Петля - Артём Артёмов Страница 11

— Теперь иди, — сглотнул парень. — Поспеши, но будь осторожна, береги себя. Ключи! Бери ключи и иди к машине! ИДИ!

Сорванная с колен его отчаянным криком, она схватила с крыши ключи и шарахнулась в провал открытой двери. Лестница встретила сгущающимся сумраком, Лена спешила вниз, шатаясь, хватаясь за стены и перила. В голове крутилась яркие сцены того, как она оскальзывается и ломает на лестнице ногу. Остается лежать тут, ожидая ночи и новых шагов, от которых уже не защитит даже мнимая преграда истлевшей двери, пока ее любимый человек умирает снаружи на бетонном козырьке над входом.

Уже подбегая к главным дверям, Лена услышала откуда-то сверху глухой удар. От этого звука у нее едва не подломились колени, и она судорожно схватилась за ржавую перекладину засова. Вцепилась в короткую ручку и рванула что было силы, проворачивая засов в заржавевших ушках металлической двери. Она уже чувствовала, как лопается от ее рывка застарелая ржавая корка, как стержень крутится вокруг своей оси, освобождая себе место для движения наружу.

Болезненный рывок, едва не вывихнувший ей плечо, вернул ее в реальность. Засов не шевельнулся ни на миллиметр, все так же составляя со старой дверью единое равнодушное целое. Лена недоверчиво смотрела на него несколько секунд, потом дернула еще раз и вдруг испустила напугавший ее саму крик, похожий скорее на клекот птицы, чем на звук, рожденный человеческими, пусть и иссушенными, голосовыми связками. Девушка ударилась о металлическую дверь всем телом, беспорядочно дергая засов туда и сюда, выкашливая из саднящего горла птичьи безутешные вскрики.

Безуспешно.

Шатаясь, она метнулась в коридор, схватила обломок кирпича и в упор швырнула его в стекло, даже не пытаясь прикрыть глаза. Обломок буднично отскочил от мутного стекла, оцарапав ей щеку.

Запрокинув голову, Лена издала мучительный протяжный вой, в котором, казалось, растворились и канули в крепнущую тьму под сводами ее последние силы.

— Неееееееет! — тоскливый зов потек по коридорам, лестничным пролетам и кабинетам, пробуждая в них немного удивленное, но вполне уверенное эхо.

— Нет? — спрашивало оно то с одной стороны, то с другой. — Нет?

«Почему бы и нет? — закончил в ее голове знакомый вкрадчивый голос. — Все правильно. Все так и должно быть».

Она бездумно смотрела в темнеющее окно, потеряв последнюю связь с реальностью, совершенно не понимая, как все это возможно. Как она осталась тут, в этом заброшенном страшном доме, совершенно одна, без невозмутимого уверенного в себе викинга, без такого родного и близкого Павлика…

Паша.

Лена вздрогнула, будто от пощечины.

Он же сейчас там, на карнизе, прямо под окнами кабинета. Может быть, живой.

Шатаясь, словно пьяная, скользя по обломкам кирпичей, она опять пошла к лестнице. На пороге кабинета девушка замерла, не в силах заставить себя подойти к окну и увидеть там изломанное, окровавленное тело любимого. И все же пошла, неведомой ей самой силой заставляя себя делать шаг за шагом к мутному, покрытому многолетней грязью, окну. Окну, все еще достаточно прозрачному, чтобы показать ей, то сделало с ее Павликом падение с крыши на широкий бетонный козырек над главным входом.

Она делала шаг за шагом, мучительно вглядываясь наружу. Вот показалась крыша машины. Край козырька, скрывающий ее пассажирский борт. Лена чуть помедлила и сделала еще шаг. Потом, сама не понимая, какими силами, еще один.

Ей показалось, что на грязном бетоне замаячил полукруглый край темного пятна. Она не могла вспомнить, было ли там такое пятно раньше, когда она смотрела из окна на машину. Никак не могла вспомнить.

«Ты помнишь», — с укором сказал вкрадчивый голос.

Еще шаг, и пятно стало виднее, отчетливее. Конечно же, она помнила. Там ничего не было, сухой пыльный бетон старого навеса, по которому сейчас растекалась лужа крови. Полукруглый край лужи напоминал изогнутые лезвия битых стекол в окнах. Он был таким же безжалостным и неумолимым. Шаг за шагом Лена приблизилась к окну и, уже ничему не удивляясь, в тяжелом ступоре смотрела вниз, на широкую лужу черной, как приближающаяся ночь, крови. Лужу слишком большую, чтобы оставить хотя бы мнимую надежду на то, что человек, проливший эту кровь, остался жив.

Особенно, когда в ней не было тела.

Лена точно не знала, сколько простояла так, в апатии, без мыслей и чувств. В какой-то момент она вдруг поняла, что мутные стекла окна становятся все тусклее, наливаясь темнотой слишком быстро для обычных сумерек. Потом так же апатично осознала, что дело не в стеклах, это весь мир вокруг нее сужался, стискивал ее со всех сторон подкрадывающейся тьмой — из-под потолка, из углов, из окон.

Шатнувшись, она отвернулась от окна, уже готовая встретить лицом к лицу то, что пришло за ней. За последней.

Но увидела совсем иное, хоть и не могла бы сказать, что это ее удивило.

Посреди кабинета с потолка висела аккуратно завязанная пустая веревочная петля.

Ожидающая.

Лена сделала неуверенный шаг к ней, а потом темнота окончательно окутала ее, и девушка, наконец, потеряла сознание.

Петля была последним, что видела Лена, когда пришла тьма. Она же была первым, что нашли ее глаза, когда темнота расступилась. Хотя, расступилась — слишком сильное выражение. Сумерки сгустились, а в неосвещенном здании за грязными стеклами темнота уже почти вступила в свои права. И все же светлый росчерк веревки, висящей с потолка, был отчетливо виден.

Девушка сглотнула и тут же закашлялась, резь в иссушенном, сорванном криками горле была почти невыносима. Но эта же боль вдруг напомнила ей, что она жива. Пока еще жива. И еще кое-что.

«Я выживу».

Несмотря на жажду, ее тело хранило еще достаточно сил, чтобы подняться с пола. Пошатываясь, Лена приблизилась к петле и положила в нее пальцы забинтованной ладони. Кожу защекотали колючие волокна веревки, абсолютно реальные, более реальные, казалось ей, чем что бы то ни было вокруг. Петля висела очень удобно. Нет нужды доверять свою жизнь (жизнь?) трухлявым стульям. Чуть подпрыгни, ухватись руками повыше, подтянись, сунь голову и…

Девушка на миг очень ясно увидела, как она борется за последние крохи воздуха, едва касаясь пола носками пыльных кроссовок. Которые будут царапать доски все слабее и слабее, пока не перестанут совсем.

— Этого хочешь, да? — сипло спросила она, глядя на петлю. — Так тут устроено? Каждый сам?

Петля молчаливо соглашалась.

Руки девушки бессильно упали к бедрам, и она дернулась от внезапной боли. Посмотрев вниз, Лена с удивлением увидела высунувшийся из кармана джинсов ребристый край пружинного ножа Максима. Девушка даже не могла вспомнить толком, когда успела сунуть его туда,