Звезда сомнительного счастья (СИ) - Ольга Шах Страница 12

Впрочем, это всё мои домыслы. Я хмыкнула. Ну, что же! Красавицей мне ходить тут не перед кем. Так что лишь бы было тепло и чистое бельё. Своё собственное я аккуратно простирнула в речушке неподалёку, размышляя о том, что теперь оно — моё праздничное!

После быстрого завтрака наше путешествие продолжалось. Движение по дороге стало более интенсивным, что говорило о том, что рядом находится большой город, да и самих деревень стало больше. Так же как и домов местных помещиков, то есть, лендеров. Сегодня мы спешили, стараясь попасть в город до того момента, пока не закроются городские ворота. На мой вопрос, почему мы так легко смогли покинуть Мейдстон, Ричард покосился н меня и выдал:

— Не думаю, что местные стражники до сих пор празднуют. В тот раз в караулке солдаты были мертвецки пьяны, и мы сами распахнули ворота.

Я смущённо замолчала, вспомнив о том, что у меня даже проскальзывала мысль звать на помощь, когда мы остановились возле городских ворот. Тонкая улыбка Ричарда показала мне, что охранники этого ожидали от меня. Ну, и чёрт с ними! Поездка продолжалась, и теперь я уже безо всякого интереса наблюдала за проплывающими пейзажами. А после и осмелела настолько, что попросила немного прокатиться на лошади.

— Конечно, леди! — в голосе Ричарда слышалась растерянность — Только, боюсь, что дамского седла у нас нет.

— Великий с вами! — отмахнулась я — Я так давно сидела на лошади, что хотя бы просто вспомнить, каково это.

Я добавила в голос просительных ноток, а на лицо — выражение котика из Шрека. Номер сработал. Ричард со вздохом слез со своей лошади, нашёл какой-то пенёк, заменяющий мне тумбу, и подкинул на лошадь. Я, конечно, могла бы оскорбиться неласковому обращению, но радость от того, что я сижу на лошади, затмила такие мелочи.

«Я не первый день замужем», и слышала, что управлять подобным транспортным средством можно, как автомобилем — в какую сторону повернёшь «руль», туда и поедет. Так что я первым делом сжала колени и потянула уздечку влево. И ничего. Я немного встревожилась, но не подала вида, потянув сильнее и прикрикнув на коня: «Иди, давай»! Послушался только Ричард, который вздохнул и молча похлопал свою лошадь по крупу. Та нехотя двинулась вперёд и прошла метров пятьдесят. После того, как она остановилась окончательно, я с облегчением сползла со словами:

— Вроде, вспомнила!

Ребята молча переглянулись, и Ричард кивнул. Я же просто нервно кивнула и побыстрее залезла обратно в карету, искоса посматривая на «начальника моей охраны». То приключение с кружкой не прошло для парня даром, и теперь через его лоб протянулась приличная царапина. Даже странно, что он так спокойно отреагировал на этот инцидент, нимало не огорчившись тому, что может остаться шрам, просто выпучив глаза, когда я предложила приложить компресс на лоб или как-то загладить свою вину. Очевидно, что мужская красота в этом мире не так ценится, как в нашем. Я печально усмехнулась. Теперь мой мир — здесь, и мне стоит это усвоить! День прошёл в какой-то суете и ожидании того, что мы вот-вот приедем.

Я подняла голову. Наша карета без очереди медленно втягивалась в городские ворота и так же медленно покатила дальше, только лишь ехавший на лошади Ральф ненадолго задержался для того, чтобы сказать что-то стражнику на воротах. А может, оплатить въезд? Досмотр для нас не полагался, судя по всему…

Я высунулась в окно, рассматривая город. Если с Мейдстоном у меня не вышло, так хоть на этот посмотрю. Судя по всему, город был большим, вымощенные камнем улочки хоть и не поражали шириной, зато были чистыми. Хотя, пожалуй, не везде… мы проехали район возле ворот, большую площадь, на которой раскинулся местный рынок, по позднему времени суток, уже закрытый, и поднялись в гору. Оказалось, что именно тут был самый респектабельный район, где размещался наместник и находились дома уважаемых граждан. О респектабельности этого места говорило и то, что широкие улицы были хорошо освещены, прогуливались серьёзные стражники, каждый дом был обнесён высокой оградой и имел собственный сад.

Да уж, в любом мире богатеи предпочитали селиться свободно. А улыбнулась своим мыслям. Что это со мной? Судя по всему, во мне подняла голову тщательно скрываемая классовая ненависть, не иначе… я напрягла мозг, но смогла вспомнить только что-то про то, что «верхи не могут, а низы не хотят».

Пока я пребывала в собственных размышлениях, карета остановилась возле одного из домов, и Ральф заколотил в ворота. Тут же появился мужик, скорее всего, привратник. После непродолжительных переговоров ворота широко распахнулись, и карета проехала в сад, остановившись возле высокого крыльца.

Какая-то женщина торопливо спустилась по лестнице, неся в руке масляный фонарь. Сидящий на козлах Эдмунд, как водится хмуро, сообщил ей о том, что мол, леди Елена прибыла, просим любить и жаловать. Женщина заохала, прижала ко рту ладонь и заторопилась, помогая мне выйти из кареты.

— Ох ты, неожиданность какая! Леди Розалина пока не отдавала никаких распоряжений о том, чтобы приготовили вам гостевые-то покои. А мы-то и не знали, когда вы прибудете! Леди Деймор скажем, вот уж обрадуется ваша матушка!

— Мачеха! — поправила я словоохотливую тётку и последовала за ней. Ребята топтались возле кареты, но я махнула рукой, мол, давайте следом.

Они в этом доме были единственными знакомыми мне людьми. И отпускать их было боязно. Да и вообще, сердце тревожно застучало. Снова вернулись старые страхи.

Откуда-то сверху раздался мелодичный голос, спрашивающий, кто это припёрся на ночь глядя, и я увидела спускающуюся молодую женщину. Мне было сложно представить свою мачеху. Если бы меня кто-то спросил, как я её вижу, то я бы сказала, что это может быть такая милая тётушка с шалью на плечах.

Глупо, да? Хотя бы потому, что передо мной стояла красивая молодая женщина, не старше тридцати пяти лет, с модной причёской из сложно уложенных локонов и в элегантном платье.

— Елена? Милая! Мы с твоим отцом так ждали твоего приезда, дорогая! — женщина растянула рот в улыбке и полезла ко мне с объятиями.

А мне невыносимо захотелось развернуться и забиться в самый дальний угол дорожной кареты. А всё потому, что никто не сможет меня убедить в том, что мне почудилась ненависть в синих глазах