Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1971 год Страница 10

А через пять лет по проекту архитектора А. П. Брюллова был поставлен и первый в городе памятник — памятник командиру «Меркурия» капитан-лейтенанту А. И. Казарскому и его экипажу. Через три четверти века в память знаменитого брига был назван новый, только что спущенный на воду крейсер 1-го ранга. У него была долгая жизнь и два дня рождения. Первое, как и у всякого корабля, — когда его спустили на воду, и второе — когда корабль буквально воскресили.

В ночь с 21 на 22 октября 1916 года крейсер в сопровождении эскадренного миноносца «Пронзительный» совершил свой последний боевой рейс. До этого были бесконечные боевые походы первой империалистической войны, и корабль, страдавший хронической усталостью машин, теперь находился в резерве — во «второй линии» флота. На прикол он встал под крутым берегом в севастопольской Южной бухте и, казалось бы, навсегда.

27 апреля 1919 года в бухте раздались несильные глухие взрывы. Убегающие белогвардейцы и интервенты взрывали в Южной бухте русские корабли. А на рейде за Константиновским фортом и остатками боновых сетей маячили серые контуры английских и французских дредноутов и крейсеров. Их орудия смотрели на город.

В эти дни на севастопольском рынке можно было приобрести самые необычные и разнообразные вещи: глубомер с подводной лодки «Тюлень» и медный кран корабельного отопления с линейного корабля «Синоп», кожаную диванную покрышку адмиральской каюты с «Евстафия» и главный компас с «Борца за свободу». С обреченных кораблей ловкие люди тащили все, что подвертывалось под руку.

«Память Меркурия», ржавый и запущенный, со взорванными цилиндрами, с ободранными и ограбленными каютами, стоял в это время на своем прежнем месте в Южной бухте. В море, за Константиновский форт, уходил в черной туче дыма последний английский крейсер «Калипсо».

«Уходят... И лишь изуродованные трупы русских кораблей, когда-то доблестно сражавшихся с «Гебеном», остаются несмываемым памятником бесславных «подвигов» могучего флота могучей Антанты», — писала 29 апреля 1919 года газета «Известия» Севастопольского революционного комитета.

Но корабли еще могли быть восстановлены.

31 мая 1919 года в Москву из Севастополя был послан «Список учреждений и кораблей Морского ведомства... с указанием числа служащих на них военных моряков». В этом списке вместе с «Борцом за свободу» и другими старыми линейными кораблями и крейсерами упоминается и «Память Меркурия». На нем в это время служило согласно списку всего, десять военморов. Очевидно, это была лишь охрана корабля.

Вскоре Крым заняли деникинцы. И еще четыре долгих года стоял крейсер в Южной бухте. Со взорванными машинами, с рыжей замусоренной палубой, длинный трехтрубный крейсер, казалось, намертво прирос к берегу. Рядом с ним на корабельном кладбище «покоились» «Синоп», «Три святителя», «Иоанн Златоуст», «Евстафий», стоял и «Борец за свободу» (бывший «Потемкин»).

(Имя этого корабля, первым поднявшего в русском флоте флаг восстания, известно всем. Известно, что он был после восстания переименован царем («Потемкин» стал «Св. Пантелеймоном»). Дальнейшая его судьба для многих оставалась загадочной. Куда же исчез броненосец? Большая Советская Энциклопедия считает его потопленным у Новороссийска во время знаменитой гибели эскадры. «Потемкин» вместе с другими кораблями Черноморского флота был по приказу Советского правительства затоплен у Новороссийска. По окончании гражданской войны поднят, но ввиду сильных повреждений машинной части был разобран» (БСЭ, том 34).

Писатель Виктор Шкловский считает корабль уничтоженным вскоре после переименования. «Сам опальный броненосец, — пишет он, — был сперва переименован, потом уничтожен...» (В. Шкловский, Жили-были).

В «Списке кораблей русского парового и броневого флота» С. П. Моисеева, в труде серьезном, скрупулезном, точном, в графе «Примечательные события в истории корабля» ничего не сказано о последнем причале «Потемкина» — таинственный прочерк.

По некоторым другим данным, корабль был уведен якобы в 1920 году бароном Врангелем во французскую Бизерту.

Но он не был затоплен у Новороссийска!

Не был уничтожен царем!

Не был уведен Врангелем!

Он до последнего своего дня оставался в родной бухте. Стоял у родного причала. Всего два года он не дожил до своего знаменитого рождения на экране кино. — Прим. автора.)

Но недолго им оставалось так стоять. Наступил 1923 год. Сначала на одном, потом на другом морском великане зашипела газорезка, плавя тяжелую двенадцатидюймовую сталь.

