Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1974 год Страница 12

Прочитан и другой крошечный клочок бумаги с размытым текстом: «Прошу выдать 50 г. табаку, а без курева не помирать же!..» С запиской лежала иголка и курительная бумага, а рядом под слоем земли — желтовато-зеленая горка пулеметных гильз. В этом месте кругом в земле были винтовочные и пулеметные гильзы, патроны, а в стенах штольни наши саперы выявили миноискателями глубоко впившиеся в камень гранатные осколки...

А недалеко от этого места мы увидели книгу стихотворений Беранже, придавленную большим камнем и раскрытую на известном стихотворении-песне поэта: «А он-то все хохочет, — да ну их, говорит! Вот, говорит, потеха! Ей-ей умру, ей-ей умру, ей-ей умру от смеха!»

...И что, пожалуй, пока самое ценное: «Список комсомольцев 1-й роты», который 25 июля 1973 года нашли одесситы. Но как до обидного мал этот обрывочек! На нем сохранились с левой стороны часть имен и отчеств комсомольцев и неполные адреса! Читается город, область, край, но часто нет продолжения: улицы, села, дома.

Лишь одни данные мы пока сумели прочитать: «...Николаевич, к-ц, 1922, рабочий, чл. ВЛКСМ с 1938 г., Москва-83, 2-я Хуторская...» (В Москве есть такая улица и сегодня, но сейчас здесь новые дома.)

Мы знаем еще, что человек, который жил до войны по этому адресу, был в каменоломнях с 10 мая 1942 года. Хочется надеяться, что он жив (как сержант В. С. Козьмин, медальон которого найден там же, где и список) и его память или память других участников Аджимушкайской обороны поможет нам по обрывкам сведений установить имена и фамилии комсомольцев 1-й роты, защитников Аджимушкая.

Арсений Рябикин, наш спец. корр.

В царстве Щелкунчиков

Когда-то по дну ручьев в Рудных горах перекатывались крупинки чистого олова. Рудокопы складывали из камней ступенчатые запруды, вылавливали светло-серые бусинки, плавили их в тигелях и делали ходовую по тем временам оловянную посуду. Отсюда и пошло название деревушки — Зайфен, что значит «мыть», «намывать».

В долгие зимние вечера рудокопы любили посидеть в домашнем тепле, вырезая из душистого деревянного чурбачка забавную зверюшку, героя народной сказки, злую соседку, похожую на ведьму, или ненавистных притеснителей — князя, барона, их усердных холуев, выколачивающих кнутом последнюю копейку у бедняка рудокопа. Жадного притеснителя изображали с зубастым, огромным, прожорливым ртом. Какому-то веселому резчику пришла в голову озорная идея — заставить деревянного уродца щелкать орехи. Пусть-ка потрудится и посмешит рудокопов!

Так появился на свет Щелкунчик — деревянная кукла-карикатура — король и кнехт, разбойник и жандарм, фабрикант и мироед.

Ручьи постепенно оскудевали оловом, жителям Зайфена нужно было искать другое ремесло для пропитания. Деревянная посуда, которую они принялись было делать, не находила достаточного сбыта: такую же кухонную утварь могли делать и в других местах, расположенных ближе к большим городам. А Зайфен лежал далеко от городов, в самой глубине Рудных гор.

В 1699 году Иоганн Химан, крестьянин из Зайфена, нагрузил ручную тачку деревянными игрушками своих односельчан и покатил ее по извилистым горным тропам и колдобистым проселочным дорогам на ярмарку в Лейпциг. Он прошагал с тачкой почти триста километров туда и обратно, но вернулся довольный — игрушки распродал выгодно. И особенно понравился покупателям большеротый Щелкунчик.

Семьдесят лет спустя зайфенцы уже отправляли свои поделки в города еженедельно на большой фуре, запряженной четверкой коней. К концу XVIII века Щелкунчики расходились по всей Европе и плыли на кораблях в Америку. Но зайфенские резчики не богатели. Семья надомников из семи человек не зарабатывала в день и одной марки. Чтобы не умереть с голоду, дети работали наряду со взрослыми по двенадцать и больше часов в сутки. Щелкунчик не был для них милой веселой игрушкой...

И все-таки даже в самые голодные времена зайфенские умельцы обязательно делали что-нибудь не на продажу, а для дома. В красном углу стояла пирамида — многоярусная подставка для десятков, а то и сотен резных раскрашенных фигурок. Пирамиду венчала легкая круглая крыльчатка, вращавшаяся от теплых струй воздуха, согретого свечами.

