Далеко или близко - Анна Кондратьева Страница 12

Ольга сидела в кровати, смотрела на спящего мужчину, и в сердце вползала злость, возмущение от такого потребительского отношения, гнев, боль, разочарование… Разочарование и ярость…

У девушки перехватило дыхание от ярости! Ни один мужик никогда не посмеет распоряжаться ею без согласия! Никто, никогда! Ольга не боялась насилия со стороны мужчины, даже со стороны нескольких мужчин. Работа в следствии давала ей преимущества перед любыми другими «слабыми женщинами» — Ольга чувствовала, что ее защищает система. Если подумать, это ощущение безопасности было довольно спорным, но некоторый опыт в боевых единоборствах, умение стрелять, и, что самое главное, связи в госструктурах помогали ей чувствовать себя в мире более уверенно.

Она и сейчас не испугалась за себя. Она охренела от безграничной наглости и пренебрежения, с которыми Влад отнесся к ней. А ведь они делились личным буквально перед тем, как он любил (нет, блядь, он ее трахал!) перед сном. Он ничего не сказал о своем небольшом хобби — ебать баб вместе с дружками! Не сказал, сука! Не сказал!

Ольгу захлестнуло просто адским бешенством и, почему-то, болью. Откуда боль, Оля, что это болит? Стараясь не думать над этим вопросом, едва сдерживаясь, чтобы не заорать, не растолкать Влада, не ударить его, ссука, ножом прямо в сердце, она выползла из кровати. Молча подобрав платье, наплевав на бюстгальтер и трусики, которые канули в небытие где-то в номере, она оделась, подобрала сумку и босоножки, вышла в коридор. Уже возле двери номера Ольга обулась, спустилась к ресепшену и вызвала такси через приложение.

— Вам помочь, сударыня? — спросил администратор — тот самый, который несколько часов назад открывал дверь перед Владом, внесшим счастливую Ольгу в гостиницу на руках. Его взгляд остановился на ее груди, очевидно ее платье, надетое без лифчика, привлекло его внимание.

— Нет, спасибо, у меня все в порядке, — голос девушки был холоден и спокоен. Спустя пару минут она вышла к такси и уехала домой, радуясь, что не оставила Владу своего адреса, только ориентировочно указала район поисков гостиницы вокруг торгового центра, стоявшего недалеко от ее дома.

Сев в такси, Ольга почувствовала такое опустошение, что захотелось заорать, разбить что-то, ударить, взорвать — лишь бы выпустить холод и пустоту, охватившую ее. И в этот момент зазвонил ее телефон. Звонила Пашка.

— Козочка моя золоторогая, как ты? — ироничный голос друга зажурчал ей в трубку, чиркнув острой гранью оптимизма, после чего Ольге внезапно захотелось зарыдать в голос, как последней бестолковой брошенке, которую наебал очередной козлина, — опробовала своего кавалера, хорош ли? Душенька твоя довольна?

— Пошли выпьем, Паш, — Ольга едва сдержала слезы, и голос все таки дрогнул, — ты же не на сутках? Далеко от нашего места?

— О, детка, да ты расклеилась. Нет, я как раз там, подъезжай. Ради тебя даже оставлю хорошенького мальчишечку, как раз клеить хотел. Но ты мне дороже.

— 10 минут, Паша, — и Ольга отключила звонок. Назвав водителю новый адрес, она поехала в гей-бар, где они с Пашей встречались последние лет 7. И не смущало ее, что трусов на ней нет, лифчика тоже — Пашка поймет и не осудит.

9

Опрокинув в себя третий шот с текилой, Ольга резко развернулась к на барном стуле лицом к Паше, который уже 40 минут пел ей о том, какая она дура, что сбежала от Влада. Мол, она не так могла все понять, и смску она видела только частично, и вдруг там вообще не про нее, бла-бла-бла.

— Заебал ты, дорогой друг, со своей мужской солидарностью! Ты, вообще, на чьей стороне? — от возмущения у Ольги аж текила в горле встала, и она закашлялась.

— Ну, Олюшка, золотая моя, ты же следователь. Была, ага, я помню, — исправился Влад, когда девушка замахала протестующе руками, — ну какой бы идиот звал дружков на групповушку при первом знакомстве? Ну сама подумай?

— Да, похер, Паша. Забыли. Просто больше не хочу про него говорить. Давай пойдем потанцуем, что ли, — на фоне легкого опьянения у Ольги прорезался драйв и желание покрасоваться, — давай сведем всех твоих заднеприводных с ума, пусть каждый кобель в этом зале ненавидит меня и ревнует тебя ко мне!

Встряхнув копной распущенных волос, девушка расправила плечи, отчего ее грудь обозначилась более чем выпукло. Бармен у слойки жадно сглотнул, опровергая свою принадлежность к гей-сообществу, что Ольга всегда за ним подозревала. Пашка же вскочил с табурета.

— Момент, моя красавица, ща все будет! — и свинтил куда-то в сторону диджея.

Переговорив с парнем на пульте, который не просто ставил треки, но и миксовал отпадно, Паша вернулся к барной стойке, и подал Ольге руку.

— Пошли, крошка, давно пора размяться и тоску твою развеять. Щас мы тут всем такого жару дадим, жаль, твой чувачок не увидит! — Паша подал девушке руку и сдернул ее со стула. Как только она ступила на пол, зазвучала томная тягучая и страстная мелодия аргентинского танго в какой-то современной обработке, и Ольга всем телом потянулась, подчиняясь мелодии и ритму. Музыка увлекла ее, она проникала в тело, которое следовало за партнером, уверенно ведущим ее по танцполу. Ольга не успела даже осознать, как очутилась с Павлом в центре, как расступились люди, давая пространство этому торжеству красоты движения тел.

Ольга всегда любила танцевать. В детстве занималась народным танцем, потом ушла в современный. И пять лет назад, когда Ольга решила освоить латиноамериканскую программу бальных танцев, Пашка составил ей компанию в ее увлечениях. Они оба были увлекающимися и азартными, любили вызов и даже выступали на турнирах среди любителей, чтобы пощекотать себе нервы.

Сегодня же, подогретые алкоголем и эмоциями, творили на танцполе такой секс, что конец вставал даже у кег на баре, не говоря уже об окружающих, независимо от ориентации. Они словно вели бесконечный спор между мужчиной и женщиной о том, кто главенствует, кто сильнее, и это их противостояние, этот танец был настолько горяч, что когда они закончили, и Ольга замерла в объятиях Павла в головокружительном прогибе, доставая кончиками волос до пола и закинув ногу на бедро мужчины, публика взорвалась аплодисментами.

Паша поднял девушку, прижав ее к груди, делая вид, что целует в шею — туда, где билась ниточка пульса. Он не успел