Серебряная лоза - Олли Бонс Страница 118

В крупных городах, таких как Разводные Мосты, город Шестерни, Бронзовый Ключ или Пограничье, ещё работали фабрики и заводы, шумели мастерские, и улицы оставались оживлёнными. Там ещё звучали отголоски прежней беззаботной жизни.

Начали, наконец, возводить теплицы и выращивать леса, о чём уже давно просил правителя хвостатый, да только это запоздало. Воды для полива не хватало, саженцы чахли, неотвратимо надвигались голодные годы.

Господин Ульфгар запретил бродячих торговцев, приказав не снабжать больше припасами отщепенцев, что за сорок лет его правления так и не присягнули на верность. Он повелел казнить каждого, при ком не будет пропуска, и приговор уже несколько раз привели в исполнение. Даже господин Тень ничего не смог поделать.

К Моховым болотам хвостатый направлял Плута. Тот говорил, больше половины хижин в запустении, остались лишь старики, да ещё парнишка с девчонкой, брат и сестра. Брат постарше и темноволосый, а девчонка — полукровка с рыжими волосами. Если при них есть кто из старших, этого не заметно. Может, сидят в доме.

Плут брал у парнишки листы металла со старых хижин, а взамен оставлял еду. Металл приходилось выбрасывать позже: прогнивший, он ни на что не годился.

— Зачем мы вообще это делаем? — спрашивал Плут. — Тебе важны эти люди? Так давай их всех заберём, места хватит.

— Пусть всё остаётся как есть, — неизменно отвечал господин Тень. — Я просто хочу их поддержать, но не вижу причин, зачем бы их тащить сюда. Полукровкам в городе не место, тем более когда город встаёт на дыбы и жаждет крови.

И вот он вернулся во дворец, увидел лицо Гундольфа, шагнувшего ему навстречу, и понял, что отдыха не выйдет.

— Они взяли Грету! — тревожно произнёс страж. — Всё из-за девчонки!

— Что? — насторожился хвостатый, и усталость разом слетела с него. — Рассказывай подробнее!

— Волки господина Ульфгара учуяли что-то в Приюте. Стражи туда набежало, взяли Грету. Господин Ульфгар тут же за неё принялся, а после я напоил караульных и прошёл к ней в камеру. Она сказала, под её крылом была девчонка из пернатых, и она не уследила, девчонке-дуре захотелось поглядеть на праздник. Ну, поглядела, вернулась, а по её следам уже шли волки. Грета спровадила девчонку за стену, задержала волков, а сама убежать не смогла. Послала пернатую на Моховые болота, тебя искать, значит. Она ж думала, ты там.

— Когда это было? — схватился за голову Ковар.

— Да пару дней назад уж. Я Грете и сказал, что нет тебя ни на каких болотах, а ты в городе все эти годы жил. Она тогда меня самого за девчонкой отправила, сказала, раз не найдёт тебя, то уж наверное, в Приют вернётся. Рассказала, где в стене есть такая дверь, о которой никто не знает, и где мне, значит, ждать надо. А откуда там эта дверь?

— Не время о том говорить. Так девочка не вернулась?

— Вернулась. Грета мне объяснила всё, чтобы шёл я с ней на Вершину, что девчонка оттуда спрыгнет, и крылья у неё вырастут. А потом, сказала, пусть она своей кровью откроет врата в другой мир и идёт туда за помощью к своим родичам, а я чтоб позаботился, значит, что она в безопасности.

— А ты не пошёл? Где девочка, или господин Ульфгар схватил и её?

— Да она не одна вернулась, были с нею ещё какие-то девчонка и парнишка. Девчонка — полукровка, к слову. Я даже голову сломал, кто ж из наших прежних знакомых на Моховых болотах мог бы составить пару и народить такую. Так вот, раз при этой Марте уже были спутники, я их и послал к Вершине, уж как-то справятся. Не мог я Грету оставить. Без меня бы её не кормили и спать не давали. Ковар, что делать?

Хвостатый в эту минуту ощущал такие отчаяние и растерянность, как никогда прежде. Будто снова стал беспомощным мальчишкой, за которого некому вступиться. Но он быстро взял себя в руки.

— Гундольф, я в город, а ты готовься. Поедешь к Вершине, я добуду приказ о твоём назначении. Останешься там на случай, если дети доберутся. Останови их, слышишь? Я думаю, Марта слишком мала, чтобы проходить Испытание.

— А Грета как же?

— А об этом я уж позабочусь.

И хвостатый поспешил к выходу, едва не переходя на бег. Такое поведение могло бы вызвать вопросы во дворце, но сдерживать себя удавалось с трудом.

Глава 52. Настоящее. О том, как раскрылся секрет Брунгильды

Трое присели за пыльный стол, стряхнув перед этим серый налёт со стульев.

— Так послушайте, — сказал Гундольф. — У ворот ещё я узнал, что всех городских собрали да и заперли в теплицах. Сюда уже дошли сообщения о бунтах в других городах. В Пограничье фабричные на стражников напали. Из города Пара когда уезжал, там пока просто забастовали, на работу не вышли, мастерские встали, но напряжение так и витало в воздухе. Стражников с улиц стянули ко дворцу, все богатеи носа наружу не казали, только рабочие шагали туда-сюда, и я в форме ощутил себя довольно неуютно. В Бронзовом Ключе вроде и вовсе что-то подожгли, только связь с ними оборвалась почти сразу, а там и с другими городами востока. Ну, а здесь люди правителя решили не доводить до такого, собрали народ, даже тех, кто отдыхал после смены, сказали, важные новости. Согнали всех и заперли. Так вот, если б мы отвлекли стражников у входа и выпустили людей, то под шумок бы и за нашими пробрались.

— А если люди Эдгарда не на стороне правителя, почему они не помогут горожанам? — наморщила лоб Хитринка.

— А им оно надо? Там, в доме, хорошо если с десяток людей. Хотят тихо пересидеть, я думаю. Если с правителем разделаются, стражникам придётся сложить оружие, куда им ещё деваться-то? Тогда всё здесь закончится без крови.

И Гундольф вздохнул, опустив голову.

— Вот она, вся моя жизнь, всё зря, — сказал он. — Так старался выслужиться, надеялся на что-то, а как всё кончится, с нуля придётся начать. Как прежде, когда мальчишкой ободранным заявился в город с болот. Только уж и отца рядом нет, чтобы пристроил на место.

Брунгильда погладила его по руке.

— Не печалься, — утешила она. — Главное, чтобы мы остались живы. Остальное устроится.

— Да врёшь ты, — покачал головой Гундольф. — Я-то, конечно, и другую работу найти могу. Да и кто бы ни занял дворец, стражники ему всё одно понадобятся, опять могу пойти улицы патрулировать. Вот только — ради чего?

Брунгильда обязана была