Неправильная училка - Елена Гром Страница 12

«Выходи снегурочка, Дед Мороз пришел прощение просить. Выгляни в окно».

Я невольно сжала челюсти от гнева. Он серьезно думает, что это все игра? Что вот так просто можно попросить прощения за похищение человека? А самое главное— зачем ему вообще прощения просить?

Я посмотрела на того Деда Мороза, а затем просто задернула штору и заблокировала незнакомый номер телефона. А затем забралась под одеяло, строя планы на дальнейшую жизнь.

За праздники я написала диссертацию, это стоило мне нескольких килограмм и множество часов без сна. Но зато я знаю, что как только я сдам защиту этой диссертации, мой малыш будет со мной.

Собираться на работу после праздников было сложно, ведь я знала, что так или иначе увижу его. И будет очень сложно сохранять хладнокровие. Так что я снова по максимуму затянула волосы, надела закрытый наглухо пиджак, а под него водолазку.

— Аврора Михайловна, — вы сеголня настроены воинственно, — заметил Виктор, встретив меня в холле вуза. Я на мгновение прикрыла глаза. Что — то похоже я начинаю испытывать ненависть ко всем представителям мужского пола. — Как провели каникулы?

— Отлично! Я наконец дописала диссертацию и решила больше не обращать внимание на сынков влиятельных людей.

— Знаете, что я вам скажу. Наш Распутин, — наш, о боги. — сегодня на занятиях с самого утра. Трезвый, вежливый. Не знаю, что с ним произошло, но надеюсь, так будет всегда.

— Мы можем только надеяться, — хмыкаю я и иду на кафедру, чтобы снять пальто и подготовиться.

Подготовиться не к занятию, а морально к тому, что я его увижу, морально к тому, чтобы не убить его.

Я еще зашла в туалет, смыла остатки гневной краски с лица и выдохнула. Осталось всего пара минут, пора собраться и вспомнить, что я уже пережила одно унижение гораздо худшее, чем было до праздников, так что нужно просто поднять нос выше и смотреть только вперёд, где цель, что была блеклой, стала ярче.

Перед аудиторией я застыла, собралась с духом и толкнула дверь.

Он был в аудитории. Я даже не стала искать глазами, просто почувствовала его взгляд на себе. За пару секунд вернулась в фургон, где он меня унизил и тут же пришла в себя. Я не могу себе позволить показывать слабость, я даже не могу позволить себе показать, что помню этого ублюдка.

— Аврора Михайловна, каникулы вроде были, а вы выглядите так, словно занимались с нами по ночам индивидуально, — приветствует меня Ольховский, а я криво усмехаюсь и сажусь за стол, кивнув Мироновой на первой парте.

— Раздай, пожалуйста, новые рабочие тетради, — она всегда готова пройтись по рядам и вильнуть задницей. А сейчас здесь самый богатый принц на селе, чего бы не вильнуть. — Ну что ж, рада всех видеть. Надеюсь, ваши каникулы прошли веселее моих.

— А чем вы занимались, — этот голос. Я на автомате повернула голову, словно по команде.

Он сидел рядом с Ольховским, в середине, окруженный девчонками. Быстро же Ольховский переобулся.

— Ну если это тайна…

— Никакой тайны. Я писала диссертацию. Ее тему мы, кстати, тоже как — нибудь разберем. Ну а прежде, чем мы приступим к излюбленным немецким темам, — ребята застучали по столу ладонями, а девочки закатили глаза, но на скамейках заелозили. — Мы проведем небольшой проверочный тест.

Все тут же застонали, а я даже улыбнулась. Как все быстро меняется.

Пока они писали, я видела, что, несмотря на идеальное знание немецкого разговорного, Распутин списывает у Ольховского. А потом бурно пытается участвовать в процессе урока. Тянет руку, выкрикивает ответы, но общаться ни с ним ни с переобувшимся Ольховским, я не хочу. Более того, в конце урока, проверив тест, я торможу обоих. Не при всех-унижать— это прерогатива Распутина.

— Мальчики, а оценку, я так понимаю тоже делить на двоих?

— Не понял, — напрягся Распутин, а Ольховский раскраснелся, что не очень хорошо, учитывая его цвет волос.

— Работы идентичны. В том числе ошибки.

— Тебе ебет, что они идентичны — грубит Распутин, но я смотрю на Ольховского.

— Мне очень жаль, что самый мой способный студент будет скатываться, потому что общается не с теми. Нужно понимать, что немецкий — это не только разговор со шлюхами, это умение поставить и записать самые сложные фразы. А у вас, если не ошибаюсь, Ольховский, автомобильный бизнес именно с ФРГ.

— Верно.

— Какие подробности, может и обо мне расскажешь? — снова его голос, но я улыбаюсь Ольховскому.

— А тест вы написали хорошо. На сегодня зачтём.

— Только ему?

— Только ему, — поднимаюсь из-за стола и выхожу из аудитории, с ожогами спины от его взглядов.

Он не получит от меня ни одной положительной отметки, даже если декан будет валяться у меня в ногах. Эти мысли меня приободрили, даже есть захотелось. Так что во время перерыва я пошла в то самое кафе, где проходило мое собеседование. Заказала себе суп, второе, чай.

— Кофе, я так понимаю, ты обпилась в каникулы, потому что вид у тебя как у вампира перед охотой, — поднимаю взгляд и вижу Распутина, который совершенно бесцеремонно плюхается напротив меня и так же бесцеремонно забирает кусок огурца из моего салата.

— А что ты вся напряглась? — усмехается он, а я тарелку к нему толкаю. Наверное, встать сразу будет как — то невежливо, истерично. В конце концов тут и преподаватели вуза, и студенты. Шум такой, что нас вряд ли услышат. Но за Распутиным не заржавеет унизить меня при всех.

— Было бы с чего напрягаться, Распутин.

— Думала обо мне? — его взгляд не такой, как на паре,