Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1988 год Страница 10

Нетрудно заметить, что большая часть изображений — это фигуры диких животных, выполненные в той же манере, что и росписи на древнеиранских сосудах, найденных при раскопках памятников IV—III тысячелетий до нашей эры. Те же стилизованные рога, та же форма туловища, переданная у всех животных в виде двух одинаковых треугольников, которые соединяются вершинами. Иногда это хищники с когтистыми лапами, иногда быки и козлы, кони и олени. Пары животных, порой разных, впряжены в повозку. Конечно же, это не реальные картинки, а элементы древнего мифа. У повозки — маленькие сплошные колесики, кузова нет. За повозкой идет мужчина. В руке он держит какое-то орудие вспашки, напоминающее рало. Это мифический герой ритуальной пахоты. А рядом с такой сценой часто изображены солнце или солнцеголовые люди с бубнами. И тут же высечена одна и та же загадочная горизонтальная длинная полоса, на обеих концах которой — два диска. Иногда, видно, что один диск — это солнце с лучами, а другой — луна. Можно допустить, что так показаны день и ночь, или день, равный ночи, или просто линия горизонта и вращение небесных светил.

Животные, повозки, пахота, ритуальные танцы, диски — нет сомнения, что это древний земледелец, заклиная счастливое рождение и плодоношение в природе, обращал свои мольбы к небу и солнцу. Культовый характер подобных сюжетов подчеркивают и пары мужчин и женщин, символизирующие плодородие.

Проходили века, стирались с камней рисунки, но поднимались на Саймалы-Таш новые поколения паломников и в доказательство неизменности веры подновляли рисунки. Это омолаживание старых сюжетов отчетливо заметно и сегодня — по оттенкам патины.

Появлялись, конечно, и новые сюжеты, и новые персонажи в Саймалы-Таш. Мы думаем, что с середины II тысячелетия до нашей эры сюда пришли скотоводы из горных районов, которые, возможно, какое-то время сосуществовали одновременно с земледельцами. Не случайно рядом с изображением пахоты высечены в Саймалы-Таш боевые колесницы. От повозок, о которых уже шла речь, они отличаются формой кузова, положением возничего, стоящего в кузове, да и колеса у них большие и со спицами. Эти колесницы могут быть сравнимы с подобными же рисунками — петроглифами, открытыми ныне на огромной территории от Китая до Швеции, от Монголии до Италии.

И тысячу лет спустя, во времена саков, святилище также навещали люди и оставили рисунки, выполненные в знаменитом «зверином стиле», который был широко распространен по степной скотоводческой зоне Евразии от Монголии и Северного Китая до Северного Причерноморья. Но таких рисунков мало, и можно предположить, что тогда святилище заканчивало свое существование. И все-таки жизнь здесь не угасла. Места эти всегда почитались как священные, традиционно запрещалось уничтожать рисунки. Старожилы окружали горы легендами, и сейчас живы старики, в памяти которых не стерлись рассказы о том, что в ущелье, за перевал Кугарт, поднимались верующие, приносили подарки богам, совершали жертвоприношения.

Но, конечно, расцвет святилища Саймалы-Таш связан с эпохами ранней и развитой бронзы. В этом особое значение и уникальность памятника.

Изучение высокогорных святилищ только начинается, мы еще далеки от полного прочтения этих древних посланий. Еще многие исследователи повторят путь паломников на гору Солнца.

Тянь-Шань, перевал Кугарт

Элеонора Новгородова, кандидат исторических наук

Оджуго-Драйв, 8

Завтра утром они улетают домой в Нигерию. Чемоданы, сумки и коробки заполняют всю комнату, а гости только что ушли за последними покупками: Джастина Олюе, ее дочь-студентка, элегантная, уверенная в себе Джулия, и два сына, Джбесими и Эси — оба еще ходят в детских костюмчиках, из которых немного выросли, но зато в новых великолепных галстуках.

Два года назад Джастина впервые приехала к нам с детьми. Она привезла африканские гостинцы: полные сумки бананов и джем из кокосовых орехов. Тогда я помогала им делать покупки. Хождение по магазинам занимало целые дни, и накуплено было... Джастина объяснила: у нее небольшая лавочка, прямо в доме, и это все — товар. Торговля процветает, и все потраченное окупилось с лихвой. С тех пор ее поездки к нам за покупками стали регулярными.

