Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1979 год Страница 15

Сохранилось письмо, которое, видимо, датируется 1909—1910 годами и в котором Алексей Андреевич глухо упоминает о своем побеге из родного села. «Бедная мама, как она страдала. Боже мой, бедная — она знала, что я страдаю, она понимала меня... Как я любил ее, но Бог мне судья — я не мог поступить иначе. Из двух зол я выбрал меньшее. Я ушел, бросив асе и всех, но забыть, забыть родных я не мог; где бы я ни был — во льдах, в морях, бури, штормы, но мои мечты и думы были с вами».

Уже позже, работая в архивах, мы обнаружили, что А. А. Раввин участвовал в 1911 году в неудавшейся экспедиции В. Ф. Држевецкого на Шпицберген. Причем в списке экипажа он назван «переводчиком». Интересно отметить, что в этой экспедиции участвовал и Р. Л. Самойлович.

Возник вопрос: почему Самойлович, зная А. А. Раввина по двум совместным экспедициям, его фамилию пишет в статье неверно? Знакомство с архивом Р. Л. Самойловича позволило ответить на этот вопрос. В рукописи упомянутой статьи Самойлович дважды пишет правильно: «Раавин» и один раз ошибается: «Раавинов». Так что ошибка, именно ошибка, узаконенная, так сказать, наборщиками, повинна в неправильном написании фамилии в наше время. Как возникло в книге В. М. Пасецкого имя «Николай», остается невыясненным.

Итак, десять имен. Кто же одиннадцатый?

Поиск был трудным. Не раз казалось, что мы близки к разгадке, но наступало разочарование.

Просматривая материалы в Центральном государственном историческом архиве в Ленинграде, мы обратили внимание на прошение крестьянки Евдокии Андреевны Баевой, датированное 28 мая 1914 года:

«Муж мой, Прохор Сергеев Баев, около 2 лет тому назад с экспедицией В. А. Русанова выбыл в плавание, и до сего времени я не имею сведений, где он находится.

После отъезда мужа я с дочерью 4 лет осталась у родителей мужа, но так как муж помощи теперь им не оказывает, то они меня с дочерью выгнали из дома, и теперь я нахожусь в весьма бедственном положении, проживая на чужих квартирах и снискивая пропитание для себя и дочери работой у добрых людей.

Ваше высокопревосходительство, обращаюсь к Вам слезно с покорнейшей просьбой: не оставьте меня с малюткой дочерью. Сделайте распоряжение о выдаче мне в счет жалованья мужа за 1V: года хоть 100 руб...

К сему прошению крестьянка Малошуйской волости Евдокия Андреевна Баева, неграмотная. По ее личной просьбе расписался крестьянин Федор Степанович Вайванцов».

Прошение было адресовано в Министерство внутренних дел России. В архиве сохранился и ответ директора Департамента общих дел A. Д. Арбузова:

«Крестьянке Евдокии Андреевне Баевой объявляется, что ходатайство ее о выдаче ей жалованья, следуемого ее мужу Прохору Сергеевичу Баеву по договоренности с B. А. Русановым, не может быть удовлетворено, так как Департаментом не могут быть выполнены обязательства по договору, заключенному В. А. Русановым от его имени и в качестве частного лица».

Здесь следует пояснить, что формально В. А. Русанов снаряжал Шпицбергенскую экспедицию как частное лицо. Но фактически организовал ее и полностью субсидировал Департамент общих дел Министерства внутренних дел России. И сам Русанов, и все остальные участники экспедиции получали жалованье из средств департамента.

Для нас, однако, важен не казуистический отказ чиновников, а то обстоятельство, что текст резолюции вроде бы полностью подтверждает участие П. С. Баева в экспедиции Русанова.

...Это было полной неожиданностью — ведь П. С. Баев упоминается в дневнике Альбанова как участник экспедиции Г. Л. Брусилова на «Св. Анне». Объяснило недоразумение второе прошение Е. А. Баевой, которое мы нашли в другом архивном деле. Оно написано через несколько месяцев после первого — 29 августа 1914 года. Уже начало прошения настораживало: «Муж мой, Прохор Сергеевич Баев, из экспедиции Русанова — Брусилова, отправившейся к Северному полюсу в 1912 году в качестве матроса, не вернулся. (Ныне, по частным сведениям, с поименованной экспедиции прибыло в Архангельск только 2 человека)...»

И вновь на прошении резолюция: «Отложить до выяснения судьбы экспедиции Русанова...»

В 1912 году одновременно пропали без вести три русские полярные экспедиции: В. А. Русанова на «Геркулесе», Г. Л. Брусилова на «Св. Анне» и Г. Я. Седова на «Св. мученике Фоке».

Как видно из текста второго прошения, крестьянка Е. А. Баева смешивает истории всех трех экспедиций. Это понятно: Баева живет вдали от Архангельска и неграмотна. Но попутно выяснилось и другое.

