Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1962 год Страница 12

Но больше других страдают от холода обитатели глиняных лачуг. Под тонкими одеялами они жмутся поближе к крохотному очагу, где чадят «коровьи брикеты» — высушенные лепешки навоза, смешанного с соломой. Те, кто может потратить несколько динаров на отопление, отогревают закоченевшие руки и ноги у печурок. Их топят не углем и не дровами, а нефтью.

* * *

Говорят, что за весь 1959 год дождь в Багдаде шел всего лишь семь раз. Можно себе представить, как ждут дождя окрестные земледельцы, у которых нет денег ни для того, чтобы поливать поле платной водой, которую забирает в Тигре специальный водопровод, ни для того, чтобы соорудить дорогостоящую обводнительную систему. Здесь считается праздником, когда тучи затянут небо и на землю обрушатся потоки воды. Она на время очистит воздух, вымоет улицы, покрытые глиняной пылью.

Багдад дышит этой пылью. Ветер собирает ее над Сирийской пустыней и швыряет в лицо беззащитному городу. Пыль проникает всюду — в комнаты, в платяные шкафы, в кладовки. В начале марта нам довелось увидеть в Багдаде... цветной туман. Утром вдруг начало смеркаться, хотя на небе не было ни тучки. Где-то в вышине воздух был наполнен легкой глиняной пылью. Не успев осесть на город, она образовала фантастическую атмосферу оранжево-розового цвета. Казалось, будто какие-то сверхмощные насосы выкачали из крон финиковых пальм их свежую зелень — пальмы пожелтели и в одно мгновение состарились на целый век. Еще большие чудеса творились на улицах: за сто шагов уже нельзя было ничего разглядеть, машины ездили с зажженными фарами, но свет их был синий. Желтые подфарники испускали лучи зеленого цвета.

В десять часов утра уже не было ничего видно на расстоянии пятидесяти шагов: темно, как при затмении солнца. Это песчаный дар пустыни начал оседать на город.

 На правом берегу Тигра нам показали виллу, где после июльской революции скрывался бывший премьер-министр Нури-Саид. Отсюда он пытался, переодевшись женщиной, бежать от народного гнева. Однако далеко он не ушел, всего-навсего на другой берег, где и был схвачен.

Недалеко от виллы, там, где Тигр, или как он называется здесь Нахр-эль-Диджла, широкой дугой поворачивает к западу, стоит недостроенный дворец короля Фейсала II. Говорят, король надеялся отпраздновать в нем свою свадьбу, но, как известно, не дождался ни дворца, ни свадьбы.

Нет сейчас ни короля, ни Нури-Саида, но осталось их наследство. У него глубокие корни.

Вот, например, в свое время официально было объявлено о том, что в Ираке высокий процент неграмотных. Снижать этот уровень удается пока очень медленными темпами. Не хватает школ, мало квалифицированных учителей. Однако наибольшая трудность состоит в нежелании родителей отпускать детей в школу. Ведь семья тогда лишается детского приработка. В Мосуле не так давно родители потребовали у местных властей «вознаграждения за то, что станут посылать своих детей в школу». Ну, хотя бы двести филсов в день. Ровно столько может заработать мальчик, разнося покупки или занимаясь чисткой обуви.

* * *

Нахр-эль-Диджла, животворная река Тигр, неотделима от Багдада. Над ней перекинулись современные мосты. Круглые челны из кожи, что мы видели в старинных книгах о путешествиях, уже давно исчезли с вод Тигра. Говорят, что они перебрались куда-то на юг, в низовье реки.

Зато мазгуф не исчез из Багдада.

Если вы пройдетесь в вечернее время по набережной, то увидите тут множество небольших костров, разложенных один возле другого. С наветренной стороны они обычно защищены оградкой из прутьев, на другой стороне — колышки, воткнутые в землю, а на них — нечто похожее на большую раскрытую книгу. Время от времени к «книге» наклоняется человек и переворачивает ее. Еще минуту назад эти «книги» плескались в бочке на берегу. Когда около такой бочки останавливается покупатель, хозяин залезает в нее рукой и вытаскивает несколько рыб — любую на выбор. А если вам ни одна не нравится, подождите немного, он тотчас выловит из реки другую...

Рыба эта красива и похожа на нечто среднее между карпом и небольшим сомом. Никто тут не знает, как она называется. Ловкие руки разрезают рыбу вдоль, «разворачивают», насаживают на колышки и держат над пылающим огнем костра, пока она не станет золотистой. Потом ее кладут на горячий пепел, и мазгуф готов. Получив его, покупатель может либо сесть на корточки прямо у. костра и заняться лакомым блюдом, либо отойти подальше, к скамейкам, куда другой продавец быстро поднесет арабский хлеб, салат из помидоров и острый перец с луком.