Мы знакомы уже двадцать пять лет. Началось все с того, что как-то на рождество муж привел чернокожего гостя. Молодой человек очень понравился детям и стал часто к нам заходить. Дэниелу Олюе тогда было двадцать восемь лет, он приехал в Европу за свой счет, прилично выучил немецкий и начал заниматься в школе пивоварения. Как-то раз он мне рассказал, что в Нигерии у него осталась жена с ребенком; он боялся, что долгая разлука не приведет ни к чему хорошему, и хотел бы, поскольку он уже более-менее устроен, чтобы она приехала сюда и тоже выучилась какому-нибудь делу.

Короче, я помогла им: написала необходимые письма и поручилась за Джастину. Так появилась наша «африканская принцесса» в широкой пестрой юбке, с величественным тюрбаном на голове и поселилась у нас. К счастью, она знала английский. Мы подружились. Я постигла тайны африканской косметики, умение заплетать из тоненьких прядок промасленных волос бесчисленное множество косичек.

Джастина прожила у нас недолго. Она хотела стать медсестрой, и соседи нашли ей место в католической больнице. По счастью, она была католичкой и привезла с собой свидетельство о крещении, послужившее как бы входным билетом в больницу.

И тут началось! Приезжал брат за братом, и все они начинали учиться пивоварению. Наверное, это были не родные братья, а двоюродные, а может, и вообще не братья, а одноплеменники. Кто разберется в родственных связях в таких гигантских семьях? Дэниел командовал ими, как полком, а они, научившись немецкому, называли его «господином» и на «вы». Наконец, Дэниел дотянул до выпускных экзаменов, Джастина получила диплом медсестры, и они вернулись в Африку. Потом несколько лет приходили к рождеству из Нигерии открытки с поздравлениями, сообщения о рождении детей, фотографии всей семьи, портрет старшего сына в выпускной мантии, снимок красивой дочурки. Дэниел стал мастером на пивоваренном заводе английской фирмы, Джастина работала медицинской сестрой, закончила курсы акушерства.

Через двадцать пять лет после нашей последней встречи я лечу к ним в Африку. Дозвониться Дэниелу мне удалось только из аэропорта Бенин-Сити. Через полчаса он появляется в небольшом зале аэродрома. Он просит извинить, что придется ехать в небольшом «фольксвагене», большая машина «бентли» («Бентли», разновидность «роллс-ройса»,— очень дорогая машина.— Прим. ред.) с шофером, Джастиной и двумя детьми ждет меня на лагосском аэродроме, до которого отсюда — полдня пути: моя телеграмма не дошла.

Едем бесконечными улицами вдоль рядов одноэтажных домов, почти в каждом магазинчики и лавчонки, вот несколько новых бунгало, а вот и наша улица Оджуго-Драйв. За синими решетчатыми воротами, которые можно открыть только изнутри, за высокой стеной в тени раскидистого дерева спрятался каменистый дворик. К решетчатым дверям веранды ведет мостик через канавку, выложенную голубым кафелем. В воде неизвестные мне растения, между ними плавают огромные усатые рыбы. Дорогие золотые рыбки, сообщают мне, к сожалению, погибли. А этим усатым здесь хорошо. По-английски они называются mud-fish — «болотные», потому что в болоте они как дома. Это священные рыбы древнего королевства Бенин.

Затемненная гостиная отделана деревом. Занавеси, подушки, ковры. В полутьме на кушетке различаю какую-то фигуру. Это мать Дэниела, очевидно, первая леди этого дома. Она радушно здоровается со мной и благодарит за все, что мы сделали для ее сына. Дэниел переводит — его матушка не говорит по-английски. Красивая девушка, которую я еще не знаю, готовит для меня стол: кукурузные хлопья, тосты, яичница с рыбой.

Позже возвращается из Лагоса хозяйка дома, моя милая Джастина. Мы обнимаемся и без конца переживаем, как это мы могли так разминуться. Шофер приносит огромный груз — покупки, которые Джастина сделала по дороге.

Мне отвели комнату в дальней части дома, и я улеглась в широкую, наверное, супружескую постель. Два окна в противоположных стенах, а между ними легкий сквознячок. Это отлично, ибо я не выношу вентилятора под потолком. Жара, влажность и, как звон колокола, звуки в ночи: лай собак, гудение комаров и рев радио у соседей. Время от времени где-то рядом ударяют по подвешенному рельсу — предупреждение грабителям. Приходится сторожить что имеешь. Двор всю ночь залит неоновым светом, и моя комната тоже. Засыпаю с трудом.

С рассветом меня разбудил гомон птиц. Проснулся и весь квартал: овцы, дети, самолеты, радио, неумолчно плещется вода.