«Старые броненосцы грузно сидят в воде, как диковинные утюги, — писала 10 октября 1923 года севастопольская городская газета «Маяк Коммуны». — Они отслужили свою службу и давно запросились в лом. Но разруха не пускала... И забытые и страшные в своей заброшенности, год за годом они жутко маячили у пристани...

Пока работы ведутся на одном великане, но на очереди и другие... Здесь сотни и сотни тысяч пудов стали, дорогие механизмы, цветные металлы, цепи толщиной в детское туловище, железо различных форм... Можно из этого наделать сотни паровозов или тракторов. Можно много полезного наделать. Ныне железо в цене. Все на переработку пойдет.

Старые броненосцы, тени мрачного прошлого, гулко повторяют слова замасленных людей...» — с таким несколько мрачноватым пафосом описывал журналист с псевдонимом «М-р» начало разборки кораблей.

Но «Память Меркурия» (теперь крейсер был переименован в «Коминтерн») восстановить оказалось возможным.

Основной трудностью было то, что на крейсере взорваны цилиндры главной машины. Выточить такие цилиндры на заводе не могли. Не было ни станков, ни нужных марок чугуна. И все-таки старики мастера севастопольского морзавода во главе со старшим механиком крейсера Д. П. Вдовиченко нашли выход: старики вспомнили, что на Балтике есть крейсер, у которого безнадежно поврежден корпус, но цела машина. Это был «Богатырь».

(«Богатырь» — родоначальник знаменитой корабельной «династии» крейсеров 1-го ранга. В японскую войну этот крейсер входил в состав владивостокской эскадры. Весной 1904 года потерпел аварию в заливе Посьет. На скорости 10 узлов в тумане сел на мель и свернул таран. Долго ремонтировался. В 1906 году возвратился на Балггику и воевал в первую мировую войну.

По его чертежам строился и не менее известный балтийский крейсер «Олег», который под флагом контр-адмирала Энквиста догнал эскадру Рождественского на пути к Цусиме.Корабельными родственниками «Богатыря» и «Олега» были и построенные в самом начале века пятитрубный «Аскольд» и четырехтрубный знаменитый «Варяг».

Для черноморской эскадры по проекту этого типа позже начали строиться «Очаков» («Кагул») и «Память Меркурия» («Коминтерн»). — Прим. автора.)

«Коминтерн» и «Богатырь» строили разные заводы, но корабли даже внешне были очень похожи. Одинаковыми у них оказались и цилиндры главной машины. На Балтику отправилась специальная экспедиция...

Крейсер впервые отошел от стенки в Южной бухте — второго места своего рождения — в последних числах апреля 1923 года.

Началась погрузка угля, самые тяжелые общекорабельные работы.

«Я подал оркестру знак играть «угольный» марш... Был у нас и такой марш, — вспоминает начальник команды музыкантов крейсера Никита Лаврентьевич Бияковский. — Под марш бригады грузчиков цепочкой заспешили с мешками угля на борт корабля. В мешках был отборный донецкий антрацит, «чернослив», так звали его моряки.

От «чернослива» постепенно чернели лица, руки, волосы. Угольная пыль хрустела на зубах. Музыканты вытряхивали из мундштуков тягучие черные капли...

Оркестр непрерывно играл марш. Потом пошли вальсы, польки-бабочки... У музыкантов беспощадно болели и ныли губы. У грузчиков — руки и спины. При электрическом свете под черную метель угольной пыли грузили до поздней ночи...»

А через несколько дней, 1 мая 1923 года, севастопольцы провожали крейсер на ходовые контрольные испытания.

Поблекшие адмиральши и каперангши, все многочисленные «бывшие» иронически переглядывались меж собой. Перед выходом крейсера по городу, как писала несколько дней спустя севастопольская газета «Маяк Коммуны», «старорежимными обывателями» был пущен фантастический слух: «Коминтерн» сам идти не сможет, и его будет вести на невидимом буксире подводная лодка... Но крейсер шел самостоятельно и вскоре развил такой ход, который бы не смогла держать под водой в то время ни одна подводная лодка в мире.

Через несколько месяцев «Коминтерн» во главе эскадры вышел в свой первый учебный поход.

«Все произошло просто и неожиданно, — рассказывал Андрей Александрович Дивавин. В 1922 году он, ярославский комсомолец, посвятивший впоследствии всю жизнь флоту, был одним из тех двух с половиной тысяч, кто по первому шефскому набору пришел на флот. — Воды шире Волги у Ярославля я не видал. А тут попал на море... На Корабельной стороне нас развели по ротам. Я был зачислен в 5-ю. Одели нас в бушлаты из серого, буквально просвечивающего сукна, выдали тельняшки и ботинки с картонными подметками — и то только тем, у кого уже никуда не годилась обувь. Так началось наше оморячивание.