Майк Коннер - Сверхновая американская фантастика, 1995 № 05-06 Страница 12

— По мне, так она ничуть не изменилась, — сказал молодой человек.

— Ну, что за парень! Ребята, она выше или нет?

— Выше!

— Ну, а мне этого не видно.

— Ладно. Эй, Джи-Ди. Стань сюда. — Дуэйн схватил меня за руку, и я оказался лицом к лицу с девушкой.

До этого я ее не замечал. Она была просто одной из туристок из очередного автобуса. Но теперь она улыбалась мне, и я почувствовал, как лицо мне заливает теплая волна. У нее были каштановые волосы и зеленые глаза.

— Простите, — сказала она.

— Что?

— Мне кажется, ваш друг хочет, чтобы мы поменялись местами.

— О!

Это вызвало смех. Я метнулся, чтобы поменяться с ней местами, и люди вновь затаили дыхание, потому что наш рост, казалось, опять изменился. Однако глаза девушки все равно оставались на уровне моих.

— А я все же считаю, что это трюк, — настаивал молодой человек. — Оптическая иллюзия. Что-то связанное с наклоном холма.

Дуэйн не отреагировал на эти слова.

— Пошли, все поднимемся на само Место. Джи-Ди и я покажем вам кое-что — этого нельзя объяснить. Пожалуйста, помните, что на некоторых тут нападает головокружение. Так что ступайте осторожно и держитесь за поручни.

Девушка улыбнулась мне, сошла с возвышения и присоединилась к брату.

— Ну и ненавижу я таких как этот малый, — сказал Дуэйн. — Скептики! Они просто не дают себе получить удовольствие.

— Похоже, его сестра поверила тебе, — сказал я.

— Тебе она понравилась?

— Этого я не сказал. Но она чертовски привлекательна.

Дуэйн одарил меня изумленной усмешкой.

— Дуг, я первый раз слышу, чтобы ты назвал хоть кого-нибудь привлекательным.

— Ох, оставь это, — ответил я, но он был прав.

Загадочное Место было накрыто бревенчатым строением, которое вдавалось прямо в склон холма. Оно было поставлено перпендикулярно склону, но, когда вы заходили внутрь и пытались встать прямо, то обнаруживали, что вас явно отклоняло назад. С нижней стороны строения были закреплены длинные поручни с мягкой обивкой. Дуэйн и я выстроили нашу группу лицом к поручням. Затем я занял свое место на одном конце прохода, а Дуэйн — на другом.

— Теперь вы все чувствуете, что тут что-то не так, верно? — сказал Дуэйн. — Но если вы подбросите что-нибудь, вы еще и увидите это своими глазами. — Он кинул мне теннисный мячик. Тот подлетел под потолок, и мне пришлось подпрыгнуть, чтобы поймать его. Я бросил его назад, низом. Он нырнул, а потом, по дуге, вдруг опять пошел вверх.

Мы принялись кидать его взад и вперед. Дуэйн бросил его вбок и кверху. Мячик крутился и поворачивал в воздухе и, наконец, пролетев меж ног Дуэйна, нарисовал в воздухе петлю, обогнув меня.

— Так вот, тут летают не только мячи, — сказал Дуэйн.

Теперь наступила моя очередь. Стоило зажмуриться — вас охватывало паническое чувство словно при сильном ветре на краю утеса. Но если перебороть этот страх и расслабиться, можно было одним прыжком перемахнуть через все помещение. Мы с Дуэйном отталкивались и летали взад-вперед, попав в ритм. Для этого нужно собраться; и мяч мы кидали, чтобы нащупать верный ритм. Дуэйн всегда делал последний бросок, и в игру входил я: ловил последний бросок, ронял мяч и отталкивался от поверхности.

Я делал это много раз, не задумываясь, но сегодня я случайно поглядел в сторону перил — там стояла та самая девушка и смотрела на меня. И совершенно неожиданно я подумал о ней, находясь в воздухе. Я скользнул в сторону, врезался прямо в Дуэйна, и мы вдвоем вмазались в настил.

— У-хх, — Дуэйн дернулся и попытался сесть. Думаю, со стороны это выглядело похуже, чем на самом деле, потому что несколько человек оторвались от перил, пытаясь подойти и помочь нам. И внезапно они начали носиться, ударяясь о стены. Через несколько секунд пространство под навесом стало напоминать автомат для жарки поп-корна.

Дуэйн перевел дух и поднялся. Вокруг, визжа, летали люди.

— Держитесь! — заорал он. — Хватит! — Иногда у Дуэйна появляется командный голос. Все быстренько опустились на землю.

— Ладно. Сейчас мы Подведем вас назад к перилам. Ты в порядке, Дуг?

— Ага.

— И все же я думаю, что это какой-то трюк, — прошептал молодой человек своей сестре.

— Ох, Роб, хватит.

— Ага, Роб, — сказал Дуэйн. — Заткнись.

В конце дня, когда ушел последний автобус, а солнце скрылось за гребнем холма, светились только огоньки в окнах сувенирной лавки. Горди закрыл ворота и унес кассу в магазинчик, чтобы Ирен могла подсчитать дневную выручку. Мы тоже зашли.

