Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №05 за 1985 год Страница 10

Двоих автоматчиков и сапера обнаружили недалеко от траншеи, они сдерживали напор со стороны правого фланга. Исраелян взял у Скороходова пулемет, велев принять раненого. Бойцы, подобрав трофеи и раненых, под свист пуль и разрывы снарядов уползли в сторону своей обороны. Оттуда уже летели один за другим снаряды. Артиллеристы полка по сигналу красной ракеты начали прикрывать уходящих разведчиков...

Наутро в полку подвели итоги. К двум разведанным раньше артиллерийским батареям прибавилась третья. Обнаружены были еще два пулеметных гнезда, дот и три минометных гнезда. Исраелян доложил об инженерных сооружениях врага. Командир полка объявил всем благодарность. Получив ценные сведения, полк готовился к наступлению.

Спустя десять дней, 17 ноября 1943 года, в полк поступил приказ командира 182-й стрелковой дивизии. Командир дивизии за смелые действия, оперативность и находчивость наградил командира отделения Исраеляна Георгия Аванесовича только что учрежденным орденом Славы III степени.

Многие участники того ночного рейда были отмечены боевыми наградами. Георгий стал первым награжденным орденом Славы не только в дивизии, но и во всей армии, в стране. Тогда же ему было присвоено очередное солдатское звание — старшина. Исраеляна повысили в должности. Он стал командиром саперного взвода.

Ордена Славы II степени Георгий Аванесович был удостоен в Прибалтике, а I — в Пруссии. К концу войны Исраелян стал полным кавалером ордена Славы.

Первыми полными кавалерами, а значит, и первыми награжденными орденом Славы I степени стали сапер ефрейтор Питенин М. Т. и разведчик старший сержант Шевченко К. К. Указ Президиума Верховного Совета СССР об этом награждении вышел 22 июля 1944 года.

За время Великой Отечественной войны полными кавалерами ордена Славы стали 2562 воина. Полный кавалер ордена Славы по своему положению и правам приравнен к Герою Советского Союза.

Григорий Резниченко

Белые олени на зеленом лугу

Может быть, не так часто, как хотелось бы, видимся мы со старыми друзьями. Но перед 9 Мая обязательно встречаемся на ленинградской квартире Савеловых за прочным столом, сработанным еще отцом Петра. На белой скатерти желтеют выцветшие фото. На одном — курносый мальчишка в пилотке с медалью на груди опирается на автомат. Это Петька Савелов, сын полка, разведчик, не раз бравший «языков», отлично владевший автоматом и так же отлично игравший на трубе в полковом оркестре.

Пять братьев Савеловых сражались с врагом на разных фронтах Отечественной — двое сложили головы, защищая родную землю, не вернулись домой. Нет за столом в канун 40-летия Победы и наших отцов — доконали их старые раны. Многих уже нет...

Внук Петра (давно уже Петра Павловича, главного инженера одного из предприятий Ленинграда, где начинал рабочим) сидит на коленях у Александра, брата Петра. Мальчик звенит наградами на груди Александра Павловича — ими как раз очень удобно поиграть, потому что Александр низко склонился над столом, рассматривая привезенные мной слайды и альбомы из Чехословакии. Задержался его взгляд на одном из тихих пейзажей Северной Чехии, где по долинке в кустах пробивалась неширокая река.

За такую же речку уцепились тогда гитлеровцы, окопались, не пропускали вперед наши танки, и сами стали огрызаться танковыми контратаками. Больше всего запомнился этот бой на чешской земле Александру, может быть, еще потому, что именно на долю его расчета выпала задача повернуть фашистские танки.

Как кадры хорошо запомнившегося фильма, видит он своих друзей-однополчан в болотной жиже, ободренными в кровь о металл руками. Проваливаясь в рытвины, мокрые, красные от натуги, протащили они на себе пушку через болото и установили ее за низкорослыми кустиками, чтобы ударить во фланг вражеским танкам.

До сих пор он слышит охрипший от холода и команд голос наводчика: «Хорошее место! Давайте устанавливать...» Слышит тяжелое дыхание бойцов, громкие шлепки тяжелых капель с мокрого орудийного щита, слышит — мороз по коже — лязганье гусениц танков.

До сих пор Александр помнит чей-то тонкий голос: «Надо залепить с первого раза...» Конечно, сразу надо попасть, иначе танк сомнет расчет. И Александр шагнул к пушке, когда увидел в просвет меж ветками, как, грузно покачиваясь, танк с крестом уверенно прет вперед... После первого же выстрела танк крутанулся на одной гусенице, перегородив дорогу остальным. Дальше уже было легче.

