Феи Гант-Дорвенского леса - Марина Александровна Беляева Страница 107

рваные и свободные широкие штаны, которые увесила кинжалами разной длины (еще пять она спрятала под тулуп), Розаночка отдала предпочтение обоюдоострому топору, праще и удавке в кармане, а Золушка просто взяла здоровенную оглоблю и аккуратно утыкала её обломками лезвий. Эта скрупулезная работа заняла у неё время, но в итоге Золушка выглядела счастливой и довольной, и даже не очень сопротивлялась, когда сёстры оставили на неё самый тяжёлый из коробов.

Ну вот и всё. Они как следует подготовились и теперь могли идти.

Сёстры-гвитлеоны хорошо знали, где находится человеческая дорога. Теперь наступила пора пойти по ней — вслед за людьми, убившими их дорогую маму.

* * *

Паучий Король протягивает вперёд руку с длинными многосуставными пальцами, покрытыми толстыми паучьими волосками, и на неё опускается одна из феечек. Она и хор её собратьев наперебой рассказывают своему повелителю о том, куда теперь направились человеческие дети и о чём говорили возле костра. В этом нет никакой нужды, но Паучий Король обожает слушать рассказы своих детей: они порой так интересны и занимательны!..

К тому же Паучьего Короля совсем не интересуют подданные других волшебных существ, и он, возможно, ни за что бы не узнал про новорождённого тарраска, а ведь эта история изрядно его позабавила.

Да, раньше драконы разрушали деревни и разносили чуму среди людей, а нынче их жалкие дети способны лишь гонять слабых человеческих детёнышей. Вот уж воистину век драконов прошёл окончательно…

* * *

— Это возмутительно! — ругался Пузырь, перекатываясь с бока на бок, как человеческая игрушка с грузиком внутри.

— Это просто отвратительно! — подтвердил Игнорик, сплетая ноги в хитрый узел и развязывая их обратно.

— Просто немыслимо! — орал Шутник, хлопая большими и мясистыми ушами.

— Невозможно!

— Невероятно!

— Ужасно!

— Как мы поступим дальше, братец Шутник? — спросил Пузырь, поглядывая на лидера их дружеской компании.

Шутник почесал подбородок ногой и задумался. Он ужасно сердился на всех фей Гант-Дорвенского леса, что они вовсе не помогают ему ловить эту проклятую девочку, что над ним, кажется, специально издеваются и не даются свершиться благородной мести… А ещё эти противные спригганы! Вот им-то зачем за этим ребёнком охотиться, а? Спрашивается, зачем? Шутнику, Игнорику и Пузырю она, между прочим, куда нужнее! Подумаешь, ребёнка украденного отняла — вот Шутнику она склеила руки, а ещё напугала так, что у них чуть сердце не остановилось! Безобразница! Воровка! Овца паршивая!

Но, кажется, Шутник придумал, как с ней расправиться.

— Вот что, парни, — начал он, заговорщицки наклоняясь к друзьям. — У меня есть план…

В чём заключался план Шутника, «парням» уже не удалось услышать: земля рядом с ними будто встала на дыбы. Огромная зубастая пасть накрыла фею и моментально начала пережёвывать, разбрызгивая в разные стороны кровь.

— Вот дерьмо! — заорал Пузырь и с невероятной скоростью покатился по поляне. Но ему не повезло: дракон уже успел расправиться с Шутником и стремительно догнал беглеца. Игнорик не видел, что произошло дальше, но, судя по истошным крикам Пузыря и звуку рвущейся от острейших зубов плоти, другу он сейчас помочь ничем бы не успел.

Поэтому оставалось только бежать.

И Игнорик бежал. Но не очень долго, так как чья-то крупная (относительно небольшой феи-зеленушки) рука схватила Игнорика за туловище, и прежде чем бедная фея успела издать испуганный вопль, хозяин руки с хрустом и наслаждением откусил бедняге голову.

Гварранеман обернулся. Он рассчитывал поохотиться в одиночестве и не ожидал гостей в этом месте. Как он узнал, драконы обычно не охотились на фей, но есть некоторые феи, есть которых совершенно неопасно: они не умеют колдовать и никто не будет за них мстить. Он как раз нашёл таких, одиночек без роду и племени, достаточно крупных, чтобы ими можно было перекусить. Звериный голод Гварранемана эти крохи всё равно бы не утолили, но его вообще ничто не может утолить — пока он не попробовал мяса своей дорогой мамы…

Ну почему она всё время убегает от него?

Существо, которое перехватило добычу Гварранемана, тоже оказалось феей. Впрочем, необычной, Гварранеман подобных ещё не встречал. От него, как от тех толстых и крупных фей, шёл резкий запах крови, но не свежей, а старой, спекшейся, засохшей на одежде. Он не пах как любой другой хищник, мясом и свежей плотью — нет, он пах как некто, кто купается в крови своих жертв…

Странный запах. Что этому существу здесь нужно?

Незнакомая фея сняла с головы шапку и с удовольствием начала выжимать кровь из обезглавленного тельца. Она струилась по рукам и падала на ткань, окрашивая её в тёмно-багровый цвет. Гварранеман напрягся: похоже, это тот вид хищников, которые убивают просто так, для своего развлечения. А, значит, он не безопасен для Гварранемана: такие существа очень сильны и упрямы, и могут полезть даже на превосходящего противника.

Надо посмотреть, что он будет делать дальше. А потом решать, вступать ли в бой или убегать.

Фея посмотрела на Гварранемана и широко улыбнулась гнилыми зубами. Затем она бросила обескровленное тельце зеленушки на землю и направилась к дракону, приговаривая под нос:

— Хороший мальчик, сильный мальчик… Недавно родился, да? Надо же, а такой крупный…

Гварранеман сделал шаг вперёд, наклонил голову и зарычал. Ему не нравилась эта фея. Она слишком уверена в своих силах, а, значит, она либо действительно сильна, либо недооценивает Гварранемана, и оба варианта дракончику казались одинаково непривлекательными.

Незнакомец остановился на почтительно расстоянии, нахлобучил окровавленную шапку на голову и наклонился к Гварранеману. Кровь струилась по лбу, огибая нос и застревая мутноватыми жидкими пятнами в клочковатой пыльной бороде.

— Здравствуй, малыш, — произнёс он. — Меня в этом лесу называют дуэргаром. Я думаю, мы с тобой сможем найти общий язык. Ты ведь хочешь найти свою маму, правда?

* * *

После унизительного заточения Паучий Король больше не мог управлять погодой во всём Гант-Дорвенском лесу: только в тех местах, которые ближе всего прилегали к его вынужденной тюрьме. Чем дальше, тем меньше он мог что-либо сделать, и потому его дети предпочитали селиться поближе к своему повелителю. Лучше быть сожранным своим законным повелителем, чем страдать от холода и непогоды.

Но это вовсе не означало потерю власти. Король остаётся королём везде, в самых близких и дальних уголках своих владений. В конце концов, если он не может передвигаться по лесу так же свободно, как раньше, то это могут его милые, славные дети.

* * *

Гилли Ду горько плакал. Его слёзы из берёзового сока оставляли тёмные следы на бледных и тонких берестяных щеках, и каплями застывали