Нет звёзд за терниями - Олли Бонс Страница 121

Гундольф наполнил её миску, придвинул ложку. Кори сидела боком к столу, прислонившись к стене, и ковыряла раму окна. Лучше бы её никто не спасал, когда Хаган сбросил в море.

— Ешь давай, — скомандовал Гундольф. — Или помочь?

Сам он уже выскребал со дна остатки. Кори неохотно взяла ложку в левую руку, зачерпнула похлёбку, глотнула, не чувствуя вкус.

— Так, я всё, — обратился Гундольф к мальчишке, который тоже сел за стол. — Побегу, а то эти, что лодку чинят, меня уж заждались, я думаю. Кори, доешь всё, хорошо? Я скоро вернусь.

— Миску оставь, я почищу, — сказал Флоренц с набитым ртом. — И ты не опоздал, я видел по пути, там Симен только пока.

Гундольф кивнул и ушёл, и Кори отвернулась от похлёбки. Море пенилось и казалось обманчиво близким, но голос его сюда не долетал. Только ветер.

— Ты ешь, — строгим голосом сказал мальчишка. — Вот доешь, и гляди тогда на море сколько влезет. Это с крабами похлёбка, я сам наловил. Во-от такущий краб попался!

Кори поглядела. Если Флоренц не врал, краб оказался больше котелка, почти со стол размером. Потом хлебнула ещё — что делать, раз мальчишка старался.

— И не один, — продолжил Флоренц. — Я целую корзину их набрал, все здоровенные!

Любопытно, где же он взял корзину таких размеров. Но Кори о том промолчала.

— Ну, доедай, — скомандовал мальчишка, приложил свою миску к губам и допил остатки. — Живее, и пойдём, я покажу, где ловил крабов. Море сегодня, правда, неспокойное, но вдруг повезёт, и ещё краба увидим.

Кори доела кое-как. Флоренц к тому времени уже оттёр песком и ополоснул две миски, живо справился с третьей, и они вышли из дома.

— А можем и поглядеть, как лодку чинят, — предложил мальчишка. — Или к Эмме зайдём — хочешь к Эмме? А хочешь, поглядим, какие фонари Стефан нацепил на жабу, пока он в отъезде? Разожжём…

Кори молча брела, не зная куда. Ей было всё равно.

— Кори, а давай в другую сторону? — дёрнул за рукав Флоренц. — Гляди, что это вон там? Во-он за тем домом…

Его нехитрая уловка не могла обмануть. Дело было в том, что на дороге показался Дедуля, как местные прозвали старого безумца, а Гундольф настрого запрещал ему подходить к Кори. Но Дедуле ничего не втолкуешь, а Кори устала, что её оберегают без конца.

— Ребятишки! — обрадовался старик, тряся головой. — Всё бегаете?

Теперь он был умыт начисто, и волосы белели, как морская пена, тщательно промытые Эммой и подстриженные Ткачихой. После уговоров Дедулю приучили к рубахе, а от ботинок он отказался наотрез, хотя то и дело плакался, что они пропали.

— Да, бегаем, — откликнулся Флоренц не очень-то радостно и огляделся. — Дедуля, а это не Эмма тебе машет из окна?

— А Кори-то как подрос! — заулыбался старый безумец, не обращая внимания на слова мальчишки. — Всё-то вы вместе с Немой, всё парочкой…

— Она тоже здесь? — с горькой улыбкой спросила Кори.

— А то как же. Да вот, оглянись — не видишь, что ли?

Из-за этого-то Гундольф и гнал старика. Кори, услышав такое в первый раз, долго не могла успокоиться. А сейчас ничего, даже на миг радостно стало. Показалось, Леона и правда рядом.

— Ну, Дедуля, нам пора, — настороженно произнёс Флоренц. — До встречи!

Он подтолкнул Кори в спину, но раньше, чем они успели далеко уйти, их заметила Берта. Шла с ведром воды, и проходила бы мимо, но у этой язык во рту никогда не помещался. Она и прежде, на корабле, всё старалась задеть.

— Фло-оренц, — с притворным добродушием пропела Берта, откидывая тёмную косу за спину. — А ты, гляжу, стараешься с утра пораньше. За безумными нашими приглядываешь?

— Шла бы ты, Берта, подобру-поздорову, — сердито ответил мальчишка.

— А я что, я ничего, — ответила женщина и с вызовом оглядела Кори. — Все нормальные люди трудятся, кто еду готовит, кто стирку затевает. У берега, вон, лодку чинят. Только дармоеды такие, как вы, бездельничают.

— Идём, Кори, не слушай её, — сказал Флоренц.

— И что в тебе только Гундольф нашёл, а? — поставив ведро у ног и уперев руки в бока, сердито сказала Берта. — Такой мужчина, а выбрал эту — ни кожи, ни рожи, калека, ещё и свихнутая! Ну, я-то догадываюсь…

Кори с мальчишкой прошли мимо, и в спину полетело злое:

— Это он из жалости, а ты и рада! Прикидываешься, что помрёшь без присмотра, изводишь человека, с ног уже падает. Сердце у него доброе слишком. А ты притворяться-то брось, да погляди, надолго ли он рядом задержится!

— Я тебе, Берта, больше крабов не принесу! — обернувшись, выкрикнул Флоренц. — Сама лови языком своим длинным!

— Ах, поглядите, каков… — завелась поселенка, но они не стали дослушивать.

— Это она из зависти, — сказал мальчишка неуверенно.

И всё-таки Берта была права. Гундольф отчего-то решил, что виноват перед Кори, что обидел её тогда, и только поэтому оставался с нею. Смотрел как на больную, что вот-вот умрёт, а не как на женщину.

Они с мальчишкой долго сидели на тёплом камне в стороне от посёлка. Море тянулось пенными руками и иногда ухватывало босые ноги. Один раз окатило до колена.

— Кори, как думаешь, что за люди жили тут прежде? — задумчиво спросил Флоренц. — Куда они делись?

— Ушли, должно быть. Здесь ведь не осталось тел, значит, не умерли, а просто ушли. Наверное, у них не было опреснителей.

— А дети, как думаешь, остались живы?

— Почему нет? Дети бывают живучими, — усмехнулась Кори.

— Так игрушки бросили…

— Игрушки! Бесполезный хлам. Мы и не поняли бы их назначения, если бы Гундольф не подсказал. Конечно, такую ерунду не станешь тащить с собой, отправляясь в дальний путь.

Флоренц помолчал, болтая ногами.

— И всё-таки любопытно, — сказал он, глядя на волны, — что за жизнь они прожили. Вот так живёшь, как след на песке, а волна наползает — и нет его. Другие придут и не узнают никогда, что он был здесь, этот след.

— Кто-то помнит, — ответила Кори. — Родные, близкие.

— Но это ненадолго. Жалко, правда?

— Бывают и следы, которые нескоро забываются. Взять твоего брата — его будут чтить в Раздолье…

У Кори с Флоренцом была договорённость: он мог свободно говорить с ней о брате, а она с ним — о Леоне. Другие поселенцы таким разговорам были не рады, разве что Гундольф ещё мог выслушать, но с молчаливым неодобрением.

— Да, только уж не знаю, заслужил ли он… Кори, а как думаешь, может, это всё было для чего-то нужно?

— Что — всё?

— Да всё