Сахар на обветренных губах - Тата Кит Страница 12

Но, имея в запасе не так уж много свободного времени, сделать это достаточно сложно.

Будь я парнем, можно было бы пойти в какие-нибудь подпольные бои, гонки или что-то около того. Но я всего лишь девушка, у которой за душой ничего нет. Равно как и каких-либо способностей.

Единственное, что есть у меня из имеющего хоть какую-то ценность — это моя девственность. Я неоднократно читала статьи о том, что некоторые девушки продают свою девственность за бешенные деньги каким-то извращенцам-миллионерам. Их увозят в тёплые страны, трахают и возвращают с круглой суммой на счету обратно.

Но, либо у меня есть принципы, либо я не дошла до такой точки отчаяния, когда я стану торговать своим телом.

Поэтому мне остаётся только работа обслуживающим персоналом с относительно гибким графиком.

После пар я вышла из универа и сразу наткнулась на Колесникова, который широко улыбался мне, демонстративно открывая дверь своей спортивной машинки.

— Ты просила найти тебя, когда вся очередь рассосётся. Прокатимся? — кричал он с парковки мне, стоящей на крыльце.

Я устало вздохнула и закатила глаза, спускаясь к парню.

— Ты так быстро обслужил очередь из желающих тебя девиц? Похвально, — повела я невозмутимо бровью. — А теперь поражаешь публику новыми завоеваниями? — спросила я, кивнув в сторону ржущих дружков Колесникова.

— Да мне плевать, что они обо мне думают и говорят, — заявил Колесников самоуверенно, всё ещё ожидая, когда я сяду в его машину.

— Угу, — кивнула я с усмешкой. — Именно поэтому ты вопишь на всю улицу, чтобы тебя услышало и увидело как можно больше людей, на мнение которых тебе, конечно же, плевать?

— Это для того, чтобы ты перед публикой не дала заднюю. Кто из девчонок хочет, чтобы её называли недавакой? — понизил он голос до шёпота и подмигнул мне.

— Ну, да. «Давалка» же звучит гораздо престижнее, — повела я бровью. — Ладно. Подвези меня до школы, а потом можешь рассказать своим друзьям сказку о том, как я тебе дала. Только без акробатических этюдов. У меня спина больная.

— Ты подожди. Может, и фантазировать не придётся. Ты же, по-любому, в меня влюбишься, — Колесников ни на секунду не переставал улыбаться.

— Угу. Уже предвкушаю, — фыркнула я скептически, садясь в машину под улюлюканье его дружков.

Первые минуты мы ехали молча. Краем глаза я видела, как Колесников бросал в мою стороны самодовольные взгляды. Временами казалось, что от широты улыбки у него треснет лицо или лопнет башка от переполняющих его эмоций.

— А зачем тебе в школу? Любишь парней помладше? — показал он ровный ряд белых зубов.

— Сестру люблю. Её из школы нужно забрать, — ответила я коротко и отвернулась к лобовому. То, как пялиться на меня Колесников, лучше не видеть. Не очень понятно, что он пытается разглядеть под дутой курткой и мешковатыми штанами, но пусть пялиться. Лишь не болтал и никуда не врезался, пока смотрит на меня, а не на дорогу.

— Почему я раньше тебя не замечал?

— Отличные были времена, — вздохнула я нарочито мечтательно.

До слуха донесся короткий смешок. Повернув голову к парню, поймала на себе его взгляд. Но в этот раз он смотрел на меня как-то иначе. Как на друга, что ли. А не как на мишень похабника. Но продлилось это буквально секунды, потом он снова отвлекся на дорогу. Протянул руку к панели между нами, не глядя коснулся какой-то сенсорной кнопки. Загорелся небольшой экранчик типа планшета и салон машины мгновенно заполнила мелодия альтернативного рока. Колесников в такт застучал пальцами по рулю и начал подпевать на неплохом таком английском. Периодически поглядывал на меня и играл широкими черными бровями.

— Пой со мной! — призвал он меня.

— Я больше по «Бутырке», — пришлось повысить голос, чтобы меня было слышно.

Глядя на Колесникова и то, как он просто наслаждается жизнью, я испытала прилив зависти. Но не той, которая говорит: «почему ему всё, а мне ничего?!». А той, которая мечтательно вздыхает: «вот и мне бы так! хоть на денёк…».

Но, насколько мне известно, мечтать о несбыточном — вредно. Вредно для психики, для самооценки и для воздушных розовых замков, которые обязательно вспорет разбитым стеклом реальности, едва они посмеют объявить о себе.

Поэтому мечтать не приходится. А вот мыслить прагматично — каждую секунду.

— Ты чего такая молчаливая? Расскажи что-нибудь о себе. Интересно же, откуда ты такая взялась, — беззаботно улыбнулся парень.

— Ты врубил музыку, орёшь громче неё и предъявляешь мне за то, что я между твоими воплями молчу?

— Прости. Не подумал, — щёлкнул он во рту языком и выключил музыку. — Вот теперь рассказывай. Кто ты, как ты, откуда? Какие любимые цветы? Розы? По-любому розы. Все девчонки любят розы.

— Ага. Розы и тебя, очевидно?

— Ничего не могу с этим поделать. Такой я. Таков каков я есть.

— Боже, — фыркнула я и посмотрела на экран телефона, чтобы узнать время и понять, что не опаздываю к сестре. Как раз через десять минут у неё закончится последний урок. — Ну, а ты? — глянула я на парня, убрав телефон в карман куртки.

— Что я? Я уже где-то накосячил? — он будто реально растерялся, чем вызвал у меня неконтролируемую улыбку. — Ого! Снежная Королева умеет улыбаться? Я хочу фотку этого события на память.

Колесников потянулся к своему телефону в кармане джинсов и реально навел на меня его камеру.

— Обойдёшься, — я отвернулась к боковому стеклу.

— Ну, ладно, — разочарованно выдохнул парень и, кажется, убрал телефон обратно в карман. Но я не рискнула смотреть в его сторону, боясь, что это лишь уловка с его стороны. — Что ты про меня узнать хотела?

— Ничего, в общем-то, — повела я плечами, разглядывая весеннюю грязь на городских улицах. — Но, чтобы ты снова не начал петь, расскажи, например… какие тебе цветы нравятся?

— Мне? Реально?!

— Ну, да. Это же цветы. Они должны нравится всем.

— Блин! — хохотнул Колесников и, кажется, задумался. — Нифига ты спросила! Меня обычно спрашивают, сколько сантиметров, я показываю и вопросы как-то сами собой отпадают.

— Господи… — выдохнула я едва слышно, на секунду прикрыв глаза.

— Ну… пусть будут ромашки.

— Ромашки? — вскинула я удивленно брови. — Почему именно ромашки?

— Не знаю. Они, типа, чистые, непорочные, простые. О! Как ты, короче! Точняк! Буду называть тебя ромашкой. Имя-то своё ты мне так и не дала. Ты мне, вообще, получается, ничего не дала, но я везу тебя туда, куда ты попросила. А я так не делаю.

— Какие жертвы