Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №05 за 1980 год Страница 10

...Понедельник — день тяжелый!

Все началось с того, что мы поздно выехали из Окене, и только около одиннадцати я приступил к работе. Первая точка наблюдений была расположена на плантации кассавы, под высоким сухим деревом, в котором, я знал, гнездятся свирепые африканские пчелы. Несмотря на мои предупреждения о соблюдении тишины, рабочие, пока я измерял углы, начали свой обычный веселый галдеж.

Вдруг я увидел, как Дауда, державший зонт, — этот франт всегда выбирал дело полегче, — неожиданно отбросил его в сторону и бросился наутек, лихо перемахнув через высокий куст кассавы. Необычный шум встревожил пчел, и они накинулись вначале на рабочих, которые с воплями разбежались во все стороны, а затем атаковали и меня. Несколько минут я довольно успешно отбивался полевым журналом от отдельных пчел, но, когда они накинулись целым роем, тоже срочно ретировался, оставив поле боя за противником. Не меньше пятнадцати укусов и разбитые солнцезащитные очки, без которых трудно обходиться в здешних местах, — так закончилось их первое нападение на меня.

Выждав минут десять, пока пчелы успокоились, я тихо пробрался к теодолиту, намереваясь закончить измерения. Это удалось сделать в несколько заходов, так как то и дело приходилось как пуля вылетать из-под дерева при появлении первых разведчиков.

К вечеру у меня начался сильный жар, вся шея, спина и грудь вздулись от укусов. Ночь я провел в полузабытьи, и только на следующий день к полудню стало немного полегче. Врач, к которому я обратился за помощью, успокоил меня, объяснив, что смертельный исход бывает после 30—35 укусов. Хорошенькое утешенье! Нам ведь здесь еще работать не один день.

Однажды меня разбудили странные звуки, похожие на глухой рокот дальней грозы, надвигающейся с гор: в это время года редкая ночь обходилась без тропического ливня. Звуки быстро нарастали, и вот уже стало ясно, что это грохочут барабаны. Периодически в их грохот вплетались визгливые звуки дудок, нестройно вторивших тамтамам в своеобразном ритме.

Выйдя на плоскую крышу гостиницы, я увидел необыкновенно красочное зрелище: по улице двигалась многолюдная процессия, освещенная яркими фонарями и факелами. Во главе ее шествовали несколько мужчин, державших над головами странное сооружение, которое состояло из укрепленных на общем основании шести огромных черных рогов буйволов, сходящихся вверху остриями. В центре стояла фигурка какого-то божка из черного дерева, причем здесь же был привязан живой белый петух, изредка одурело трепыхавший крыльями. Идущие рядом мальчишки беспрестанно обмахивали это сооружение большими опахалами на длинных ручках.

Многие участники шествия тоже несли какие-то резные подставки, фигурки и просто пальмовые ветви.

Поравнявшись с гостиницей, процессия остановилась, и ее участники образовали круг, в центре которого оказалась очень высокая фигура человека в белом балахоне с капюшоном и непомерно длинными рукавами. Балахон был расшит узкими цветными лентами в виде бахромы, на шее болталось ожерелье из кожаных цветных мешочков и обезьяньих зубов, игравших роль амулетов. В прорезях капюшона на месте глаз жутковато-таинственно мерцали огоньки электрических лампочек. В руках колдуна были погремушки из высушенных тыкв с длинными ручками.

С новой силой затрещали тамтамы, загудели, запищали флейты и рожки, затем в круг из толпы выскочили несколько танцоров, одетых в яркие карнавальные костюмы или просто в широкие цветные шаровары. В едином синкопическом ритме танца они то сходились в центре круга, взявшись за руки, то разбегались в стороны, резко меняя характер и ритм танца, переходя к стремительной неистовой пляске с самыми различными вариациями: одни крутились волчком вприсядку, другие лихо отбивали пятками такт в стиле традиционных нигерийских танцев.

На крыше вместе со мной толпились обитатели гостиницы, наверное, заранее узнавшие о предстоящем ночном празднестве. Они бурно реагировали на происходящее на улице, вместе с толпой что-то декламировали хором и вразнобой на языке племени игбирра. Когда начались танцы, многие из них с радостными возгласами бросились вниз по лестницам, чтобы присоединиться к празднеству.

