Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1967 год Страница 14

Имя квели наводит ужас на крестьян: тучи птиц, опускаясь на поля созревающих зерновых, уничтожают урожай. Население засушливых районов Африки — от Мавритании до Сомали, и некоторых районов Южной Африки считает, что квели, или ткач красноклювый, страшнее саранчи, которая нападает раз в десять лет; птички же круглый год начеку. На карте черным обозначены районы, которые постоянно подвергаются нашествию красноклювых вредителей, а штриховкой — районы, где квели появляются время от времени. Урон, который они наносят хозяйству, огромен. В Нигерии, например, только в одной провинции, по данным 1957 года, ущерб, причиненный прожорливыми птицами, исчислялся суммой свыше миллиона фунтов стерлингов.

За последние десять лет было проведено несколько международных симпозиумов по борьбе с красноклювыми грабителями. Но кардинального решения проблемы найти пока не удается. Истребление не приносит желаемых результатов: птицы быстро размножаются, а в брачный период селятся в труднодоступных районах. Где же выход?

В некоторых районах Африки отчаявшиеся фермеры увеличивают вдвое засеваемую площадь: зерно для себя, зерно для красноклювых нахлебников. Не слишком ли щедро?

Есть еще одни вариант: подгадывать сроки сева так, чтобы злаки вызревали одновременно с дикими травами, семена которых птицы предпочитают.

А пока квели, красноклювый ткач, не знает жалости...

И. Стам

Ихтиандры с мыса Тарханкут

Вы уже знаете из сообщений газет и радио о них — энтузиастах из донецкого клуба «Ихтиандр». Летом прошлого года хирург Александр Хаес и его друзья — инженеры, врачи, студенты, шахтеры — сконструировали подводный дом и установили его на глубине одиннадцати метров у мыса Тарханкут на Черном море.

В этом номере впервые публикуются фотографии, сделанные молодыми советскими акванавтами.

5 августа. Сегодня большой день — дом перенесен на берег моря...

15 августа. Начались планомерные работы по оборудованию дома. За один день сделано столько же, сколько за три дня на прошлой неделе. Заново установлены кассеты с балластом — по три блока каждая. Дом заводится на первую кассету. Вода очень холодная. Работаем по 20 минут, затем час отогреваемся.

19 августа. Дом на месте. Он выведен на глубину и затоплен. Ушел вниз очень быстро. Место погружения дважды облетел на небольшой высоте самолет, салютовали из охотничьего ружья.

22 августа. Если не будет ничего непредвиденного, завтра во второй половине дня Саша пойдет в дом...

(Из дневника экспедиции)

«Первые сутки под водой.

В доме не холодно, хотя и сильная влажность. Я довольно удобно расположился на нарах.

Я так устал там, наверху, что с удовольствием отдыхаю в одиночестве.

Да, отдыхаю, и моя искренность неподдельна, когда по телефону туда, на берег, я говорю, что чувствую себя превосходно.

Время летит быстро. За иллюминаторами густые сумерки, прошу выключить свет и наблюдаю наступление ночи под водой. Близко видна скала, поросшая подводными джунглями. Там кишит жизнь. На выступе, ближе всего к дому, почти постоянно висит серо-коричневая зеленушка, окрещенная мною Рыжей Машкой. В углублении, под Машинным выступом, пристроился краб Митька. Он иногда выходит из своего укрытия, флегматично проползает по скале и при этом все время что-то жует.

...Наступила ночь. То в одном, то в другом иллюминаторе полыхают молнии — это светятся простейшие микроорганизмы. Интересно, что с берега подобные вспышки смотрятся в виде искорок, а здесь расплывчатым пятном, как зарницы.

Всю ночь раскачивало дом. Несколько раз с ужасом просыпался — я терял ощущение пространства; иногда мне казалось, что вот-вот лопнут тросы, придется стремглав бросаться к выходу, но где он, с какой стороны? И где потом искать скалу, под которой лежат аварийные акваланги?! Каждый раз звонил на базу с тревогой, но уверенный голос неизменно повторял: «Саша, все в полном порядке...» Теперь все сомнения позади.

Эксперимент, наш эксперимент, удался...»

(Из дневника Александра Хаеса)

Когда ломаются копья

Джордж Лейн опустил забрало. Кристофер Ховард тоже.

Прижав локтями копья, рыцари ринулись друг на друга, цели остриями в круглые щиты с вычурными гербами. Удар! Разворот, взмах рукой в сторону деревянной ложи, где в окружении именитых гостей сидит, полуприкрыв лицо букетом, хозяйка турнира, Прекрасная дама, — и тяжелые кони вновь мчат всадников в бой. Удар! С хрустом ломается копье. Рыцарь вылетает из седла. Зрители-мужчины, столпившись вокруг, басовито выкрикивают: «О!» Женщины машут батистовыми платочками.