— Дуг сегодня облажался там, — сказал Дуэйн, стягивая перчатки. — Врезался в меня, Горди. Я говорил тебе?

— Три раза.

— Так вот, я думаю, у меня ребро треснуло, — сказал Дуэйн.

— Очень плохо, — ответила Ирен, поднимая взгляд от кассы, — значит, ты не пойдешь на вечеринку?

— О! Ваша вечеринка!

— Горди готовит еду, верно, золотко?

— Ага. Из настоящих земных продуктов. Мексиканская кухня.

— Что такое мексиканская кухня?

— Ах, ну не знаю. Бобы. Тортилья.

— Тор-ти-йя, — повторил Дуэйн. — Ладно. Когда?

— В девять.

— Можно я кое-кого приведу?

— А как твои ребра?

— И ребра не забуду, — сказал Дуэйн.

Около девяти я добрался до Горди и Ирен. Запах еды доносился уже с полдороги. Потом начался шум. Горди всегда запускал свою музыку на всю катушку. У него на вершине холмов были расставлены параболические антенны, и он ловил всякие земные штуки. Годы и годы оттуда неслись сигналы — сигналы, которые лишь теперь настигли нас. Больше всего Горди любил какой-то «рок».

Когда я вошел, Горди приплясывал на плетеном коврике. Он улыбался во весь рот. Хижина была набита людьми, а музыка гремела так, что дребезжали все безделушки и фарфоровые статуэтки, которые Ирен везде понаставила.

— Привет, золотко! — завопила Ирен через всю комнату, завидев меня.

— Чего? — проорал я в ответ. Из-за музыки трудно было расслышать.

— «Дикая штучка, ты с ума меня свела, — пел Горди.

Ба-ди- Да-думмм…

Но я так хотел бы…

Ба-ди- Да- думмм…

Давай, прижмись покрепче!

Ба — ди- Да-думмм…

Я лю-ююбл-юю тебя-а», — проорал Горди, и Ирен разразилась смехом.

Все танцевали.

— До этого у меня была примерно половина этой песни, — перекрыл шум Горди. — «Дикая штучка». Класс!

Ирен помахала мне, подзывая к себе. Но там было слишком много народу. Я странно себя чувствовал весь день, а до того как я пришел сюда, я лежал в темноте, пытаясь не думать о Генри; и картина, которую он написал здесь, теперь висела на стене за спиной у Ирен. Зря я пришел сюда. Я попытался улыбнуться хозяйке, но она тут же умчалась. Я подумал, ладно, может мне смыться отсюда, повернулся и наткнулся на Дуэйна.

Он был в темном костюме — мешковатые штаны, белая рубашка, белые теннисные туфли.

— Джи-Ди, — сказал он, — попробуй земного пива. — И сунул мне в руку бутылку.

— Где ты это раздобыл?

— Я якшался с богатеями. Слушай-ка! Что за унылое лицо? Все не так уж плохо, Джи-Ди! Погляди, кого я привел!

Он развернул меня за плечи и показал на девушку из группы.

— Выследил ее для тебя. Оказывается, Одри со «Стеллы». И братец ее — тоже.

— Он тоже тут? А я думал, он тебе не нравится.

— Он и не нравится. Но они всегда ходят парой. Постой-ка. — Дуэйн отправился к девушке и привел ее.

— Одри, я хочу познакомить тебя со своим напарником, Джи-Ди. Джи-Ди, это Одри. Ну ладно, развлекайтесь сами. — Он оставил нас, и я опять почувствовал, что краснею.

— Правда, он милый? — спросила она.

— Конечно. — Мне пришлось взглянуть на нее. Те же самые глаза, все верно.

— Этот дом — ваш?

— Нет.

— О! — Она кивнула и огляделась. — А чей он?

— Горди и Ирен. Они наверху, в кухне.

— Так что все эти фарфоровые собачки не ваши?

— Нет, не мои, — ответил я мрачно.

До этого она улыбалась. Теперь покраснела.

— Что-то не так? — спросила она.

— Нет, — ответил я. — Извините. — И вышел.

Снаружи начинался ветер. Он принес острый электрический запах. Небо тоже приобретало странный оттенок. Хорошо, что я смылся с вечеринки, подумал я. Однако возвращаться домой мне не хотелось. Я засунул руки в карманы, перемахнул через изгородь и отправился на Загадочное место — успокоиться и разобраться во всем.

Я долго сидел внутри и слушал, как буря набирает силу. Спустя какое-то время ветер начал протискиваться сквозь щели в стене, фонарь закачался на шнуре, и я ощутил головокружение и покалывание, словно у меня в волосах трещали разряды статического электричества.

Я чувствовал себя погано. И не мог понять, почему. Я имею в виду, с тех пор, как Генри разбился на склоне холма, прошел целый год. И я грустил из-за этого, уж точно, но никогда — так сильно. Так почему же — сейчас? Почему я чувствую себя так, словно все это случилось только вчера?