Серебряная лоза - Олли Бонс Страница 126

И закончила гневно, тряхнув головой:

— Если мы не сможем, клянусь, я отправлюсь прямиком к Эдгарду и своими руками его прикончу.

Глава 55. Прошлое. О том, что случилось у Разводных Мостов, или о чём не знал Карл

— Эдгард! — окликнул хвостатый, выглядывая из окна. Затем распахнул дверцу и выпрыгнул наружу.

Торговец остановился, с удивлением глядя на него.

— Найдите машины! — скомандовал он своим людям. — Да живее! Ковар, какими судьбами?

Мастер замялся, не зная, как пояснить Эдгарду причину. Ведь тот до сих пор не знал, что хвостатый всё-таки исполнил задуманное, и дочь Альседо давно уже росла в Приюте, а не томилась в дворцовом хранилище.

— Есть одно небольшое дельце, — уклончиво ответил хвостатый. — Ты здесь волка не видел? Моего волка.

— Видел, — мрачно ответил Эдгард. — Он как раз уехал от тебя вниз по улице в том фургоне. Вижу, ещё что-то хочешь спросить? Давай, не стесняйся, выкладывай. Я уже знаю про Марту.

И вдруг набросился на хвостатого с воплем:

— Дурак набитый! Идиот! Как ты мог не сказать мне! Что только у тебя в голове?

— Эдгард, стой, погоди! — закричал Ковар в ответ, перехватывая руки торговца. — Зачем впутывать ребёнка, когда у нас и без того такие силы! Где Марта, она тоже была в той машине?

— Да, этот остолоп Карл их увёз! Вот ещё дурень похуже тебя! Потащил на север, вызволять свою Каверзу ненаглядную.

— И дочь моя была там?

— Да, как ни странно, и ещё паренёк этот, которого растили твои родители. Вот все вместе они и удрали. Ты хоть понимаешь, что перегадил мне все планы? Мы давно уже могли бы убрать Уль…

— Не ори! — перебил его хвостатый. — Хоть это и твой город, но есть вещи, о которых не кричат посреди улицы.

— Да я сам не свой от ярости! Вот, пожалуйста, верное оружие, самое надёжное, неотвратимое — и что ты из неё сделал? Какую-то соплю дрожащую, которая от страха помирает при одной мысли, что ей придётся участвовать в бою. Это притом что ей-то ничего не грозит!

— Она просто ребёнок, Эдгард, опомнись! Маленькая девочка! Мы справимся и сами. Куда поехал Карл, говори точно!

— Каверза полетела выводить из строя шахты на севере. Те самые, где ты работал, помнишь? Ей удалось, но она попалась, и с нею двое или трое ребят. Вот туда этот осёл Карл и держит путь.

— Тогда я за ними. Эдгард, отправь людей к Вершине. Послушай, это очень важно: Марта не должна прыгать. Альседо упоминал, что Испытание дети проходят в день пятнадцатилетия. Она ещё слишком мала, ей только одиннадцать.

После этих слов Эдгард немного растерял пыл и выглядел смущённым.

— Да? Что ж, не знал… Хорошо, мои будут ждать у Вершины, я сам двинусь туда. Одну машину отправлю с тобой на всякий случай, вы можете поехать на север разными дорогами и встретиться на середине, чтобы хоть кто-то перехватил Карла, если другой с ним разминётся. Но послушай, если от девчонки нет проку, мы не можем тратить время. День, другой и выдвинемся к столице. Если вы ещё по пути их остановите, люди у Вершины вам всё равно не понадобятся.

— Я понимаю, Эдгард, понимаю. Спасибо и на этом.

Хвостатому на всякий случай дали оружие, но выделили только двоих спутников с отдельным экипажем. Те могли, меняясь местами, мчать вперёд без передышки. Его же подменить было некому.

По дороге, пролегающей меж бурых пустошей и равнин, экипажи летели в сторону севера, оставляя Вершину по правую руку. Но как ни торопились, они не могли нагнать фургон. Тот будто сквозь землю провалился.

Ковар останавливался лишь для того, чтобы заправить машину, и его спутники тоже, не считая тех раз, когда они менялись местами. Он устал и измучился, был голоден, то и дело подступала рассеянность, но подходящее время для отдыха никак не наступало. Не могло оно наступить, пока фургон не был найден.

Когда день подходил к концу, экипажи остановились у развилки дорог, и трое выбрались наружу.

— Нужно решить, — сказал один из них, — кто поедет через Пасть Зверя, а кто — к Разводным Мостам.

— С фургоном-то, я думаю, тот парень только через Мосты и смог бы проехать, — сказал второй.

— Э, ребята, вы его не знаете, — возразил третий. — Это Карл создавал первые экипажи в Лёгких землях. Он составляет одно целое с любой машиной, чует их так, как никто другой. Он и на гружёном фургоне с лёгкостью проскочит Пасть.

— Так что ж тогда решаем?

— Давайте бросим монетку.

Медная монетка взлетела в воздух, брошенная ловкой рукой, и приземлилась на ладонь портретом господина Ульфгара вверх. Его уже с трудом можно было разглядеть в густых сумерках.

— Значит, мы через Пасть, а ты — к Мостам, — подвёл итог бросавший. — Ну, удачи нам.

Хлопнули дверцы, зажглись фонари, и экипажи разъехались в разные стороны.

Какое-то время Ковар держался. Его подстёгивали мысли о рыжеволосой девочке, втянутой в опасную игру взрослых людей. Ещё он вспоминал кроху из Приюта, такую доверчивую, хрупкую, на плечи которой легла ноша не по силам. Тревожился хвостатый и о Каверзе.

Он ведь не забывал о своей сестрёнке. Если труппа дядюшки Шпиндлера заезжала в город Пара, господин Тень неизменно присутствовал в зале и в конце выступления бросал на сцену алую розу. Он был рад и горд, что маленькая встрёпанная девчонка выросла в уверенную в себе женщину и добилась успеха. Но связываться с ней всё-таки боялся, чтобы не подвести.

Он прознал и о том, что она оказалась в «Птицах». Тревожился, как бы её не подвергли опасности. Сперва просил докладывать лично ему о поручениях, которые дают сестрёнке, и отменял всё, что казалось сомнительным, а после пообвык. Она блестяще справлялась. Кроме этого раза.

Впрочем, также знал он и то, что Карл выучил свою воспитанницу обращаться с оружием и управлять любым устройством из тех, что передвигаются на силе пара. И оружие она уже не раз пускала в ход: находились те, кто имел виды на юную артистку и пытался добиться желаемого любой ценой, но постоять за себя Каверза умела. Дважды Ковар использовал связи, чтобы дело замяли, а с одним человеком после расправился лично.

Случались и другие происшествия, странным образом совпадающие с визитами труппы дядюшки Шпиндлера, но если от них и тянулись ниточки к Каверзе, значит, та ловко заметала следы. И потому сейчас Ковар верил, что сестрёнка сумеет себя защитить, если только ей подвернётся