Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1993 год Страница 13

«Силома!» — закричал Василий, но ответа не услышал и, цепляясь за деревья, поспешил туда. Чем ближе он подходил к кусту с яркими фиолетовыми цветами, тем тяжелее становились предчувствия. За ним, неловко поджав под себя ноги, лежала Силома. Спутанные волосы черными прядями разметались по земле, под левой грудью торчал нож, воткнутый по самую рукоятку. Бурые пятна крови, как опавшие листья, покрывали тело.

— Господи, кого караешь?!— яростно закричал он, не в силах сдержать слезы.

Василий лег на душную и влажную землю. Куда идти? Зачем? Усталое тело не желало больше бороться.

Вдалеке послышались приглушенные выстрелы. «Хальц старается»,— отрешенно подумал он. В ответ последовало несколько выстрелов совсем рядом, заставивших его невольно вздрогнуть. «Отозвались, убийцы! Значит, спасли своего дружка и скоро за мной явятся». Василий не испугался, что судьба отвернулась от него. Неожиданно для самого себя он разозлился на такую нелепую, скорую смерть.

— Сюда, скорее! Мы поймаем этого негодяя! Он где-то рядом! Скорее! — вопил Хальц.

Горячая волна гнева подстегнула последние силы. «Спрятаться! Зарыться! Умереть в конце концов, но только не от рук убийц!» Неподалеку от тела Силомы он увидел паранг, схватил его и привязал сзади к жалкому подобию пояса. Взгляд его натолкнулся на огромный баньян, в стволе которого могла бы уместиться целая семья. Сбоку дерево закрывала куча земли почти в человеческий рост. Судорожно хватаясь за крепкие лианы, чтобы не упасть, он приблизился к дереву. Пот заливал глаза, ослепляя и лишая ориентиров. Споткнувшись о толстые корни, он рухнул на груду земли и тотчас провалился в темноту необъятного дупла. Сверху его накрыло легкое, словно пыль, облако, которое оказалось живым и шевелилось, не переставая. Муравьи! Сотни, тысячи муравьев, потревоженные вторжением, принялись спасать свое жилище, и через несколько минут дупло погрузилось в кромешную темноту. Потом они все разом впились в тело Василия. Когда десяток муравьев заползли в нос и нестерпимо захотелось чихнуть, его оглушил истеричный голос Хальца:

— Лучше ищите, лучше! Этот выродок убил моего друга! Он служит желтым обезьянам! Мы повесим его у них на глазах!

Василий зажал нос, но внутри бушевал смерч, готовый в любую минуту взорвать тишину.

— Смотри, какой огромный баньян. В нем, пожалуй, уместится несколько человек.

— Может, ты думаешь, он сидит в этом муравейнике?! — ехидно заметил Хальц.

Не успели голландцы отойти от дерева, как Василий, не в силах больше сдерживаться, оглушительно чихнул.

— Негодяй! — заорал Хальц, подбегая к муравейнику. — Решил нас одурачить, недоносок! Эй, Ян, тащи его сюда, — приказал он одному из голландцев, но тот не двинулся с места.

— Ты что, оглох?! — крикнул Хальц.

— Если тебе не надоели эти чертовы болезни, от которых гниешь заживо, и охота пощекотать себе нервы еще и муравьями, лезь за ним сам,— спокойно ответил Ян.

Он понимал, что Ван дер Вальк далеко, до Дели путь долгий, и потому не спешил выполнять приказ. Хальц, хотя и был старшим по званию, спорить не стал. Он замолчал, выжидая. Первым не выдержал Ян.

— Знаешь, - примирительно заметил он,— в этом муравейнике долго не просидишь. Если они не успеют сделать из него скелет, то этот болван вылезет сам, а нам не мешало бы немного отдохнуть.

Хальц ничего не сказал и тяжело опустился на землю.

Еще немного, и Василий готов был бежать к голландцам. Муравьи выживали его из дупла. Чтобы как-то спастись от них, он перекатывался с одного бока на другой и пытался забросать себя землей. Но она была твердой как камень. Паранг висел за спиной, и Василий не мог воспользоваться им. Для этого надо было вылезти из дупла. Он изрыл руками всю землю вокруг себя и отполз в сторону, где головой уперся в ствол. Дерево крошилось как сухой лист. Муравьи потрудились и здесь. Боясь поверить в неожиданное везение, он осторожно налег плечом на ствол. Раздался глухой треск, и трухлявая стенка начала осыпаться, открывая путь наружу.

— Эй, Хальц,— встревожился Ян.— Там что-то трещит, с другой стороны. Может, этот прохвост пытается вылезти.

— Пойди, проверь,— сказал Хальц.

