Иволга и вольный Ветер - Галина Валентиновна Чередий Страница 12

Голос незваного гостя дрожал вполне убедительно, как если бы его действительно колотило от холода. Да и выглядел на мой краткий первый взгляд он словно реально чуть ли не плыл в снегу или его по нему волокли. Открывать дверь кому попало — глупость несусветная, но так-то мы, и правда, живём в том ещё медвежьем углу и с лесом под боком, тут не принято отказывать в посильной помощи попавшим в трудные обстоятельства или беду, людям. Не по-человечески это. Природа суровая, ты не поможешь — и сгинет человек, а карма она такая. Потом тебе не помогут.

Поколебавшись, я все же прихватила со стола нож, которым как раз капусту нарезала, отодвинула кованый засов, и опять распахнула дверь.

— Я сама решаю, что мне нужно делать, а что нет, понятно? И знаете ли… для меня звучит не слишком адекватно “вы мне понравились, я взял и поехал к черту на куличики без всякого приглашения, да ещё в такую погоду”. Не надейтесь даже, что я сочту подобное чем-то романтичным. Меня совсем не умиляет странное поведение здоровенных незнакомцев, но не оставлять же вас, и правда, замерзать насмерть. Входите, но и не думайте ничего попытаться устроить. Предупреждаю, я вам не беззащитная доверчивая дуреха, нас таким вещам в Орионе учили, что мигом у меня на полу связанным окажетесь, ясно?

— Вот спасибо вам, Валентина и дай бог здоровья! — Ветров с улыбкой ввалился в дом, словно и не заметив ни ножа у меня в руке, ни угрозы, и мигом сократил своим присутствием комнату в размерах чуть ли не на половину.

Высоченный он все же и широкий, раньше бы реально пугал, но после шести месяцев среди парней и руководства “Ориона” такого уж впечатления не производил. Он бы там затерялся, в середнячках ходил.

Выглядел мужчина неважно, кто же в такой одежде в наших краях по зиме-то шастает? Пальто пижонское и явно очень дорогое, хоть сейчас и в снегу, но однозначно больше на осенний прикид тянет. Без шапки, без перчаток, зато в одной руке коробка конфет, а в другой — бутылка белого вина. Губы уже не просто бледные — посинели, а по-летнему загорелая кожа побелела, и черты обострились, все признаки того, что он реально замёрз уже до критической степени.

— Поставьте все на стол, снимайте пальто и обувь и садитесь вон туда, к печи. Я хорошо натопила, мигом согреетесь.

Ветров послушался, вот только пальцы у него разжимались с явным трудом, и все движения были, как у робота.

Я указала ему на ведро с холодной водой, которую не так давно принесла из колодца, что стояло на лавке в углу.

— Опустите руки в воду. Ну же! — велела ему.

Он послушался и тут же зашипел сквозь зубы и запрокинул голову, крепко зажмуриваясь. Прекрасно его понимаю. Ведь когда суешь сильно замёрзшие руки даже в холодную воду, то в первый момент ощущения, как в кипяток. Но зато так они намного быстрее отходят.

Шумно отдышавшись, Ветров вынул через минуту руки из воды, вытер их полотенцем, что подала, и тогда уже смог расстегнуть пуговицы. Снял пальто, ботинки, даже свитер, и оказалось, что его рубашка под ним насквозь мокрая от пота. Ну что за ужас, ведь таким макаром пневмонию схватить — раз плюнуть. Взрослый вроде мужчина, очень даже взрослый, чего же такой неумный.

— О-о-ох, какой же ка-а-айф! — простонал мой гость, привалившись спиной к боку русской печи с таким искренним облегчением и удовольствием, что я ощутила… ну не знаю… какое-то тревожное волнение. Уж очень это прозвучало… эротично что ли. А еще он пах… Не в смысле вонял потом, хотя именно испариной и повеяло. Это было как в спорт зале “Ориона” во время тренировок. Запах сильного интенсивно работавшего мужского тела. Не розы с фиалками, конечно, но нечто такое цепляющее за живое во мне. Тревожное, потому что не понимала, что же это бередит, но абсолютно не поддающееся игнору.

Почему-то в голову пришло сразу, что он не привык сдерживать себя в выражении эмоций. Даже не знаю и почему так подумалось. Хотя, может из-за этого его “вы мне понравились, и я приехал”? Вот ведь странная штука, мечтала же тыщу раз, чего от себя таиться, что нечто такое однажды случится. Нет, не то, что на ночь глядя ко мне ввалится едва знакомый мужик с выхлопом, как у завзятого алкаша. А типа где-то меня увидит какой-нибудь немного принц, разыщет, заявит, что полюбил с первого взгляда и предложит встречаться, а потом и руку с сердцем просить станет. Но особ даже сильно разбавленных голубых кровей к нам в Малый Ширгалькуль никакими ветрами не заносило, одного вон Яшку прибило, а я на него и повелась. От безысходности, видать, и полного отсутствия выбора. До нашего берега же плывет не славное бревно, а одна щепа, да говно.

— Не припоминаю, чтобы мне хоть когда-то в жизни приходилось так замерзать. А насчёт романтики, Валентина, то планировалось все совсем не так. Я к вам выехал ещё утром, с цветами и угощением, собирался появиться вполне себе эффектно и в пристойное время, но что-то пошло не так, — счёл нужным пояснить мой внезапный гость, продолжая блаженно жмуриться.

— Вам мой адрес Сойкин дал, небось?

— Он, но исключительно потому, что поверил в мою полную для вас безопасность и чистоту намерений.

— И в чем же они заключаются, намерения эти ваши?

— Эммм… знаете, Валентина, я уже чуток отогрелся и снова на холод не хочу. А если проявлю прежнюю прямолинейность, то, боюсь, вы меня захотите выпроводить.

— Что-то это не слишком смахивает на “чистые намерения”, в таком случае.

Ясное дело, что я вполне себе понимаю, что скрыто под мужским “ты мне нравишься”. И вообще, в деревне дети ближе к природе, так сказать и изначально в курсе, что телята-жеребята-поросята, как и дитенки, не в капусте обнаруживаются. И как они попадают туда, откуда потом появляются, частенько видят, так что какие уж тут иллюзии. Вот только по большей части мужчинам, как любым самцам, хочется самого процесса ради процесса, а с последствиями иметь дел они не хотят.

— Ничего подобного! — возразил