Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1973 год Страница 14

Раковины — это не только удачи, но и трагедии. На местном кладбище немало памятников жертвам лагуны. С морем шутки плохи; смерть ожидает человека, неосторожно зашедшего далеко. Кроме того, есть риск напасть на раковину-убийцу, или боевую раковину, как называют ее каледонские туземцы. Цифры свидетельствуют, что эти безобидные на вид моллюски опаснее акул. В бассейне Тихого океана от акул погибает в среднем один человек в два года; жертвами же раковин-убийц становятся двое-трое ежегодно!

Неизвестно, чего опасаются больше. Я прочел, что не так давно акула растерзала подростка, который нырял за раковинами-трохус. Их очень много вокруг Новой Каледонии; в прежние времена, когда в ходу был перламутр, они пользовались спросом. Но по мере развития химической промышленности перламутр упал в цене. Лет сорок назад ловцы трохуса были самыми частыми жертвами акул: раковины эти водятся не в лагуне, а в проходах между рифами — излюбленном прибежище акул.

Но вернусь к раковинам-убийцам. Позволю себе процитировать документ, озаглавленный «Ядовитые моллюски Новой Каледонии»: «В октябре 1962 года Пастеровский институт в Нумеа провел исследование ядов моллюсков, явившихся причиной смерти нескольких лиц на Новой Каледонии. Следует отметить, что ядовитые свойства раковин были издавна известны коренным жителям островов южной части Тихого океана. Точный перечень смертных случаев установить трудно, поскольку на многих островах нет врачей».

Далее говорится, что на ядовитые свойства раковин обратил внимание еще в 1705 году нидерландский натуралист доктор Румфиус, засвидетельствовавший смертельный случай в Молуккском архипелаге. В документе приводится подробный рассказ доктора Эрмита о недавнем случае с конусом географус среднего размера, подобранным одним коллекционером на Сейшельских островах. Раковина была покрыта слоем водорослей, человек взял ее в руку и стал очищать ножом; незамедлительно последовал укол. Рана была крошечной, ее не было видно. Человек побрел к берегу, с трудом переставляя ноги. Взор его замутился, подступила тошнота, язык распух, он с трудом двигался. «Наличие врача предопределило счастливый исход этого случая», — резюмирует доктор Эрмит.

«Сборщики раковин часто складывают их в купальники или держат в руке, что чревато серьезными последствиями, — продолжает он. — Особенно опасны брюхоногие моллюски. Их величина варьируется от пяти до десяти сантиметров. Отдельные экземпляры достигают 15 сантиметров».

Пастеровский институт разработал несколько вариантов противоядия, которое получают все аптеки острова. Привожу список наиболее опасных раковин: роллус географус Линне — два смертных случая; тулипариа тулипа — один случай; дариконус текстиль — два смертных случая.

Документ заканчивается патетическим призывом: «Собирая раковины, помните: вы шагаете по минному полю. Если какая-то «мина» отсутствует в вашей коллекции, ее следует брать с превеликой осторожностью».

Закончив приготовления, мы отправились к рифам снимать заветный фильм. Пятнадцать дней кряду мы лазали по окрестным лагунам. Мое состояние трудно было назвать нормальным. Иногда при виде дивного зрелища я принимался танцевать на мелководье посреди лагуны или выводил рулады тем баритоном, который появляется у мужчин в ванной. Все было внове. И все было трудно. Я мучительно силился представить сюжет будущего фильма. Все было настолько интересно, что любой выбор, любое ограничение казалось святотатством. Нет, это надо обязательно вставить, и это, и это тоже. Наконец-то я понял сеньора Арле, с которым мы шли в свое время через джунгли Амазонии. Он искал там насекомых и каждый день, забираясь в гамак под москитную сетку, показывал мне дневной урожай. При этом сеньор Арле со вздохом изрекал:

— Сегодня опять только семь новых насекомых.

— Как? — безмерно удивлялся я. — Неужели на свете еще есть неведомые насекомые?

— Боже! В одной Бразилии их несколько сот подвидов...

Раковин тоже существуют тысячи разновидностей, хотя неизвестных среди них — единицы. Но ведь я не коллекционер, для меня все они были лишь форма, цвет, рисунок. Риверсе учили меня обращению с природой. Каждый камень нужно класть на место, терпеливо говорили они; если бросить маленький риф в разоренном состоянии, он умрет.