Судя по тексту резолюций, и в Департаменте общих дел, который организовал экспедицию Русанова, не знают, кто именно ушел на «Геркулесе». Следовательно, надежды найти официальный список полного экипажа «Геркулеса» не оставалось.

Тогда мы решили изучить архивы Архангельска и Александровска-на-Мурмане. Ведь вначале почти все участники экспедиции Русанова собрались в Архангельске. Отсюда они отплыли на рейсовом пароходе «Ломоносов"» — их фамилии могли сохраниться в списка пассажиров парохода. А в архиве порта Алек-сандроеск-на-Мурмане можно было надеяться найти судовую роль «Геркулеса».

Мы хотели бы поблагодарить здесь работников Архангельского областного архива, директора архива А. Ф. Малкова. Все они старались всячески помочь в поисках и, в частности, предложили поднять таможенные документы за 1912 год. «Геркулес» ведь уходил в иностранные воды и, видимо, должен был проходить таможенный досмотр.

Мы просмотрели десятки дел. В различных документах встретились знакомые фамилии — А. Я. Попов, В. Г. Попов, А. С. Чухчин... Но фамилия одиннадцатого продолжала оставаться неизвестной.

Разумеется, на протяжении долгого — трехлетнего — поиска мы имели в виду и очевидное соображение: помочь в розыске могут какие-либо материалы (документы, воспоминания, дневники, письма) трех людей, вернувшихся со Шпицбергена, — Попова, Самойловича, Сватоша — и предпринимали определенные действия. Так, в государственных архивах нашли их отчеты о Шпицбергенской экспедиции, во многих отношениях весьма любопытные. Однако упоминались в них лишь отдельные фамилии участников, а полного списка экипажа не было.

Мы пытались найти личные архивы Самойловича и Сватоша.

Особенно ценным представлялся архив З. Ф. Сватоша, ибо зоолог был официальным фотографом экспедиции. Мы запросили дирекцию Баргузинского заповедника о судьбе архива. Ответ обнадеживал — все бумаги переданы в Иркутский государственный университет. Но дальше след оборвался: университет сообщил, что в его архиве нет никаких бумаг Сватоша (1 Надеемся, что читатели журнала помогут нам в поисках архива З. Ф. Сватоша. — Авт.).

Личный архив Р. Л. Самойловича попал в случайные, но бережные руки. Его сохранили после гибели Самойловича, сохранили в годы блокады Ленинграда, когда в печку зачастую бросали ценнейшие книги. Сейчас архив хранится в Арктическом и Антарктическом научно-исследовательском институте, у профессора М. И. Белова.. Архив еще не описан, но Михаил Иванович Белов любезно разрешил нам самим заняться его разборкой.

И здесь нас поджидала удача.

Во-первых, в бумагах Самойловича мы нашли описание отплытия «Геркулеса», с которого начали свои заметки. Во-вторых, был тут оригинал работы Самойловича, о котором мы упоминали в связи с тем, как правильно писать фамилию А. А. Раввина. В-третьих...

После возвращения со Шпицбергена в Россию Рудольф Лазаревич Самойлович читал публичные лекции, весь доход от которых передавал семьям своих товарищей по экспедиции 1912 года, пропавших без вести. И письма родственников участников экспедиции на «Геркулесе», адресованные Самойловичу, были также здесь.

«Мой брат Александр Спиридонович Чукчин (фамилия написана через «к». — Авт.) уехал с экспедицией Русанова в качестве матроса. До своего отъезда в экспедицию мой брат оказывал мне материальное пособие для обучения в гимназии, поэтому не откажите, если найдете возможным, уделить мне некоторую часть из чистого сбора с Вашей лекции. Таисия Чукчина...»

«Я брат механика Быковского, уехавшего с экспедицией Русанова. В настоящее время учусь в Техническом училище, особых средств не имею, отец умер, а мать вследствие старости не может зарабатывать, поэтому рассчитывает на пособие с Вашей стороны. . Николай Быковский».

Сохранилось тут письмо и от Е. А. Баевой.

Но вот наконец то, что мы так долго искали.

«Его Высокородию горному инженеру Самойловичу Р. Л. Петербург, Николаевская, 2 (от) ненокского мещанина Михаила Ананьева Ермолина.

В июне 1912 года сын мой, ненокский мещанин Федор Михайлович Ермолин, нанявшись матросом к В. А. Русанову, ушел в его экспедицию, оставив меня, 74-летнего старика, и мать свою, а мою жену, 65 лет, без всяких средств к существованию.

Крайне тяжелое положение и мои года, не дающие мне работать как следует, заставляют меня обратиться к Вам, как участнику Русановской экспедиции, принимающему участие в оставшихся семьях участников экспедиции.