Однако бой не кончен, далеко нет. Спешивается второй всадник, и начинается единоборство на кистенях. Тяжелый железный шар взлетает вверх и вот-вот обрушится на соперника...

Все ясно, скажет искушенный читатель, идет киносъемка. Сейчас режиссер крикнет: «Стоп!» — и рыцари, обмахиваясь доспехами, затеют привычный разговор о том, как мало стали платить статистам, да еще за такие тяжелые сцены.

Но на сей раз искушенный читатель не угадал. Это не съемки очередного «исторического» боевика. На фотографиях подлинное костюмированное состязание, освященное давней британской традицией. Как русская масленица, как венецианский и бразильский карнавалы, как американское родео и испанская коррида, так и турнир английских рыцарей Круглого стола, сподвижников лихого и лукавого короля Артура, не одно столетие тешит и зрителей и участников.

Особенно любят турниры в Средней Англии. Вот повод достать доспехи и латы — нет, нет, не карнавальные, а самые что ни на есть настоящие; это случай покрасоваться женщинам в пышных платьях, столь оригинально контрастирующих с модными «мини»-юбками. Накануне праздника выбирают королеву турнира — Прекрасную даму. Она царит на трибуне, где пестрят шитыми камзолами «герцоги» бакалейной торговли, «принцы» от фармакопеи и «графы» — железнодорожные кондукторы. Серьезность на лицах им, конечно же, удается сохранить лишь благодаря особому складу британского юмора.

Герольд выкликает первую пару. Рыцари отвешивают поклон и разъезжаются по концам зеленого луга. Прекрасная дама кивает головой в белых локонах.

Джордж Лейн опустил забрало. Кристофер Ховард тоже...

М. Мариков

Р. Брэдбери. Вино из одуванчиков

Первого августа в полдень Билл Форестер уселся в свою машину и закричал, что едет в город за каким-то необыкновенным мороженым и не составит ли ему кто-нибудь компанию. Не прошло и пяти минут, как повеселевший Дуглас шагнул с раскаленной мостовой в прохладную, точно пещера, пахнущую лимонадом и ванилью аптеку и уселся с Биллом Форестером у снежно-белой мраморной стойки. Они потребовали, чтобы им перечислили все самые необыкновенные сорта мороженого, и, когда официант дошел до лимонного мороженого с ванилью, «какое едали в старину», Билл Форестер прервал его:

— Вот его-то нам и давайте.

— Да, сэр, — подтвердил Дуглас.

В ожидании мороженого они медленно поворачивались на своих вертящихся табуретах. Перед глазами у них проплывали серебряные краны, сверкающие зеркала, приглушенно жужжащие вентиляторы, что мелькали под потолком, зеленые шторки на окнах, плетеные стулья... Потом они перестали вертеться. Они увидели мисс Элен Лумис — ей было девяносто пять лет, и она с удовольствием уплетала мороженое.

— Молодой человек, — сказала она Биллу Форестеру, — вы, я вижу, наделены и вкусом и воображением. И силы воли у вас, конечно, хватит на десятерых, иначе вы не посмели бы отказаться от обычных сортов, перечисленных в меню, и преспокойно, без малейшего колебания заказать такую неслыханную вещь, как лимонное мороженое с ванилью.

Билл Форестер почтительно склонил голову.

— Подите сюда вы оба, — продолжала старуха. — Садитесь за мой столик. Поговорим о необычных сортах мороженого и еще о всякой всячине — похоже, у нас найдутся общие слабости и пристрастия. Не бойтесь, я за вас заплачу.

Они заулыбались и, прихватив свои тарелочки, пересели к ней.

— Ты, видно, из Сполдингов, — сказала она Дугласу. — Голова у тебя точь-в-точь как у твоего дедушки. А вы, вы Уильям Форестер. Вы пишете в «Кроникл», и совсем неплохо. Я о вас очень наслышана, все даже и пересказывать неохота.

— Я тоже вас знаю, — ответил Билл Форестер. — Вы Элен Лумис. — Он чуть замялся и прибавил: — Когда-то я был в вас влюблен.

— Недурно для начала. — Старуха спокойно набрала ложечку мороженого. — Значит, не миновать следующей встречи. Нет, не говорите мне, где, когда и как случилось, что вы влюбились в меня. Отложим это до другого раза. Вы своей болтовней испортите мне аппетит. Смотри ты какой! Впрочем, сейчас мне пора. Раз вы репортер, приходите завтра от трех до четырех пить чай; может случиться, что я расскажу вам историю этого города с тех далеких времен, когда он был просто факторией. И оба мы немножко удовлетворим свое любопытство. А знаете, мистер Форестер, вы напоминаете мне одного джентльмена, с которым я дружила семьдесят... да, семьдесят лет тому назад.