За этот бой Александр получил орден Славы третьей степени. Этой серебряной звездой и поигрывает внучок.

А мы с Петром Савеловым смотрим на снимок, где на постаменте стоит танк. Мы с Петром Павловичем вместе ездили в Чехословакию, и был еще в нашей группе ленинградский рабочий и поэт Володя Зубов. Помнится, когда у нас была встреча с чешскими рабочими, он прочитал им свои стихи:

Советский танк уральской стали,

Наверно, чем-то знаменит,

Коль на высоком пьедестале

На пражской площади стоит.

Володя замолк, и еще стояла тишина, мы даже подумали, что не все поняли, но тут поднялся старый рабочий Франтишек Рачек и сказал всего одну фразу: «Я воевал бок о бок с русскими — это очень храбрые солдаты и очень хорошие друзья».

Похожие слова я услышал совсем недавно у такого же танка на каменном пьедестале в городе Мост, в тех местах, где освобождал чешскую землю Александр Савелов. Только Станислав Штис, сказавший их, гораздо моложе Франтишека Рачека: в победном сорок пятом ему едва исполнилось пятнадцать лет.

Немцы попытались задержать наши войска у города Литвинова, защищая химический завод, где делали синтетическое жидкое топливо. Большинство немцев, оставив Литвинов, уходило через Мост. Отстреливались, стараясь побольше утащить награбленного добра. А самые фанатики-фашисты остались оборонять завод — у них была артиллерия, зенитная и противотанковая.

Станислав работал помощником столяра в мастерской, туда пригоняли работать советских военнопленных. Они не знали столярного ремесла, и чехи помогали им потихоньку от мастера-немца. Когда наступление советских войск от Берлина притормозилось у Литвинова, Станислав со своим другом Мирославом Моцем (сейчас он преподает в техникуме) по совету военнопленных составили карту перехода через Рудные — по-чешски Крушные — горы в обход немецкой обороны. Эту самодельную карту нужно было срочно передать нашим солдатам. И подростки пошли вроде бы по поручению мастера в деревню. Прятались по дороге в канавах и оврагах: любая случайная встреча с гитлеровцами могла закончится петлей, да и от обстрелов надо было беречься. Карту доставили. Наши части взяли Литвинов, и колонна танков с красными звездами на башнях вошла в город Мост. Станислав вышел на дорогу, когда против его дома остановился запыленный Т-34, на броне которого сидели усталые бойцы с автоматами. Из люка вылез чумазый солдат, спрыгнул на землю, сдвинул шлем на затылок и, улыбнувшись Станиславу, попросил напиться.

Этот экипаж остановился у них в доме; Станислав вечерами допоздна слушал рассказы бойцов, особенно того улыбчивого солдата. Он говорил с шутками-прибаутками, мог спеть и сплясать. Оказалось, солдат всю войну прошел на своем танке. Жаль, Станислав не запомнил, как их звали, кроме одного, постарше других — Ивана Михайловича Дудко, тот все хотел развеселить ребят, дарил им лакомства.

— Но под немцами мы разучились играть,— говорит Штис.— Мы были детьми войны...

Он еще раз оглядывает Т-34 на пьедестале, откинув назад волнистые с проседью волосы и хмуря темные брови.

— Да, мы не умели играть и громко смеяться,— повторяет он, качая головой.— Но мы понимали, кто спас нас от рабства и дал нам жизнь. Все, кто имеет сердце, помнят об этом на нашей земле...

Розы Крушных гор

Со склона холма, куда меня привез Станислав Штис, разворачивался до самого горизонта почти лунный пейзаж. Под ногами гигантской чашей врезается в землю карьер, по коричневым террасам которого с упрямой настойчивостью двигаются угольные комбайны, бульдозеры, грузовики.

Это сердце Северо-Чешского буро-угольного бассейна — главной топливной кладовой Чехословакии, а Станислав Штис руководит рекультивацией земель всего огромного района.

— Когда люди пришли на склоны Крушных гор, нашли и стали добывать серебро, они не знали, что ходят по «черному золоту»,— говорит Станислав.— Раньше горняки зарывались под землю, сейчас доживают свой век последние несколько шахт, а вся добыча угля ведется открытым способом. Но природа дорого расплачивается за это. Перед глазами бугрится в провалах обезображенная земля, с которой содрали ее зеленый покров. Подземные клады в десятки миллионов тонн угля оказались также под жильем человека, воздвигнутым ранее на этих несметных богатствах. Поэтому пришлось снести сорок деревень и один город... Старый Мост.