Дневник написанный кем-то - Алексей Олегович Торопченов Страница 10

Когда он закончил, мы поползи вдоль стены протягивая за собой провод. С большим везением и счастьем нам удалось укрыться за углом самой крепости. На мое удивление не один прожектор даже не посветил в нашу сторону. Укрывшись за углом Лейтенант подал ток по проводу и через некоторое время стены крепости содрогнулись и прогремел громогласный взрыв. Завыла серена прожектора в панике заметались по земле. Зазвучали водопады пулемётных очередей, взрывы мин, крики.

Мы ринулись к точке прорыва. Неожиданная вспышка. Очнулся уже на земле, звон в ушах, в глазах все плывет будто в океане и невероятная боль по всему телу. В панике стал оглядываться по сторонам, во круг свистят пули, гремят взрывы, от выстрелов замертво падают солдаты. Я оглядел свои руки, все руки полностью в крови кое где проглядываются жилки мяса и кости. После я повернул голову к стене. Оперившись на обугленную плиту головой сидел, лейтенант полностью залитый кровью в его руках была штатная рация отечественного образца. Сквозь все эти крики и взрывы я отчетливо слышал будто бы через сон «Ястреб, Ястреб говорит земля, лейтенант Вурский, срочно воздушное подкрепление. Крепость. Ястреб, ястреб…» После чего совсем обессилив, он склонил голову на грудь и отпустил руку с рацей на землю. Стали слышны помехи радио волн, сквозь которые еле что-то доносилось с другого конца.

Через силу я стал подползать к стене. После перегнувшись от боли достал из бокового кармана связку бинтов, и стал судорожно перематывать свою левую руку от куда медленно сочилась кровь, на мое счастье осколки не достигли артерии и кровь не хлестала фонтаном. Но даже через контузию я понимал, что одними бинтами здесь не отделаешься, руку нужно перетягивать. Наверное, только с божьей помощью мне удалось стянуть с себя ремень и перетянуть рану. Уже немного оклемавшись я взглянул на лейтенанта его руки и лицо полностью покрывали рваные раны от куда хлестала кровь. Не понимая ситуации, я будто на автомате стал судорожно перематывать его бинтом пытаясь хоть как-то остановить кровь. Он еле дышал, но я продолжал верить в этот окровавленный бинт. Но срочно нужен был медик. Другого выхода не оставалось я пополз в гущу месива в поисках фельдшера или хотя бы его трупа в надеже заполучить аптечку. И мне удалось его отыскать.

Средь бездвижных тел, спрятавшись за бугорком лежал солдат с ранением в живот. Фельдшер плотно держал его рану ладонью, одной рукой подготавливая шприц с морфием.

— Я не хочу, я не хочу умирать, спаси меня, я не хочу умирать- кричал истекающий кровью солдат.

— Ты не умрешь, не умрешь слышишь — проговорил фельдшер и заколол морфин ему в руку.

— НЕТ, НЕТ, где моя мама? Где моя мама? Я хочу домой, МАМА, МААМА.

Фельдшер заколол еще один укол. И стал пытаться остановить рану.

— Ты не умрешь, не умрешь, послушай же Севка не умрешь — через боль кричал фельдшер.

— Где она, где? — кричал раненый навзрыд сквозь слезы солдат.

Фельдшер судорожно достал еще один шприц и вколол третью дозу морфина.

Солдат стал затихать и медленно отпускать ворот Фельдшера все больше закатывая глаза назад.

— Где она? — еле всхлипывая прошептал он.

Солдат полностью разжал ладонь, его рука упала на сырую окровавленную землю, а голова медленно запрокинулась назад.

— Вы встретись на небесах. В добрый путь Севка, пусть земля тебе пухом — сквозь слезы прошептал фельдшер, отводя взгляд в сторону.

Я медленно провел пальцами, по глазам солдата прикрыв их навсегда.

— Покойся с миром Севка — проговорил я и тоже заплакал.

Чуть всхлипывая я стал просить медика пойти со мной к стене на помощь к лейтенанту. Фельдшер приподнял на меня заплаканные глаза потянулся за пазуху и достал резервную аптечку протягивая ее мне дрожащей рукой.

— Я нужен там — и он резко кинул взгляд на крепость.

Ничего не сказав я кивнул в ответ и забрал аптечку. Сунул ее в свою авоську из-под динамита и запрокинул за спину. Пытаясь как можно скорее понять какой дорогой, я полз сюда, я стал оглядываться по сторонам. Но из-за дымовых завес почти ничего не было видно кроме стального пламени из стволов винтовок и автоматов.

Слегка припомня безопасную дорогу я стал ползти. Погода явно была не на чьей стороне, сентябрьские облака извергли леденящий ливень на и без того сырую и рыхлую землю превратив ее в одну сплошную красновато черную грязь. Вся эта грязюка так и наровилась угодить то в рот, то в глаза. Ползя ты буквально погружался в нее будто плывешь с аквалангом. Не на секунду, не останавливаясь я продолжал ползти, пока не почувствовал удар по бочине с права. Через меня перелетел какой-то силуэт и грохнулся в метре от меня воткнувшись лицом в низ. Силуэт стал приподыматься, рыща что-то по грязи руками. Я увидел на нем вражеский мундир в рядовых погонах. Бесшумно вытащив нож, я стал красться к нему со спины. Вдруг он вскричал что-то вроде «Нашелл» и поднял руки вверх от радости. В одной из которых болтались очки в круглой оправе. Я был уж совсем близко. Пока он протирал и надевал свои очки, я уже занял позицию направив на него нож. Рядовой резко обернулся и увидел меня. Он с разу же поднял руки вверх говоря на своем, что сдается. Передомной был совсем юный парнишка, с лицом такого милого хлюпкого поросёнка в очках. Его губы дрожали от страха, а глаза не знали куда себя деть. Я и представить себе не мог, что таких божиих одуванчиков берут на фронт. К тому же он был не самого крепкого телосложения. Паренек без какой-либо защиты и оружия за исключением пистолета в его кобуре и каски, которая явно была ему велика и так и норовилась налезть на глаза. Он стоял на коленях передо мной с поднятыми руками вверх то и дело поправляя свою несчастную каску. Сблизившись с ним я достал из его кобуры пистолет, взвел затвор и направил на него.

— Прошу не убиваете, я сдаюсь, я не хочу, не убивайте не убивайте, прошу — взмолился он на нашем радоном языке.

Я обомлел от изумления.

— Ты шпион сука? — прокричал я, угрожая ему пистолетом

— Нет, нет, прошу у меня бабуля с Зоринска и сам я там все детство прожил, не убивайте умоляю. — по его щекам закатились слезы он стал биться в истерии дергаясь на коленях и все крича. — «Не убивайте, умоляю,