Бордель: Призови мою боль - Lion_official Страница 112

Гарри налил себе немного воды, оставаясь на своём месте, и поймал взгляд голубых глаз. Энн стояла в дверях столовой. Недовольная и разочарованная — всё понятно без слов. Хотел ли он сейчас услышать наставления или совет? По одному виду, взгляду, выражению лица понятно, что нет. И всё же женщина, тихо прикрыв за собой дверь, села рядом за столом, где когда-то сидела.

— Зачем ты так с ней? — с осторожностью, но всё же недовольно выразила свой вопрос. Изумруды устало обратились к ней.

— Мам, не начинай. Я своего мнения не поменял за эти несколько минут.

— Ты вёл себя грубо, и я уверена, что она сейчас расстроена, возможно даже плачет. Тебя это не волнует? — Энн действовала, как настоящий психолог, подступая к проблеме осторожно и не сразу, беря натиском.

— Она выводит меня, разве ты этого не замечаешь? — снова махнул рукой на дверь, как бы указывая на предмет их разговора, — У меня были серьёзные отношения, но ни одна девушка не вела себя так неотёсанно и безразлично ко мне! — Всё в общем итоге свелось к Саманте.

Впервые за всё это время он трезво оценил то, какой была его жена, и ту девушку, которая сейчас — его семья. Они абсолютно разные полюса. А со временем он признал и то, что с Самантой было легче в любом отношении, в любом вопросе, который возникал.

— Ты о Саманте? — догадливо спросила, поджимая губы.

— Да, — ответил на выдохе, — Она словно была частью меня. Мы были на одной волне, понимали друг друга. В отношениях с Терезой… — осторожно Гарри подбирал слова, — Я никогда так не старался угодить кому-то, но всё будто напрасно. Это выматывает.

— Разве это происходит всегда? — мама знала ответ на этот вопрос, сама сотни раз уже замечая, как Тереза старается, как смотрит на него. В период ссор глаза оппонентов будто завязаны плотной тканью, поэтому она заставить его признаться вслух.

— Нет, мы можем быть одним целым. Я люблю её.

Энн продолжила молчать ещё с минуту, еле улыбаясь. Её взгляд скользил по его лицу и отмечал, что гнева меньше в нём не стало. Он с Терезой только что прошёл через ураган: мало что уцелело.

— Саманта и правда была другой. Следовала за тобой в любую точку мира, ставила твои приоритеты выше своих. Но ты должен понять, что Тереза так поступать не будет. У неё свой нрав, свои морали и ценности — это читается в её глазах. Возможно она никогда не последует за тобой, потеряв голову, зато она всегда скажет тебе правду, поможет и словом, и делом. Ты не должен винить её за это. Тереза нашла любимое дело и пытается, как мне кажется, совмещать его с личной жизнью. Разве это плохо?

— Нет, но она ведёт себя отвратительно. — Отрезал Гарри и встал из-за стола.

Разговор для него был окончен, но так и непонятно, что именно его разозлило. То, что всё придётся спустить Терезе? Или то, что спустя столько времени рядом с ней он не нашёл подход? Казалось, что он бы сказал и сделал всё то же самое, что уже сделал и сказал. И тут же ему казалось, что ни в одной вселенной Тереза бы не промолчала.

Он мучился. Ворочался в кровати, не знал, куда себя деть. В это время мысли одолевали его и без того загруженную голову. Несколько раз он старательно выстраивал план разговора, и всё ему не нравилось. С одной стороны, извиняться было не за что, кроме слов. А с другой, слишком много он уже совершал ошибок в их отношениях, что означало великое раскаяние. К этому он не был готов. Затем он вновь вспомнил, как сегодня Тереза игнорировала его, забывала о его существовании, проявляя тем самым неуважение, и загорался вновь. Вдруг она и завтра будет себя так вести. Второй волны он просто не выдержит, и уже ничего его не остановит.

Уснул он только под утро, отпустив устало мысли и не дав решение самому себе. Опустился в сон. Что-то и там его волновало. Он вновь мешкал. Вновь боялся сделать шаг в любую сторону.

Когда наступило утро, ожидалось, что придёт прояснение в голову. Решение обязано было появиться само собой. Ничего подобного не произошло. Всё также он недоволен. Всё также не подобрал правильные слова. Чувство изнутри подсказывало, что ничему хорошему разговор не сулит. Тереза явно не поменяла своё мнение за ночь, даже навряд ли попыталась пересмотреть. Не в её это было стиле.

Гарри лениво умылся. Взгляд скользит к отражению. Едва заметные для посторонних синяки пролегли под глазами. Он задумался, увидит ли похожие под её серыми омутами? Тереза совершенно не похожа на безэмоциального и бесчувственного человека. Хотел ли он видеть следы грусти, последствия ночи на ней? Да. Это хоть какое-то доказательство того, что её волнует всё произошедшее. Но как может быть по-другому?

В это время в третьей спальне, где обосновалась Тереза, шёл разговор. Энн сидела на краю кровати и не могла уже толком разобрать, что говорила девушка. Глаза заполнились слезами, в ней горела обида за всё, что вчера было услышано. Она сразу призналась, что не желает видеть и слышать Гарри, пока Энн заботливо уговаривала всё-таки передумать и пойти с ним на контакт.

Из уважения к женщине, которая как никак, но за это время стала частью её жизни и семьи, Гарднер встала с кровати и направилась к выходу. На ней была длинная толстовка и шорты. Так она предстала перед Гарри, который сидел на кремовом диване и ожидал, чего угодно. Но не этого.

Шмыгая носом, Тереза одним краем рукава толстовки утирала слёзы. Катившиеся по левой щеке. Глаза покраснели. Вид убитый. И внезапно ему стало больно видеть её такой — страдающей. Да, хотел знать, что она не спала, что так же убивалась, как и он, но результат переплюнул все ожидания.

— Я не хотела, чтобы ты видел меня такой, но Энн настояла на нашем разговоре. — Тереза тяжело плюхнулась в кресло напротив него, мельком одаривая своим грустным, заплаканным взглядом. Мама показалась из спальни с не менее печальным видом. Как и говорила — Тереза плакала и неизвестно, сколько, — Я