* * *

Не только нефтью богат Ирак. Он крупнейший в мире поставщик фиников. В год здесь собирают около 400 миллионов килограммов фиников — это три четверти мирового потребления. Чтобы поднять спрос, выпускаются различные новинки: предлагаются финики, начиненные грецким орехом, миндалем, фисташками. И все же сотни и тысячи тонн фиников остаются непроданными. Их пускают в продажу как «финики промышленные». Потребителями этого товара становятся четвероногие.

Друзья из нашего торгового представительства в Багдаде показали письмо, в котором члены одного» нашего кооператива хвалились тем, что их свиньи «с большим удовольствием поедают иракские финики и дают замечательный прирост...». А как же иначе, если финики по калорийности в полтора раза выше риса и в четыре раза выше картофеля...

Все это огромное количество плодов дают в Ираке 30 миллионов финиковых пальм. И своей плодовитостью пальмы обязаны человеку. Он занимается их искусственным опылением — ведь в Ираке мало пчел, а ленивый ветер порой целыми днями не шевельнет и листочка.

В конце апреля — начале мая в пальмовых рощах появляются люди с особыми приспособлениями. В руке у каждого стальной крюк, на спине — широкая джутовая лямка, закрепляющаяся около бедер с помощью веревочной петли и деревянной палочки. Не проходит и минуты, как человек уже наверху: там ножом-мачете он отрезает почерневшие остатки стеблей и листьев, которые в прошлом году принесли золотые гроздья плодов, обрубает острые шипы, защищающие ветви. Потом поднимается к кроне пальмы — там, достав из мешка тонкую веточку мужского цветка, он раскрывает женское соцветие, вкладывает в него веточку и осторожно закрывает. Обо всем остальном позаботится сама пальма. Через некоторое время на метелке цветов разовьются стебельки, и на них начнут зреть продолговатые плоды.

Мы несколько раз видели, как в саду нашего багдадского жилья проделывал всю эту операцию Абдель Али. Он никогда не ходил в одиночку. Его сопровождали две его жены. Они проворно подбирали все, что отрезал Али с крон. Ведь высохшими остатками прошлогодних ветвей можно будет топить дом, свежими пальмовыми ветвями удастся починить крышу, а то, что останется, можно будет продать.

Уходя, Али сказал нам по секрету, что иногда тайком посягал на «сердце» пальмы, отламывая еще не развившийся, верхний побег — джумар.

— Это вкусная штука, — сказал он, облизнувшись, и закрыл за собой калитку.

И. Ганзелка, М. Зикмунд / Фото авторов Перевод С. Бабина и Р. Назарова

Закон моря

Осатанело, мощной лавиной налетает на сейнер волна. Судно жалобно взвизгивает, скрипит. Мечется по каюте неприкрепленный стул. Волны швыряют сейнер из стороны в сторону, грозят опрокинуть его и захлестнуть. А в полумиле взывает о помощи рыболовный траулер «Чайка».

Близ Курской косы «Чайка» в тумане напоролась на рифы. Обшивка выдержала удар. Но от сотрясения в корпусе появились сотни маленьких трещин. В трюмы стала просачиваться вода. Медленно заваливаясь на правый бок, «Чайка» начала оседать. Пятый час шла борьба. Рыбаки откачивали воду, накладывали пластыри. Но крепчала волна, мощнее становились накаты, тяжелее удары. Вода в трюмы прибывала...

Когда подошел возвращающийся с промысла сейнер «5287», решили «завести брагу» — опоясать корпус траулера канатом, стянуть его с камней и отбуксировать в гавань. Это единственный шанс спасти «Чайку». Подойти к ней нельзя: в темноте сейнер сам налетит на подводные скалы или протаранит тонущее судно.

Штормит к суше. Конец каната привязывают на сейнере к пустой бочке, бочку — на воду, и вот уже длинная «ящерица», мелькая на вспененных гривах, проворно ползет к «Чайке». Но канат льняной, он быстро набухает и начинает погружаться в воду. В метрах сорока от траулера «ящерица» замедляет бег, волны относят ее в сторону. С каждой минутой все дальше и дальше... Наконец бочка останавливается, качаясь на гребнях, будто ее поставили на якорь.

На сейнере пробуют выбрать канат, но скоро убеждаются в безнадежности усилий. Буйствуя, волны бухают в бочку, пытаются сорвать ее с привязи и вышвырнуть на песчаную отмель.