Рыжий понедельник - Андрей Кадурин Страница 10

палкой, то наверное бы убила, на что Машка возразила что обычно не убивает городских мальчиков. Назад Женька шёл молча. Дед рассказывал что-то о крупном рогате скоте, а Женька думал о Машке. Он совершенно не сомневался что она и без его помощи прекрасно бы справилась. Столько в ней было решимости, азарта, силы. А ведь сначала она была похожа на мокрого воробья, потерявшего способность летать из-за мокрых перьев, и без сил барахтающегося посреди улицы. Засыпая в тёплой постели Женька продолжал думать о Машке: слабый человек совершает сильный поступок и становится сильным. Делает что-то в одиночку, потому что сейчас нет никого рядом. Преодолевает страх, стихию, лень, слабость. Вот настоящий человек. Тот, с кем не страшно и не стыдно. За такого стоит заступиться, помочь, поддержать. Просто быть рядом. Дружить или любить. Следующий день был солнечным. Женьке очень хотелось увидеть Машку, спросить её о чём-нибудь. Не простудилась ли, всё ли хорошо? Но была суббота, Приехал отец и они целый день занимались домашними делами, а именно наводили порядок в сарае, перебирали инструмент, кое-что перекладывали, а кое-что выбрасывали. И на улицу Женька смог вырваться только вечером. Он тут же побежал к Машке и встретил её возле дома. Она сидела на скамейке и гладила кошку. Рядом на корточках сидела Люська и рисовала цветными мелками на асфальте.

— А где Нюрка? — вместо приветствия выпалил Женька, не успев отдышаться.

— Уже загнали — ответила Машка, кивнув на отца, возившегося с машиной,

— А тебе зачем? — поинтересовалась Люська.

— Да вчера было. — Уклончиво ответил Женька, ожидая от Машки реакции. Та пожала плечами. Вчерашний случай для неё не был знаковым или геройским. Просто мелкая неприятность, не заслуживающая внимания.

Поезд начал притормаживать и пассажиры заметно оживились. Мать уже собрала свои гаджеты в сумку, и теперь стояла и смотрела сквозь окно на небо, пытаясь определить интенсивность дождя. На её лице можно было прочитать беспокойство. Она поглядывала то на небо, то на часы напряжённо о чём-то думая. “Рюкзак”,— коротко произнесла она не отрываясь от окна. Женька, нехотя, залез на лавку и не без труда спустя рюкзак вниз, сел рядом. “Одевай”, — скомандовала мать и принялась помогать натягивать лямки. Женька встал и посмотрел вглубь вагона. К выходу приближалась делегация рыжих людей. Впереди шла семья толстяков: папаша, потом сын, его лицо было усеяно веснушками. Он шёл неуклюже, как-то боком, ещё и вприпрыжку, а сзади таща сумки пробиралась мамаша. За ними следовала другая семья: мама и дочка. Мама была в косынке и дочка тоже. У девочки из-под косынки торчали огненные, аккуратно заплетённые косички. Все были в приподнятом настроении, улыбались и о чём-то шутили. Их настроение никак не совпадало с Женькиным. Они раздражали его своей весёлостью, и тем что лезут к выходу раньше времени, ведь поезд ещё не остановился, ещё есть несколько мгновений для свободы мысли. Женька подумал: “а вдруг это какой-то особый лагерь, специальный, только для рыжих. Ведь есть же спортивные лагеря, или с уклоном на изучение иностранного языка. Да, есть любые лагеря, а вот этот только для рыжих и значит его не примут. Он, Женька брюнет. Да здравствует дискриминация”. Он живо представил себе как они с матерью заходят в главные ворота, навстречу выходит директор, тоже обязательно рыжий и говорит: “ а вы что здесь делаете, зачем вы приехали, разве не знали что этот лагерь не для всех?” Потом он показывает вокруг, где бегают и резвятся дети все как один рыжие и продолжает: “как не стыдно хотели нас обмануть? Думали мы не заметим?” И мать расстраивается и говорит: “ладно поедем в деревню”. И опять перед глазами всё деревенские пейзажи: вот поля засеянные подсолнечником, а вот кукуруза, дальше мост через реку, под ним Женька с друзьями прятались от дождя и одновременно изучали его конструкцию. Там под мостом между плитами припрятаны два здоровенных гвоздя. Женька так и не успел сделать из них кортики.

“Так быстро” — голос матери резкий и неумолимый. Она рывком дёрнула рюкзак вверх, помогая Женьке встать. Тот нехотя поднялся, обводя взглядом вагон в последний раз. Те несколько пассажиров, которые ещё не доехали до своих станций казались Женьке счастливчиками, ведь им не нужно в лагерь.

— До свидания, произнёс Женька обречённо — обращаясь к женщине сидевшей напротив с промасленной бумажкой от пирожка в руке. Та с удивлением посмотрела на него и тоже попрощалась. “Станция Рыжов” — прохрипел вагонный динамик довольно разборчиво. “Что? Рыжов?”— Женька почувствовал, что уже питает ненависть ко всему рыжему в этом мире. Сквозь открытые двери Женька со злобой посмотрел на рыжую компанию. Они уже вышли и теперь стояли внизу. На этой станции перрона не было, а только низенький подиум выложенный тротуарной плиткой. Чтобы сойти, нужно было спуститься по двум неудобным ступенькам. Женька пропустил вперёд мать следя за её неловкими движениями. “Будь осторожен, — скомандовала она снизу, — ступени скользкие”. Ступени и вправду были скользкими. Они ещё не просохли от дождя и к тому же на них была раскисшая грязь. Женька, не обращая внимания на слова матери, начал спускаться. Первая ступенька. Он вдруг вспомнил о перекошенной тамбурной дверце, которую пытался привести в порядок при входе, и резко обернулся, одновременно хватаясь за поручень левой рукой, но не смог. Рука схватила воздух. Теряя равновесие он попытался перенести вес тела на правую сторону и ступил на нижнюю ступеньку, но та оказалась скользкой. Тяжёлый рюкзак добавил неуклюжести, а потом треск. Глухой треск от удара о что-то твёрдое. И тротуарная плитка. Она прямо перед глазами, очень близко. Потом она стала терять чёткость, а потом небо и на небе облака. Они тоже теряют чёткость превращаясь в какую-то кашу. “Где рюкзак, мама? Я рюкзак потерял”.— Женька понял что лежит на спине. Опять облака и боль. Сильно болит голова и эта боль мешает ему смотреть на облака. Они снова начинают расплываться, но на этот раз Женька усилием воли концентрирует на них внимание и облака вновь становятся чёткими. Женька пошевелил руками, потом ногами. Он почувствовал что лежит теперь на траве. Он часто так лежал и смотрел в небо, когда был в деревне. Вставать не хотелось.

“Зачем тебе рюкзак?”— услышал он писклявый голос. Рыжая девочка, та что из электрички нагнулась над Женькой, загородив головой часть неба. Огненные косички повисли у него над лицом. Она с вниманием разглядывала лежащего на траве Женьку, а он смотрел на неё. Эта игра в гляделки продолжалась довольно долго. Женька попытался