Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1970 год Страница 14

Судьба мастера была написана Юрке Корпанюку в буквальном смысле на роду. Я узнал об этом во Львове, где афиша оповещала о выставке работ династии Шкрибляков в областном Музее народного искусства по улице Драгоманова, 42.

Улица ползла в гору, тускло поблескивая мокрым булыжником. Номер 42 оказался вычурным особняком, построенным лет сто назад неким паном Дуняковским. Я с опаской подумал: хорошо ли будут выглядеть все эти лижники и мысники на алебастровых стенах особняка?

Они выглядели прекрасно. Затейливо резанные блюда, бочонки, подсвечники, деревянные переплеты книг. Родоначальник династии мастеров Юра Шкрибляк, восемнадцатый ребенок в бедной гуцульской семье, вернулся после военной службы в родной Яворов и занялся резьбой. Он резал вещи не по вдохновению, а по заказу, работая изо дня в день. Как сапожник. Или как Петр Пауль Рубенс. Не делая установки на шедевр. А если вещь выходила удачнее, чем другие, то тем лучше...

Трое сыновей Юры Шкрибляка тоже стали мастерами. Секретов своих они не таили и на львовской выставке 1894 года демонстрировали свою технику пришедшей публике. Сыновья были не только резчики, но и инкрустаторы. Вот это блюдо, сработанное Федором, можно разгадывать» распутывать бесконечно. В тело дерева вкраплены бусинки — «коралики», кусочки перламутра, меди, темного дерева. Из рук Васыля вышли чудо-топорики. Кстати, гуцульский топорик на длинной ручке — не только инструмент, но и посох, совершенно необходимый на горной дороге. Дочь основателя династии вышла замуж за односельчанина — Корпанюка. И дети ее — Юрий, Иван и Семен — тоже стали мастерами. Как и дети их детей: в музее есть работы правнука Васыля. И праправнука Васылька.

Сотрудники музея ходили по селам, под расписку просили дать для выставки вещи. Удалось собрать 274 экспоната — всю эту экспозицию.

На открытие, пригласили самих мастеров с семьями. Прямо в музей. Собралось двадцать два человека — и деды и внуки. Прямо здесь, в музейном зале, поставили стол, пиво... Плясали, на скрипках играли, на бубнах, цимбалах. Сначала, грешным делом, боялись, что мастера из сел будут стесняться — все-таки городской музей, но ничуть не бывало!

Так прошло открытие этой выставки. А затем экспонаты возвратятся на свои места — в частные собрания, в коллекции других музеев. Или просто на свое привычное место в хате. И никого не смущает, что под этим «экспонатом» была прикреплена бирка: «Заслуженный мастер народного творчества Ю. И. Корпанюк. Колодка для отбивки косы».

Сам Корпанюк весь бел. Длинные седые, как у репинских запорожцев, усы. Узловатые корневища рук. А руки эти сейчас нежно поддевают острым воротком шкатулочку. На столе рядом лежит набор инструментов — «подковка», «копанычка», «солнышко». Большую часть их придумал и изготовил сам мастер, или же они достались ему по наследству, чтобы перейти дальше.

После выставки я познакомился с молодым художником Юрием Касьяненко, делегатом XVI съезда ВЛКСМ. Его сравнительно недавно назначили директором Косовского училища прикладного искусства.

Он рассказал мне, что и Косовское училище, и фирма «Гуцульщина», распределяющая заказы и занимающаяся продажей изделий народных мастеров, и фабрика имени Шевченко в том же Косове... и еще много художников работают в контакте с народными мастерами. Говорил, что гуцульские мастера оставили молодым художникам-прикладникам свою «школу», открыли им бесконечное поле деятельности.

— Вы посмотрите на этот орнамент... — останавливался он у какой-нибудь работы, — видите, какой кропотливый труд... И в этом смысле, — продолжал он, — творчество — это пять процентов способности и девяносто пять работоспособности. Поэтому мы, в училище, считаем, что нужно научиться прежде всего художественному ремеслу, если хотите. А искусство — как получится. В общем, учиться есть у кого.

И вдруг, словно что-то вспомнив, сказал с досадой:

— Эх! Жаль, вы пораньше не приехали...

Он огорчался за меня, за то, что я не видел открытия выставки. Что и говорить, мне и самому было жаль, что упустил такое зрелище.

В Косове на воскресном базаре я купил на память деревянную ложку с выжженным орнаментом, уточку-солонку. А еще «писанку» — разрисованное яйцо. Их была целая корзина, и я долго стоял в сомнении — какое же яйцо выбрать. В каждом была особинка, вариация в орнаменте или рисунке.

Потом, зайдя в музей, я увидел на стендах «образцовые» писанки и порадовался: «А у меня не хуже!»

