных пластов вспаханной земли...

Окончание следует

В. Лебедев, наш спец. корр. Фото Т. Гороховской

По дну северотиманского «моря»

На десятом километре маршрута излучина реки Безмошицы вывела меня и рабочего Алексея Дьячкова к большому обнажению песчано-глинистых пород. Тогда мы и предполагать не могли, что идем по осадкам еще не обозначенного на геологических картах этого района нижнемелового моря.