Ян с неохотой поднялся, но спорить на этот раз не решился. Он обошел дерево и начал лениво обстукивать ствол прикладом ружья. Василий вплотную прижался спиной к стволу и напряг мышцы, ожидая удара. Ян трудился без особого усердия, и удар был несильным, но он все же довершил работу, начатую муравьями. Стоило теперь Василию отодвинуться, и изъеденное до основания дерево осыплется, открывая проход. Одно его беспокоило — голландцы обязательно услышат шум. Пока он раздумывал, муравьи забились в бороду и упорно ползли в нос. Не сдерживаясь, Василий громко чихнул.

— Ублюдок! — выругался Хальц.— Еще жив.

— Ничего, недолго он там высидит. Дерево крепкое, с другой стороны ему не выбраться,— заверил Ян.

«Господи! — облегченно вздохнул Василий.— Значит, ничего не заметил!» Он набрал в легкие побольше воздуха и начал чихать. Резонанс был таким сильным, что заглушил все остальные звуки. Часть ствола обвалилась и Василий осторожно выполз из образовавшейся дыры. До того места, где они с Силомой спрятали прау, было недалеко. Он рывками пополз к берегу. До прау оставалось всего несколько шагов, когда Василий услышал резкий окрик, переходящий на визг:

— Стой, не уйдешь, подонок!

Задыхаясь от ярости и одуряющего зноя, к нему бежал Хальц. Василий с трудом выпрямился. Расстояние между ними стремительно сокращалось. Их разделяло меньше метра, когда Василий выхватил из-за спины паранг и метнул точно в переносицу Хальцу. Тихо охнув, тот медленно осел на землю.

Из последних сил Василий подбежал к прау и стащил в воду, оттолкнувшись подальше от берега. Один за другим раздалось несколько выстрелов. Василий бросил весло на дно и упал рядом, но стрельба внезапно прекратилась. Не было слышно и плеска воды. Выждав немного, он рискнул поднять голову и посмотрел на берег. У самой воды стояли голландцы и внимательно следили за ним.

«Чего они медлят?! — недоумевал Василий. — С чем они явятся к Ван дер Вальку?!» «Ван дер Вальк!» — вот он, ответ.

Казалось, прошла целая вечность с того времени, когда они вместе пили утренний кофе на веранде, и голландец щедро делился своими знаниями о коварных тропиках.

— Я издал особый приказ,— рассказывал Ван дер Вальк, — строжайший приказ для моих лихих молодцов. Ни при каких обстоятельствах не лезть в поганые болота, реки и озера этих инландеров (аборигены). Сколько парней мы здесь потеряли!

— Что за чудовища в них обитают? — поинтересовался тогда Василий.

— Не иронизируйте, молодой человек. Вы когда-нибудь видели, как здоровый парень в течение часа покрывается кровавой сыпью и начинает раздирать свою кожу чуть ли не зубами от нестерпимого зуда. Его сводит судорога, и он задыхается у вас на глазах. Местные реки буквально кишат невидимыми мерзкими тварями. Они впиваются в кожу, забираются под веки. А морские змеи?! Такая маленькая, невзрачная, скользнет по тебе — и все, получил предсмертный поцелуй.

Не торопясь, Василий поднял весло и направил прау к далекому острову. Голландцы застыли на берегу, раздираемые страхом и яростью. В конце концов страх победил, и они разразились ругательствами и угрозами.

— Идиот! — орал Ян.—Плыви, плыви! Людоеды сожрут твою печенку раньше, чем ты успеешь подохнуть!

— Не вздумай возвращаться, недоносок! — кричал другой голландец.— Наши ребята разорвут тебя на куски.

От таких напутствий Василий заработал веслом с какой-то сумасшедшей одержимостью, не подозревая, что плывет навстречу со своей судьбой.

Глава 4

— Мы не будем испытывать Кардилу огнем. Я верю ей, — сказал Имрал.

— Милосердный! — выкрикнули из толпы.

— Но,— продолжил раджа,— согласно нашим обычаям, девушка, объявившая себя беременной и не назвавшая имени мужчины, предстанет перед судом и будет наказана.

У нее вырвут все волосы на голове и отдадут в жены... прокаженному Амо. Он не считается рабом, хотя и живет вдалеке от нашего племени, на самом конце острова.

«Лучше умереть от проказы,— подумала Кардила,— но не стать наложницей Имрала!»

Раджа почувствовал глухое недовольство толпы. Он подошел к девушке и вкрадчивым голосом произнес:

— Ты совершила большой грех, Кардила. Но в твоей душе нет раскаяния. Значит, наше решение верно. Если мы простим твое бесчестье, твоему примеру могут последовать другие. Я не могу допустить, чтобы честь рода оскверняли безнаказанно. Хорошо, что твой отец и мой лучший друг не дожил до такого позора. Но наши законы милосердны, они даруют свободу вашему роду на 12 лун, хотя ты не заслуживаешь и дня.

И, уже обращаясь ко всем собравшимся на площади, сказал: