Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1981 год Страница 12

Писалось еще, что в этом районе округа Дехрадун в ряде мест практически сохраняется свод законов «Дастур-уль-амал», введенный в 1852 году английским администратором А. Россом. Согласно этому своду людям из племени кольта отказывалось в праве владеть пахотной землей или арендовать таковую.

Кольта запрещено входить в индуистские храмы, где молятся брахманы и раджпуты. Мыться в реке им разрешается только вниз по течению от мест омовения раджпутов. Для кремации покойников им отведены специальные площадки. Прикосновение кольта к посуде или еде раджпутов и брахманов считается оскверняющим. Религиозные праздники брахманы, раджпуты и кольта, живущие в одной деревне, справляют вместе. Но как? Кольта обряжаются в шкуры коров, оленей, овец или собак, а высококастовые соседи играют в охоту. Богачи раджпуты на праздниках изображают сцены пахоты. Кольта исполняют роль волов, тянущих плуг.

Ф. Чакраварти писал в своей статье, что в этих местах считается преступлением, если кольта обогнал идущего в горах раджпута или брахмана с высокой стороны тропы. Если женщина-кольта наденет украшения из золота или серебра, то раджпуты и брахманы воспримут это как нечто для себя оскорбительное...

Что же изменилось в жизни кольта за последние годы? Это предстояло мне выяснить в начавшейся поездке.

Со ссылкой на пандавов

Калси трудно назвать деревней. По всем категориям это небольшой городок, административный и торговый центр обширного сельского района с мелкими мастерскими, со школами и медицинским центром.

Шеру из деревни Калси — типичный кольта по своему внешнему виду: складом лица с изрядно размытыми австралоидными чертами, традиционной для кольта пилоткой на голове — по ней можно отличить кольта от других людей в деревнях этого района.

Краткая история жизни Шеру такова. Раньше он жил со своей семьей в горах, в деревне Дев. В центре деревни стоял двухэтажный дом сьяна по имени Рану из сословия раджпутов. Вокруг дома хозяйственные постройки, загоны для скота, а ниже под гору стояла хижина Шеру. В дожди все нечистоты с хозяйского двора смывало к нему во двор.

Шеру рассказывает смущенно, но не торопясь, как бы подбирая нужные слова. Ему лет пятьдесят. Жесткие усы щеткой, сползающая на затылок непонятного цвета пилотка едва прикрывает почти лысую голову. С детства Шеру работал на семью Рану — вскапывал его небольшие террасные участки на склонах гор, пас скотину. За работу ему не платили, потому что еще дед Шеру задолжал сьяна, а отдать было нечем. Большую часть еды, которую Шеру получал в рабочие дни от хозяина, он приносил домой, в семью. У других кольта в семье по три-четыре человека, а у него восемь.

Прослышал он однажды, что если переберется на заработки в Калси, то не пропадет. В деревне на работе на хозяйском харче было всего трое из его семьи, а в Калси, говорили ему, и старым и малым можно подработать.

Однажды ночью, чтобы не видели Рану, связал Шеру в три небольших узла все, что было в доме, взял в руку крепкую палку против диких зверей и повел семью по знакомым тропам в Калси.

Пришли. Первые три месяца семья жила под большим деревом, прямо у дороги. Думали, напрасно ушли из деревни. Припасенное зерно кончилось, а с работой в Калси оказалось не так-то просто. Потом Шеру нанялся таскать товары лавочникам. В сельскохозяйственный сезон подряжался работать на поле — в Калси есть несколько богатых землевладельцев. Втянулись в работу два сына, жена. Одна дочь нанялась в прислуги...

Теперь за двенадцать рупий в месяц Шеру снимает жилище на участке, принадлежащем местному юристу. В 1976 году, когда правительство Индиры Ганди проводило программу социально-экономических преобразований из двадцати пунктов, ему выделили субсидию на покупку буйволицы. На шесть рупий в день он продает молоко, помимо этого, вся семья еще зарабатывает рупий десять в день. Жить можно.

Шеру рассказал еще, что поклоняются кольта индуистскому богу Махасу (Махашива), богине Махакали, брату Махасу — Чалде, пяти братьям Пан-давам из древнеиндийской мифологии. Кстати, в «Махабхарате» говорится, что у братьев Пандавов была одна на всех жена — Драупади. Для кольта, считающих себя прямыми потомками Пандавов, это служит как бы моральным оправданием многомужества. Полиандрия — многомужество — распространена среди кольта. Впрочем, многоженство у них тоже не запрещено.

Сохранились у них и древние племенные верования в злого духа Масана, от которого будто идут все болезни, в ведьм «дакни», которые, по словам Шеру, живут в воздухе. В духов предков кольта не верят.

Интересно, что пандиты — местные индуистские священники — отменно приспособились к верованиям кольта. Время от времени священник обходит разбросанные на склонах гор смешанные деревни брахманов, раджпутов и кольта для поучения паствы и выполнения индуистских обрядов. А по совместительству выполняет и функции шамана, заклинателя духов. Но это уже только для кольта.

На чужой земле

Поскольку начальство из Дели открыло «зеленый свет» для моей поездки, Камла Варма согласилась показать мне традиционные, не тронутые современностью жилища кольта. Несколько раз переспрашивали меня, хочу ли я идти в жару пешком три километра по пересохшему руслу Джамны. Я, разумеется, хотел.

Спустились к реке с холма, на котором стоит Калси. Передохнули возле небольшого строения с куполом, напоминающего мавзолей времен Моголов. В нем хранится гигантский гранитный камень с высеченными письменами на санскрите.

— Третий век до нашей эры,— объяснили мне.— Это один из наскальных эдиктов Ашоки, империя которого охватывала почти всю территорию нынешней Индии. Император таким образом извещал своих подданных в дальних уголках страны об особо важных законах, предписаниях политического, религиозного и морального порядка. Таких предписаний Ашоки, увековеченных на больших и малых каменных глыбах, на территории его империи найдено на сегодняшний день двадцать одно. Камень в Калси один из самых больших.

Отдохнули и пошли дальше по камням в русле Джамны, по серой пыли отмелей, через ручьи, бегущие к реке с гор. Снова вышли к кромке леса на склоне, спускаемся к реке. У самой Джамны приютились небольшие участки полей.

Возле них под лесом выделялись темными пятнами четыре крыши. Крыши будто без домов, лежащие прямо на земле. Деревень в полном смысле этого слова, населенных одними кольта, не существует. Селятся кольта обычно либо вокруг хозяйских хуторов, либо две-четыре семьи ставят свои хижины рядом, поближе к полям, на которых они батрачат.

Подошли поближе. Под крышами оказались низкие, в рост человека стены, искусно сложенные из небольших плоских камней. Камни подобраны так ловко, что и без скрепляющей промазки между ними не найти щелей. Снаружи дом побелен известкой, а по нижней кромке дома — традиционная для племенных жилищ широкая полоса, выведенная темной краской. Дом длинный, «колбасой», из трех-четырех секций. Над жилой секцией крыша из каменных плиток. Над хозяйственными пристройками, вылепленными из смешанной с камнями глины, крыши из соломы. У поселения есть и свое название — Джохла.

Мне повезло: на месте оказались хозяева всех четырех домов: Сунну, Сарабджит, Санни и Чайа. И с одной из женщин по имени Раджа Деви можно было поговорить и сфотографировать трущуюся у ее ног пятилетнюю Удзилу. К сожалению, беседы в Джохле пришлось сократить до минимума. Камла Варма, несмотря на свой возраст и грузную комплекцию, решила тоже идти в деревню под нещадно палящим солнцем, но чувствовала себя явно плохо, хотя и храбрилась.

Пролез я через крохотный дверной проем в один из домов. Жилой отсек — крохотное помещение, где семья отдыхает, обедает днем и спит ночью на земляном полу. Здесь же небольшой глиняный очаг для варки и обогрева в зимние месяцы. Глиняная и алюминиевая посуда, хозяйственные мелочи расставлены по верху стены под навесом крыши.

С середины комнаты можно дотянуться до «баррикады» из трех-четырех ящиков и сундучков, которые условно отгораживают жилое помещение от второго отсека — для животных. Там хрупает сеном, время от времени шумно вздыхая, буйволица. Следующие отсеки — для хранения сена, дров, мотыг, корзин, навоза.

Это дом Сарабджита. Два года назад ему повезло. Как беднейшему местные власти выдали ему буйволицу бесплатно. Она дает литров пять-шесть молока в день. Два литра из них Сарабджит продает в Калси.

Показываю рукой на небольшие поля, что начинаются у поселка и тянутся шириной метров в двести — до самого берега Джамны.

— Ваша земля?

— Нет,— отвечает за всех Чайа.— Поля хозяйские. Мы работаем на них. Владелец земли выделяет одной семье под обработку два-три акра. За это мы отдаем ему от трети до половины всего урожая.