Минут через пятнадцать-двадцать толпа двинулась дальше по улицам города. До самого рассвета из разных мест доносились рокот барабанов, звуки труб и праздничный шум.

Утром мы узнали, что начались традиционные празднества, посвященные началу весны. Как ни странно, вблизи от экватора, на пятом-шестом градусе северной широты, природа и люди тоже радуются приходу весны, хотя неотличимой, на наш взгляд, от зимы или лета...

По приезде в Лагос мы узнали, что состояние здоровья у Риона Александровича Смирнова ухудшилось, несмотря на усилия врачей. Болезнь свалила геолога в постель в самый ответственный момент работы над заключением об инженерно-геологических условиях района, намеченного для строительства. Без этого заключения нельзя было решить вопрос: быть заводу на берегу Нигера или вновь начинать изыскания площадки на новом месте. Смещение позвонков — совсем не шутка: нельзя ни повернуться, ни сесть, ни встать. Однако Смирнов, лежа в течение целого месяца на широком листе толстой фанеры, подложенной под одеяло, и превозмогая боль, упорно писал заключение, держа немеющими руками бумагу и карандаш. Когда сил не хватало, диктовал текст Саше Фадееву. Только после окончания работы над заключением и сдачи его Нигерийскому управлению стали Рион Александрович дал согласие на отъезд на Родину.

После сдачи отчета о первом этапе работ мы вновь возвратились в район изысканий вместе с геологом Валентином Ивановичем Ляшенко, приехавшим на смену Смирнову. Но на этот раз мы решили отказаться от несуществующих удобств отеля и переселиться в палатку в небольшом поселке геологов, построенном Управлением стали неподалеку от Окене. Передо мной стояла новая задача — проверить в поле и оценить составленные частной фирмой топографические карты, которые были необходимы для разработки технического проекта и рабочих чертежей завода. Еще более сложное задание было у геолога Ляшенко: совместно с геологической фирмой «Сол-Фонд» выполнить большой комплекс инженерно-геологических изысканий. А ведь, помимо основной работы, немало времени уходило на консультации и помощь нигерийским специалистам и обучение местных рабочих.

Попутно приходилось заниматься рационализаторством и изобретательством, разрабатывая различные приспособления и устройства для решения нередко возникавших производственных проблем. Например, в условиях острой нехватки теологического оборудования в стране Ляшенко по своей инициативе сконструировал весьма простое в изготовлении приспособление для испытаний грунтов нагрузками на штамп, что позволило Управлению стали отказаться от закупки в Англии дорогостоящего оборудования.

Особенно много хлопот доставляла Валентину Ивановичу проходка шурфов, которые приходилось вручную долбить ломами и кайлами в скальных породах.

Шурфы оказались твердым орешком еще и потому, что в них необходимо было не просто спускаться посмотреть породы, а довольно подолгу работать, делая их описания и отбирая, вернее вырезая, образцы. Палящее солнце нагревало шурф до температуры настоящей жаровни, и поэтому попавшие туда за ночь мелкие зверьки и полчища цикад быстро погибали, устилая дно сплошным зловонным ковром.

Да и сами ежедневные пешие переходы по лесу и саванне отнюдь не похожи на оздоровительные прогулки: в сезон дождей ноги разъезжаются в жидкой глине, а каждый ботинок весит не меньше пуда; не легче и в сухое время года, когда саванна выжжена пожарами и солнцем, а в воздухе кружится метелица из сухого пепла и пыли, взлетающих фонтанчиками из-под ног.

...И вот позади год жизни в Нигерии. Остались в прошлом дни и месяцы, когда работать зачастую приходилось, не считаясь ни с погодой, ни с выходными днями, ни с временем суток — ведь материалы изысканий были нужны проектировщикам как хлеб.

И тут не могу не вспомнить трудившихся вместе с нами нигерийских коллег, окончивших советские вузы,— инженеров Метчи, Аделойе, Огунси и многих других, которые отдают много сил созданию в стране новой отрасли промышленности — черной металлургии.

Радостно сознавать, что по материалам инженерных изысканий, выполненных с участием советских специалистов, ленинградским институтом «Гипромез» уже разработан технический проект строительства завода. А там, где еще недавно стояли труднопроходимые заросли, по которым пробивались изыскатели с теодолитом, раскинулась просторная рабочая площадка, на которой развернулась подготовка к строительству первоочередных объектов будущего металлургического гиганта в африканской саванне.