М. Беленький, наш спец. корр.

Дорога сама приведет тебя

Ж. Руш — французский кинодокументалист, много лет проработал в Африке. В 1946 году он возглавил первую экспедицию, прошедшую по реке Нигер от истоков до устья.

Своенравна эта река! Родившись в джунглях, в сотне километров от моря, она резко отворачивается от него и удирает сквозь саванну все дальше и дальше на северо-восток, неразумная, чтобы едва-едва не затеряться в пустыне в сердце Африки. Здесь, присмирев, она медленно, очень нехотя поворачивает на юго-восток, набирается сил у притоков и, неожиданно обретя вторую молодость, мчится, негодуя на порогах, разбрызгивая пену вокруг бесчисленных островов — на юг, к вечному лесу, где она родилась. И тут вновь каприз! Выписав перевернутую букву «V», она вновь резко устремляется на восток, чтобы опять обивать пороги, прежде чем окончательно уже выйти на путь к морю, протянувшему ей навстречу рукава громадной дельты. Таков Нигер, третья из великих африканских рек, Нигер, растянувшийся на 4200 километров, Нигер — живая лиана, обвившая Западную Африку.

Начав свой бег на границе Гвинеи и Сьерра-Леоне, река проходит через всю республику Мали, потом течет по наиболее заселенной части государства Нигер, взявшего у реки свое наименование, на протяжении сотни километров служит северным рубежом Дагомеи, и, наконец, словно мощный ствол дерева длиной тысячу двести километров, разрастается на карте Нигерии, прежде чем соединиться с Гвинейским заливом... Сколько стран, сколько лиц, сколько языков у реки?

Ее нарекли «Рекой рек» первые арабские путешественники, и это звучало как «Гирингерен», а потом благодаря игре слов она стала «Нигером», то есть «Рекой негров». Для гвинейцев же это и поныне «Джолиба», река-рассказчик, река-гриот, как называют в Западной Африке странствующих сказителей-поэтов. Для сонгаев она «Исса бери» — «Великая река», а для народа хауса — «Квара», просто «Река».

С разных сторон приходили народы, чтобы навечно осесть здесь нанизанными на гибкую ветвь Нигера. Лесные охотники и кочевники пустыни. Река принимала их, отражая в своем зеркале их войны, церемонные чаепития, их горе, их танцы, их тайны.

Те, кто познал когда-либо Реку рек, уже не могли уйти от нее, и если превратности судьбы отторгали народы от Реки, они цеплялись за нее всеми силами, утешаясь иногда тем, что хоть ручейками, стекающими в Нигер, они связаны с ней. Так случилось с до-гонами. Так случилось с крестьянами Зермаганды. Хотя они и живут ныне в сотне километров от Реки, все равно в каждой деревне у них остался сорко — рыбак, ответственный за общение с речным духом хараккойо, властелином Нигера.

На протяжении столетий Река манила путешественников-европейцев. Сколько их, подобно Мунго Парку (1 Мунго Парк — шотландский врач, путешественник. В 1795 году по поручению британского Африканского общества исследовал течение Нигера, имея целью добраться по реке до Тимбукту (Томбукту), богатого торгового города на юге Сахары. Попытка кончилась неудачей. Через десять лет Мунго Парк вновь попытался спуститься по Нигеру и утонул в реке. — Прим. перев.), останавливались, пораженные ее красотой. Они мечтали добраться по ней до златоверхих дворцов Томбукту, о которых ходили легенды. Но добрались лишь до первых порогов.

20 июля 1946 года, через сто пятьдесят лет после Мунго Парка, мы с моими товарищами Пьером Понти и Жаном Соей увидели берега Нигера. Нас влекло желание осуществить мечту упрямого шотландца— спуститься по реке от истоков до океана.

Мы поставили себе целью пройти реку действительно от начала до конца, от первого до последнего сантиметра. А для этого предстояло найти ее истоки. Было известно, что Нигер стекает с водораздела, по которому проходит граница Гвинеи и Сьерра-Леоне.

Эта гряда утонула в девственном лесу, куда не вела ни одна тропа. Прокладывая себе путь с помощью ножей «куп-купов», мы шли к цели, тщательно проверяя встречные ручьи. Точной карты этого района в то время не существовало, так что наши сомнения были вполне обоснованны.

Наутро второго дня раздался радостный крик наших проводников: они увидели сложенную из камней двухметровую пирамиду. Это был знак, оставленный, должно быть, еще их дедами — начальная точка Нигера. Крохотная, окруженная густым подлеском лужица, откуда весело выбегала струйка воды. «Это корень Джолибы», — с почтением сказал проводник Мамаду.