Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1979 год Страница 12

В открытое окно, затемненное подрубленным склоном, вливался блеклый рассвет.

Я оделся и вышел на крыльцо. Пахло влажным лесом, обнаженной землей. Над Джавой подтаявшей льдинкой висела предутренняя луна.

Поселок строителей еще спал...

Ровно в восемь началась планерка. Кортиев сидел за столом, придерживая телефонную трубку поднятым плечом.

— Бульдозеры 630, 80, 13, — со знакомой уже мне по предрассветному телефонному разговору интонацией повторял он, занося цифры в блокнот. — Седьмой? На ремонте. Девятый тоже на ремонте. Не могу сказать. Сводки нет. По какому делу? — это вопрос к вошедшему.

Юноша, смущенно перебирающий в руках свою кепку, подошел к столу.

— Уехал в Цхинвали. Да. По вопросу техники. Хорошо. Подожду, — говорит Кортиев в трубку, поглядывая то на свои записи, то на парня.

— Откуда приехал? — спросил он парня, указывая рукой на стул.

— Из Ленинакана, — подняв темные грустные глаза, отвечал тот.

— Какое образование?

— Девять классов. Мне временно.

— Зачем временно? А? Хочешь, выучим на водителя, механика, — вскидывая ладонь, предлагает Кортиев.

— Надо школу кончить.

— Да. Буду информировать. Тогда все. Ну что с такими специалистами сделаешь? — кладя телефонную трубку, обратился Кортиев к присутствующим. Все молчат.

— Ну хорошо! — потирая высокий лоб, сдается Леван. — Оформим тебя дорожным рабочим. Сейчас иди в столовую, поешь. Деньги есть? Ну и молодец.

В комнате тихо.

— Хасен, — обращается Кортиев к своему помощнику, — направь малого после обеда в бухгалтерию и на склад... — и, положив ладонь на бумаги, выждав паузу, уже другим тоном говорит: — Давайте подумаем, что бросим на участок взрыва?

Высота чувствуется. Машина ползет на второй передаче, хотя подъем не так уж крут. Лес остался внизу; здесь, где работают взрывники, кругом скалы и камень...

Аммонал спрессовался, и его дробят ударами лома. На мешках надпись: «Не бросать!» При каждом ударе бригадир Роман Джиоев морщится, как от зубной боли. Брикеты, отбитые словно бифштекс, вспарывают ударом ножа. Ярко-оранжевый порошок ссыпают в ствол скважины. Вскоре вся полка усеяна пустыми крафт-пакетами.

— Хорош, — говорит Роман и травит в отверстие детонационный шнур.

Пока бригада нашпиговывает скалу взрывчаткой, братья Гассиевы проходят последнюю скважину. Клацает затвор, и бурильные штанги одна за другой, как патроны из барабана, уходят в ствол. Под гидравлическими ногами бурильного станка весом в двадцать с лишком тонн вибрирует и прогибается грунт. Пыль оседает тяжелой гипсовой пудрой, и не понять, кто из братьев кто: оба в белой пыли похожи на мельников.

Но вот уже шпуры выбраны, бурильный станок косолапо, тяжело пятится, и там, где он вынул из скалы свой победитовый хобот, остается воронка.

— Роман, ты перед взрывом не волнуешься? — спрашиваю я бригадира.

— Половина нервов уходит. Все думаешь, так ли все сделано, — отвечает он и, подвинув каску указательным пальцем вверх, идет на конец полки еще раз проверить соединения детонационных шнуров.

Я уже знаю: во влажной хмурой тишине ущелья взрыв, подобный языку гигантской газовой горелки, ухнет безмолвно, и сейчас же ударит в уши, и эхо понесет по ущелью этот грохот и коричневые клубы дыма, и медленно-медленно, как мрачный салют, будут опускаться на землю остатки скалы, и камни будут долго глухо бомбить землю где-то совсем рядом. Как только земля и дым опадут, все вздохнут с облегчением: над рваной раной в отроге склона тяжелой дугой нити линии электропередачи — висят! Висят нетронутые!

Не спеша, по грязи и грудам камней поднимется на край провала, к обрыву полки, сам «король взрыва», невозмутимый Вахтанг Гассиев. И скажет:

— Нормально. Провода целы, значит, мы его рассчитали правильно.

— А вкус такой, сразу кушать хочется. Такой хороший. А? — говорит Николай Эльбакиев, принимая от меня пустую стеклянную банку.

Минеральная вода действительно хороша, и есть хочется, но машина до темноты должна вернуться в Джаву.

В прошлый раз именно в этом месте мы были вынуждены повернуть назад. Ехали тогда, правда, на бортовом «уазике». Для потока, преградившего нам путь, машина оказалась слабовата. Пришлось, чтобы обойти рукав, заняться альпинизмом. Леван родился в горах, ему привычно... Один рукав обошли, а второй надо форсировать. Хотели брод нащупать. Три шага я сделал, чувствую, еще один — и собьет меня с ног этой ледяной свинцовой струей!

...Еще в студенческие годы, увлекшись историей перевальной дороги, Кортиев исследовал все горные перевалы в районе предполагаемого строительства. Когда возникла проблема транспортировки бульдозеров с северного участка дороги на южный, он, уже будучи начальником строительного участка, предложил перебросить их своим ходом через доступный, по его расчетам, Магский перевал. Но для этого требовалось проложить через хребет бульдозерную тропу. В тресте предложение поддержали. Строительство полки поручили тогдашнему главному механику строительного участка Сергею Ильичу Цховребову.

В сложных условиях высокогорья тропа была проложена за два месяца. Однако снежная зима, лавины, бесконечные весенние дожди свели работу строителей практически к нулю. И вот сейчас, как только сошел снег, на штурм Магского перевала снова ушли два бульдозера. Но в каком состоянии серпантин, на котором они работают, не знал пока даже Кортиев...

С Цховребовым я познакомился в пути. Он и его друзья сидели на берегу маленькой горной речушки с игрушечным названием Тли. В двадцати шагах стоял бук, и мешки с зерном, сгруженные в беспорядке под его кроной, казались плодами, упавшими с ветвей, — такой это был гигант.

— Думал, бомба взорвалась. Загудела, как реактивный самолет, пронесся ветер, — подкладывая щепочки в костерок, описывал Цховребов лавину, накрывшую в первый сезон два его трактора.

На бурке, брошенной на гальку, стоял сангвине, осетинский кувшин для вина, ломтями нарезан пуры — круглый высокий хлеб, лежали две лепешки с начинкой из листьев свеклы — шахары. Пастухи, расположившиеся неподалеку, прислали нам мясо. Глядя на пламя и слушая мужчин, я представил, как ломались на склонах Магского перевала гусеничные тележки, как лопались траки и не держал грунт, как на гусеницах, словно на лыжах, бульдозер — сотни тонн металла — скользил вниз, а водитель не оставлял кабины до самой последней минуты...

Тотера Дживкоева мы захватили у поворота на Джемагдонскую полку. Он сидел у вагончика, по оси ушедшего в землю, и, сложив свою поклажу под его дырявой крышей, ждал машину, ждал, оказывается, уже трое суток.

Темное, цвета пережженного кирпича, лицо, заросшее щетиной, с янтарными крапинками голубые глаза, клешневатые кисти рук с корявыми ногтями — настоящий фиал, житель гор.

Он легко и быстро покидал свои мешки в кузов, и машина тронулась. Эльбакиев сказал, что это крестьянин из селения Дзомаг, расположенного в верховьях Джемагдонского ущелья, что село давно покинуто и единственный, кто еще остался там, это Дживкоев, его жена и две дочери.

И вот, свернув с дороги, карабкаясь буквально всеми четырьмя колесами по влажному зеленому склону, мимо только что расцветшей алычи, мимо развалин малыг — древней сторожевой башни аланов — мы наконец добрались до села.

— Послушай, — Николай ткнул ладонью в окно. — Здесь жили наши предки. Что видели, а?

Сакля Дживкоева, сложенная из бурого сланца и гранитных валунов, овчарня, хлев, терраса жилого этажа лепились ступенями на последнем ярусе в амфитеатре уже пустых домов. Мы поднялись вслед за хозяином по крутым каменным ступеням в дом. Оказались в большой, скупо освещенной двумя окошками комнате с глиняным полом и железной печью посередине. На столе мгновенно возникли хачапури, вареное мясо — хашлома, зеленый лук, кувшин и рог для почетных гостей...

— Нет, Тотер. Арака дорого будет стоить, — по-русски отвечал Эльбакиев на тост хозяина в его честь.

И правда, мы как-то забыли, что и этот мокрый, скользкий как сало склон, по которому поднимались сюда, и оползни, и река — все это у нас сегодня еще впереди...

— В этом селе жил старик по имени Годеван, — сказал Кортиев, залезая в машину. — В молодости он принимал участие в изысканиях инженера Гоглоева. Умирая, старик завещал сыновьям: «Когда проложат эту дорогу, придите к моей могиле и крикните: «Дорога построена...»

Алексей Маслов

Колесницы плоского неба

Старинные карты звездного неба поражают современного человека фантастическими аллегорическими изображениями созвездий. Глядя на эти карты, мы забываем о том, что перед нами отражение определенной стадии развития науки, и думаем только об искусстве, с которым художник передает традиционные образы, или о том, какой туман застилал глаза наших предков, заставляя их видеть вместо хаоса сияющих точек сказочные картины.