Чёрный хребет. Книга 3 - Алексей Дроздовский Страница 14

– А теперь не двигайся, – продолжает Илея, подходя к девочке.

Та пятится от неё, точно дикий зверь. За годы жизни в Гуменде малявка разучилась доверять кому-либо, поэтому вид женщины, приближающейся к ней с ножом, сильно её ужасает.

– Не бойся, я всего лишь срежу твои волосы...

Девочка начинает бегать от неё по двору, пока Илея пытается её догнать. В другое время данная картина меня бы повеселила, но не сейчас. Я готовлюсь убить другого человека и физически не могу смеяться над чем-либо.

Пока Буг носит воду в бадью, мама срезает волосы с девочки и бросает их в сторону с брезгливостью. Они сейчас – источник биологической заразы. Девочка всё это время шипит и пытается вырваться, но мама не сдаётся. Если пытаться завоевать доверие малявки – могут уйти недели и за это время вши появятся не только у нас, но у всех жителей деревни. Иногда стоит проявить немного силы и поскупиться чужой свободой, чтобы сделать должное.

Постепенно голова у малявки превращается из спутанного птичьего гнезда в почти лысую, за исключением крохотных островков волос тут и там. Но матери и этого мало. Она уходит в дом, чтобы наточить нож и довести работу до конца.

Получив, наконец, свободу, девочка бежит прочь с нашего двора, но её под локоть приводит старик Филим, наш сосед напротив.

– Не бойся, – говорит. – Тебе ещё повезло, что ты досталась Илее. Попадись ты мне – по струнке бы ходила.

Следом мать начинает тщательно вымывать девочку, а я стою за дверью и всё жду, когда же покажется двойник. Почему тот до сих пор не появился? Несмотря на утреннюю прохладу в доме, я уже весь покрылся потом, а рука устала сжимать рукоять молотка.

Вскоре в дом входит Буг.

– Эй, Буг, – шепчу из-за двери.

Брат оборачивается и на его лице появляется мимолётная неприязнь. От этой короткой эмоции мне стало не по себе. Я всегда считал себя дружным с близнецами, но Буг по какой-то причине всё больше от меня отдаляется. Что я ему сделал?

– Ты разве не ушёл? – спрашивает брат.

– Куда ушёл?

– Ты же уходил к хребту, кажется.

Рука, сжимающая молоток, опускается ниже. Неужели двойник ушёл в горы вот так? Не взял с собой припасов, не подготовился как следует, никого не предупредил? И куда он направился?

– Куда я собирался идти? – спрашиваю.

– Вроде бы в Гуменд, – отвечает Буг.

Моё сердце замирает в ужасе. Этот подонок идёт за Майрой! Ему надо убить близкого человека и он решил, что возьмёт именно её жизнь. Всё это время, пока я стоял здесь с молотком, он уходил вверх к хребту и теперь у него огромная фора. Догнать его будет очень трудно. А если и догоню, то что? Мой единственный шанс победить в схватке – внезапный удар из-за угла.

Вот, что значили его слова Вардису и Грисель. Он приказал брату собирать наше войско, пока он отлучится из Дарграга, чтобы убить Майру.

– Чёрт, – шепчу сквозь стиснутые зубы. – Как же, сука, неудобно.

Выхожу из-за двери и иду собирать припасы для перехода в Гуменд: еда, вода, стальной нож на всякий случай. Придётся идти очень быстро, если я хочу спасти Майру. Если этот выродок ей навредит, я не просто его убью, а привяжу к дереву и заставлю умереть самой мучительной смертью, на какую только у меня хватит воображения.

С этими мрачными мыслями я выхожу из Дарграга под удивлённые взгляды дозорных.

Глава 10

Долгий горный переход.

Во время пути к Гуменду я делаю лишь короткие остановки, чтобы скормить Хуме найденных жуков. Сам я не ел уже очень давно, однако в груди висит такая тяжесть, что не могу заставить себя проглотить хотя бы кусочек сушёного мяса.

Как я уже говорил – я романтик до глубины души.

Я люблю стихи, я люблю лежать под ночным небом, смотреть на звёзды, разглядывать цветы и наслаждаться их ароматом. И я всегда быстро влюблялся. Достаточно одного взгляда, чтобы я пропитался самыми нежными чувствами к человеку и сильно к нему привязался.

Так было было в моём мире и так осталось в этом. Я был с Эндарс и трудно воспринял расставание с ней, но с Майрой всё обстоит ещё тяжелее: постоянно о ней думаю, она глубоко засела в моей голове. Если с ней что-то случится, никогда себя не прощу.

– Гарн, это ты? – произносит Хума голосом Хоба.

Каждый раз, когда летучая мышь издаёт какие-то звуки, я на короткий миг теряюсь и начинаю осматриваться по сторонам в поисках человека, который это сказал. И только затем понимаю, что слова идут от летучей мыши.

Хума сидит у меня на плече и машет крыльями, задевая её концами моё ухо. Спрыгивает вниз и пролетает метра три, прежде чем забуриться в землю. Поднимаю, сажу её на плечо, она вновь расправляет крылья и пытается взлететь, но вновь получается лишь спланировать и удариться о песок.

К счастью, наше передвижение это нисколько не замедляет и она может повторять сколько захочет.

– Маши крыльями усерднее, – говорю.

Совет совсем глупый: Хума принадлежит к летающему виду млекопитающих и с рождения знает, как нужно летать. Единственное, чего ей не хватает – силы, поскольку она всё ещё птенец и её мышцы не набрали достаточной крепости.

Зато голоса уже повторяет превосходно.

– Блядь, – шепчет Хума моим голосом и слетает с плеча.

– О, нет-нет-нет, – говорю. – Ты никогда не будешь произносить это слово.

– Блядь, – повторяет летучая мышь.

– Это плохое слово. Не надо его использовать.

Чувствую себя родителем, который случайно ругнулся при ребёнке и теперь очень боится, как бы оно не вошло в его обиход. Хорошо хоть, летучая мышь не отправится в детский сад разносить мою секундную слабость среди других детей. И мне не будут звонить разгневанные мамаши с вопросом, откуда их дети набрались подобных грубостей.

– Хума, – говорю. – Ты видишь следы?

Сначала мы видели на песке отпечатки ног двойника, а затем потеряли. Можно было бы решить, что он идёт вовсе не к Гуменду, но скорее всего он просто выбрал другую