И был у каждого настоящего мастера свой заветный Щелкунчик, гордость семьи. Каждый по-своему представлял его себе и создавал «Зубастика» иной раз всю жизнь. Одного из Щелкунчиков увидел в начале XIX века замечательный сказочник Эрнст Теодор Амадей Гофман. Фантазия Гофмана создала великолепную сказку, героем которой стал Щелкунчик.

...А потом сказка, поразила воображение маленького русского мальчика, который вырос и стал гениальным композитором. Так зайфенский Щелкунчик попал в бессмертный балет П. И. Чайковского.

Многие шедевры прошлого находятся теперь в музее Зайфена. Сохранились и имена выдающихся легендарных мастеров: старушки Августы Мюллер, ее племянника Карла Мюллера, семьи Фюхтнеров, самый первый из которых, по преданию, и был создателем Щелкунчика.

После музея я зашел в дом Вернера Фюхтнера, представителя легендарного рода. Вернер — ремесленник-надомник сбытового кооператива игрушечников Зайфена. Вместе с ним работают его старший сын Фолькнер, вернувшийся недавно из Народной Армии, жена, дочь, сестра, племянницы — всего человек десять.

В ладном двухэтажном деревянном доме пахнет свежей стружкой и нитролаком. При входе в мастерскую с одной стороны — штабеля картонных коробок с готовой продукцией, с другой — груда белых чурок.

Сильные, ловкие руки, вооруженные острой стамеской, извлекают Щелкунчика из древесины легко и привычно, как ядро ореха из скорлупы. Вот к туловищу подбиты ноги, к голове приклеена корона, и Щелкунчик, король отправляется на окраску. Потом ему подклеивают белый парик и бородку из кроличьего меха и ставят на полку для просушки.

Говорят, что рота Щелкунчиков, изготовленная бригадой Фюхтнеров, самая нарядная по всем Рудным горам. Но это лишь малая часть целой армии Щелкунчиков, которую изготовляет кооператив. Он выпускает в год около пятидесяти тысяч фигурок! Причем за рубеж «маршируют» четыре Щелкунчика из каждых пяти.

Когда в 1958 году создавался кооператив, в него вошли всего тринадцать человек. Теперь в цехах работают около ста мастеров и подмастерьев.

Председатель кооператива Вальтер Венцель подводит нас к токарному станку, на котором работает молодой мастер Макс Шлоссер. Это один из виртуозов, овладевший сложнейшим и поразительнейшим искусством «райфдреен». Он на большой скорости обтачивает круглую лепешку, отрезанную от ствола пятидесятилетней ели. Мягкая сырая древесина снимается легко и ровно. Минут через десять в руках мастера желтоватая деревянная баранка.

— А ну-ка догадайтесь: что у нее внутри?

Макс Шлоссер ловко рассекает баранку пополам. На срезе виден контур лошади!

Баранку рубят на ровные дольки — получается сразу шестьдесят деревянных коньков!

Мы не можем прийти в себя от изумления. Ведь мастер точил заготовку на глазок: без рисунка на болванке, без каких-либо отметок.

У Макса Шлоссера на верстаке лежит еще несколько баранок.

Он опять загадывает нам загадки и сам отвечает, раскалывая кольца ножом: «Слон! Корова! Жираф!»

...В каждом окошке — по две горящие свечи. Широкие окна деревенской школы и харчевни просвечивают цветными картинками. На маленьких заснеженных площадях деревни — новогодние елки. Они увешаны разноцветными фонариками и раскрашенными деревянными фигурками — фольклорными героями Рудных гор. В кабинете бургомистра Зайфена Курта Хайнце, как и во всех домах зайфенских резчиков, стоят уникальной работы Щелкунчики, пирамиды, «паутинные» светильники. И рядом — деревянный русский парень в красном картузе и в расшитой рубашке.

— Добрая душа и трудолюбивые руки Зайфена живы, — говорит Курт Хайнце, показывая в окно на деревенские огоньки.— А все недоброе, что было в прошлом, исчезает. Нет больше темных, душных халуп бедняков, в которых детишки умирали от голода и непосильного труда. Не найдете вы у нас в Зайфене одиноких стариков с искривленными, обезображенными пальцами, которыми до самой смерти приходилось резать опостылевшие чурбаки, чтобы заработать кусок хлеба. Четыре с половиной тысячи зайфенцев живут зажиточной и культурной жизнью, которая мало чем отличается от жизни города. Доходы от коллективного творческого труда высокие и стабильные. Зайфенцы уже построили на них политехническую школу, библиотеку с читальней, Дом культуры и спортивный комплекс. Словом, сказочные превращения у Гофмана не идут ни в какое сравнение с тем, что произошло за четверть века у нас в Зайфене, на родине Щелкунчиков.

Леонид Степанов