Вечером, когда мы курили под звездами, я узнавал от Риверсе множество подробностей, не сделавших меня завзятым конхиологом, но все же восполнивших существенные пробелы в моем образовании. Свиток «музыка»? Водится только возле Новой Каледонии и в Японии. «Зигзаг»? На Соломоновых островах. А вот из этой мурекс трункулус финикийцы добывали царский пурпур такой яркости, что, по свидетельству Плутарха, он не выцветал и за столетия.

Лично меня больше всех привлекали порселены, напоминающие формой кофейные зерна. Их называют еще «раковины Венеры». Когда смотришься в их зеркальную поверхность, ясно видишь свою деформированную физиономию. Китайские ювелиры в древности заставляли своих учеников подолгу гладить их, чтобы развить в пальцах чутье.

Большими порселенами обитатели Соломоновых островов украшали свои хижины и пироги, а в Микронезии они служили монетой.

Едва ли не самая известная раковина — это каури. В прошлом веке европейские купцы наживали целые состояния, обменивая на каури у вождей негритянских племен Западной Африки слоновую кость, золото и рабов. В архивах Ливерпульской купеческой гильдии сохранилась запись за 1849 год, свидетельствующая, что только из Англии в Африку было вывезено больше трехсот тонн каури!

И естественно, разговор заходил о каледонских редкостях. Риверсе объяснял редкую форму и окраску местных раковин присутствием в морской воде специфического микроба. Другое объяснение — обилие никеля на острове, часть которого попадает в лагуну и воздействует на моллюсков.

В Нумеа действует единственный в мире черный рынок раковин, и богатые коллекционеры регулярно приезжают сюда для сделок.

Самая редкая на свете раковина — ципрей лейкодон. Насколько известно, существуют только два экземпляра в мире — один в Британском музее, второй — в музее Гарвардского университета в Штатах. Обе находки окружены бесчисленными легендами, так что трудно с уверенностью сказать, где они были обнаружены. Полагают — у побережья Южной Африки.

Редки и гигантские кропильницы, раковины-жемчужницы, живущие по сто лет и более. Иногда они рождают жемчужины величиной с шарик для пинг-понга. В Париже в соборе Сен-Сюльпис хранятся две гигантские кропильницы, подаренные Венецианской республикой королю Франциску I. По моим прикидкам, такая раковина с содержимым должна была тянуть не меньше полутонны!

На Новой Каледонии кропильницы встречаются часто, но, конечно, не столь сенсационных размеров. Ловят их весьма простым способом — в раскрытые створки запускают конец веревки, завязанный узлом. Едва веревка касается нежного мясца, створки тут же захлопываются, и охотник вытягивает свою добычу на берег. Кстати, именно эти раковины породили множество легенд о несчастных пленниках, чья ступня или рука попадали между створками. Но, честное слово, нужна недюжинная ловкость, чтобы умудриться просунуть туда руку или ногу...

С Риверсе можно было говорить бесконечно, как со всяким знатоком-любителем, но, боюсь, эти рассказы рискуют утомить читателя. Пожалуй, пора перейти к собственному приключению, причиной которого стала глория марис — слава морей.

Раковина эта заканчивается спиралью, оранжевое «платье» покрыто множеством треугольничков, причем рисунок выглядит словно вытканный. Она не числится среди особо редких, ее имеют три десятка коллекционеров. Тем не менее цена раковины на Нумейском черном рынке баснословна: 20 000 долларов. Рассказывают, что некий американец, у которого оказались две одинаковые раковины, самолично раздавил каблуком одну, чтобы остаться обладателем уникального экземпляра.

На Новой Каледонии один из поклонников глория марис по имени Турес рассказал мне, что он нашел осколки раковины в брюхах трех рыбин, пойманных недалеко от острова Сен-Фаль, так что если искать королеву моллюсков, то только там.

А что, если?.. Нет, конечно, я не буду заниматься столь неблагодарным делом, как поиски сокровища. Но заснять рифы у Сен-Фаля — неплохая идея. К сожалению, Риверсе не мог сопровождать меня, потому что коллекционирование раковин не освобождает его от необходимости зарабатывать на жизнь. Но по возвращении в Нумеа он пустил слух: «Марсель ищет лодку для поисков глория марис у Сен-Фаля». Этого было достаточно.

Три дня спустя меня нашел рыжеволосый англичанин по имени Рон Карри, владелец двенадцатиметрового шлюпа с заманчивым названием «Искатель приключений». У него были два хобби, как нельзя лучше подходивших к моему предприятию: приготовление пищи и подводная охота. Что касается цены, которую он запросил с меня за поездку, то о ней лучше не говорить... Но в конце концов у меня был шанс найти глория марис, после чего мои денежные дела должны были резко пойти на поправку.