Всё не то, чем кажется - Олли Бонс Страница 14

А может быть, на этом медальоне есть какая-то подсказка, чтобы я хоть немного разобрался в происходящем. Надо рассмотреть его получше.

Впрочем, я очень благоразумный человек: если мне говорят руками не трогать, то я и не буду. И потому я заворачиваю ладонь в край одежды, чтобы не прикасаться к металлу голыми руками.

Медальон довольно простенький, явно не шедевр ювелирного мастерства. Кривоват, будто первая работа новичка. На задней крышке и правда есть какие-то слова, но я не могу их разобрать, и они мне не напоминают ничего знакомого.

Внутри два портрета. Белокурая девушка, под изображением которой полустёршимися буквами написано «Нерисса», и темноволосый мужчина… ох, ничего себе! Сейчас я понимаю, что он очень похож на Дрейка. Портрет, конечно, маленький, немного потускневший, но если бы мне сказали, что это Дрейк, то я бы поверил. То же узкое лицо, тёмные волосы, тот же прямой, тонкий и немного длинный нос. Широкие брови без изгибов. Цвет глаз на миниатюре разобрать сложно, но могут быть и синие. И как там звали человека с портрета? Вот и имя: Соланум. И ещё что-то ниже, совсем неразборчивое. Может быть, у него было несколько имён? Тогда это означает, что он был колдуном, и вполне вероятно, колдовской амулет он создал своими руками. Но разве колдунам когда-то было позволено жениться? И зачем его невесте нужен был амулет, обладающий неведомыми силами? Слишком много странностей.

Медальон нечаянно выскальзывает у меня из рук. Я стремлюсь подхватить его, чтобы он не звякнул об пол, и ловлю прохладный металл голой рукой. Он тут же начинает искриться, и я быстро захлопываю его, вешаю цепочку на гвоздь и прыгаю в постель.

Перед сном я ещё немного думаю о том, что за строчки написаны под именем Соланума. Не может же быть, чтобы у него было три имени.

Только колдунам положено иметь три имени. Как я помню, первое даётся родителями при рождении, а второе даёт наставник, когда в ребёнке обнаруживается дар или, вернее, проклятие. Третье имя колдун получает позже за какие-то свои деяния.

Колдунов в наших землях не любили никогда. Отношение к ним колебалось от настороженно-презрительного до откровенно враждебного. Селились они только в Мёртвых землях, отгороженных от королевств болотами и топями. И люди к ним наведывались очень, очень редко.

Говорили, что у колдунов лучше ничего не просить. Они выполняли требуемое, но таким путём, что человек жалел о том остаток жизни. Я слышал истории, как некто просил у колдуна богатство — и внезапно его любимые родные погибали, оставляя наследство. Кто-то просил о власти — и делался влиятельным человеком, но вскоре погрязал в чужих интригах и терял жизнь. Кто-то просил любви — и получал её тогда, когда становилось уже поздно, когда жизнь клонилась к закату или была навеки связана с кем-то другим.

Да и просили колдуны за свои услуги что-то ужасное — возможно, жизнь близкого, а может, и ещё что похуже. Слухи ходили разные, причём все нехорошие.

Рождение колдуна могло случиться в любой семье, как рождение рыжеволосого. Этого порченого нельзя было оставлять дома. Родители, распознав колдовское проклятие, сразу же отводили такого ребёнка к Мёртвым землям, на болота, и бросали прямо там (или относили, если он был ещё крохой и не умел ходить). Дальше его судьба как-то устраивалась, не пропадал. А пропадал — так никто не жалел.

Колдуны жили изгоями, и они вряд ли заводили семьи даже среди себе подобных. Так что — нет, Соланум всё же не мог быть колдуном, думаю я. Иначе бы он никогда не смог жениться, да ещё и на принцессе.

Но откуда же у принцессы был колдовской амулет?..

Сам не замечаю, как проваливаюсь в сон. Меня будит тёплое прикосновение к руке.

— С-с-сильвер, просыпайся! — шипит дракон.

Кое-как встаю. После сна на этой тысячелетней постели, твёрдой, как камень, всё болит.

— И что ты собрался делать такое срочное, что нельзя отложить на после завтрака? — глядя на дракона одним глазом, спрашиваю я. Второй глаз пока не открылся.

— Я отправляюсь к своему… к колдуну. Нужно рассказать ему, что амулет найден, но появились другие затруднения. Он точно придумает, что делать дальше. А тебя просто предупреждаю, чтобы не беспокоился о том, куда я пропал.

— Отлично, — зеваю я. — А я пока ещё посплю… Хотя нет, постой. Чьи портреты в амулете?

— Ты открывал его?! — так и подпрыгивает в ужасе дракон.

— Разумеется. То есть, а что, было нельзя?

Дракон пытается схватиться лапами за голову, но лапы коротки. Он наклоняет голову, теряет равновесие и плюхается на пол. Что там делают друзья в подобных неловких ситуациях? Я вырос с Сильвией — я смеюсь.

Дракон злобно пыхтит и поднимается.

— Открывать амулет строго-настрого запрещено! — хмурится он. — Колдун сразу предупредил, чтобы я ни в коем случае этого не делал.

— А ты всегда такой послушный? Как бы то ни было, он не предупреждал, чтобы я этого не делал.

— Ох, что же теперь будет, что будет… — причитает дракон, бегая по комнате. Затем останавливается, набирает воздуха и выпаливает: — Открывай!

Я раскрываю медальон, и дракон долго в молчании смотрит на портреты.

— Скажешь что-нибудь? — интересуюсь я.

— Я не всё понимаю, — отвечает дракон. — Соланум — это суженый Нериссы. Он подарил ей амулет в знак своей любви и позже спас Нериссу от дракона. Но всё это было много лет назад, а мне почему-то кажется, что лицо Соланума мне знакомо. Как будто в книге видел, а может, и вживую. Я должен вспомнить, не мешай пока.

— Я даже могу помочь, — говорю я. — Ты видел это лицо в зеркале.

Дракон, нахмурившись, смотрит на меня.

— Ты серьёзно? — уточняет он.

— Разумеется, — говорю я. — Когда я увидел портрет во второй раз…

— В какой ещё второй раз? Я кому говорил больше не трогать?

— Э-э, ты не так понял, со второго взгляда на этот портрет я сразу подумал: как же он похож на Беляшика!

— На Беляшика?! — глаза дракона превращаются в гневные щёлки.

— Извини, я ещё не вполне проснулся, потому могу нести ерунду, — пытаюсь оправдаться я. — Давай вернёмся к важным вещам! Как ты мог не заметить, что портрет похож на тебя?

— Возможно, потому, что с восемнадцати лет я особо и не смотрелся