Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 1978 год Страница 15

Сейчас уже накоплен определенный материал, на основе которого пока можно высказать только соображения о высокоширотном варианте. Повторяю, пока только соображения. Правда, за последние годы навигация на основной трассе Северного морского пути удлинилась, и намного. Например, на отдельных участках мы плаваем, занимаемся проводкой транспортных судов на Дудинку до января месяца, а на иных отрезках Арктики начинаем навигацию уже в феврале, в марте, когда забрасываем грузы на Ямал.

— Илья Павлович, вы, наверное, знаете, что еще перед войной был случай, когда ледовые разведчики полярной авиации Иван Черевичный и Валентин Аккуратов предложили судам, застрявшим у Карских ворот, идти на север, вдоль западных берегов Новой Земли, до 77-й широты и, обогнув мыс Желания, пересечь Карское море в юго-восточном направлении...

— Конечно, для тех лет подобные проходы были не только смелыми, но и отчаянными. Вокруг мыса Желания в иные годы ледовая перемычка действительно разрушается, и открытая вода пересекает все Карское море в юго-восточном направлении. И на моей памяти, в 50-х годах, бывало, наши моряки ходили этим путем. Но для того чтобы можно было пользоваться северной трассой стабильно, надеяться на нее, например, в случае, если южная магистраль закрыта льдами, надо еще изучать и изучать этот высокоширотный вариант, и назвать его действующим в ближайшее время, я думаю, мы не сможем, он по-прежнему будет экспериментальным. Это мое личное мнение. Но для приближения этой цели надо осваивать Арктику в работе, во время проводок караванов, и вносить коррективы.

На борту атомохода находилась еще одна группа нашего института — исследователи из Лаборатории ледовых качеств судов. Они изучают прочность корпуса ледокола, а потом, когда построенное судно начнет работать, испытывают прочностные характеристики его ледового пояса. И вот после этого экспериментального рейса ученые, а они были на борту «Арктики» все четыре рейса, сказали, что их расчеты оправдались: прочность корпуса «Арктики» достаточна, чтобы ходить в высоких широтах и водить за собой суда. Ученые и корабелы стоят на правильном пути. Сегодня Алексей Федорович Трешников об этом говорил на коллегии.

— Илья Павлович, вы можете сказать сейчас, как должна проходить северная трасса?

— Это трудно... Преждевременно... Я могу сказать лишь свое частное мнение. Думаю, что она будет проходить значительно севернее южной трассы, но, конечно, не настолько, чтобы говорить: у самого полюса.

— И еще последнее: после того как «Арктика» достигла Северного географического полюса, в репортажах журналистов с борта атомохода мелькала фраза: «Романов сказал: «Пробьемся». Откуда она появилась?

— С нами было много журналистов, и с большинством из них я познакомился в прошлые годы в Арктике, как вот с вами. И конечно же, все ждали необычного. Когда мы шли на хорошей скорости, спрашивали: а где же трудности? Стоило ледоколу приблизиться к многолетним тяжелым льдам, естественно, загорался среди них спор, закрадывалось сомнение: а вдруг дальше не пройдем...

Где-то между 88—89-й широтами видимость ухудшилась и мы как раз встретили поле тяжелого льда, оторвавшегося от канадского массива, — это «пятно» среди обычных льдов я приметил еще весной. Когда ледокол пробивался через эту перемычку тяжелого льда, его два раза ненадолго заклинило. И тут-то журналисты бросились ко мне, а мне было некогда, представляете, веду наблюдения, для меня сам процесс изменения обстановки от весны к лету уже большое дело, а они... Ладно бы, подходили по одному, ну и я рассердился. «Да пробьемся, — говорю, — пробьемся!» Ну это частность. У нас, специалистов, сомнения не было, мы знали возможности ледокола. Я давно на ледоколах не ходил, все эти годы летал с высокоширотной экспедицией, и этот рейс меня настолько захватил, что все время сам находился на мостике и наблюдал, как глыбы с грохотом вылетали из-под корпуса... Ведь я-то знаю, ледоколы попадали в объятия более слабых льдов и задыхались. А тут идет махина, утюжит поля спокойно и величественно...

Странно и непривычно было видеть мне с борта корабля эти льды, над которыми летал не один год, не раз садился на них на полюсе, изучал, изучал... Видеть их разрушающимися, побежденными до конца — до полюса.

Голубые пути цивилизаций

За последние несколько лет прошел ряд международных научных совещаний, посвященных древним культурам Сибири и смежных с ней территорий Азии и Северной Америки. В конце 1975 года такая конференция с участием ученых из СССР, США, Японии, Канады и Венгрии проходила в Новосибирске, а в октябре 1977 года состоялся советско-американский симпозиум в Вашингтоне.

Темы, которые обсуждали исследователи, касались далекого прошлого — каменного века. Но выводы, которые были сделаны из фактов многотысячелетней давности, нашли непосредственный отзвук в проблемах наших дней...

Долгое время за аксиому принималось мнение, что моря и океаны — особенно океаны — разъединяли народы. Эта точка зрения основывалась на том, что у наших предков якобы не было достаточно надежных средств для дальних путешествий по воде. Беспочвенность этих утверждений сейчас убедительно опровергнута.

Например, военные суда жителей острова Таити могли брать на борт до трехсот человек. И только европейские парусники нового времени превзошли их по мореходным качествам.

Для полинезийцев почти весь Тихий океан был хорошо изученным «морем». Причем во время этих плаваний полинезийцы пользовались самыми настоящими навигационными картами. Правда, в отличие от нынешних эти карты не были начерчены на бумаге — они были сплетены из прутьев. Для непосвященного они могли сойти за детскую игрушку или забавную головоломку. Однако штурманы древности прекрасно разбирались в них, хорошо понимая, какие прутики указывают направления морских течений, какие — господствующие ветры, какой камешек в переплетении ветвей соответствует определенному острову, а какой — материковому побережью. С расширением зоны морских путешествий в эти карты вплетались все новые прутики, а камешков — вновь открытых земель — становилось все больше и больше.

Морскими «волками» были не только обитатели южных морей. Эскимосские байдары с каркасом из костей морских животных и кусочков дерева, обтянутые моржовыми шкурами, могли вмещать до сорока человек. В сказаниях же нивхов прямо говорится о том, что их предки иногда уходили в морские странствия, длящиеся многие годы. Из устных рассказов, передававшихся из поколения в поколение, мы узнаем, что, когда путешественники возвращались, их «дети уже были взрослыми».

В дальние странствия нивхские рыбаки брали с собой лодки, нарты и собак: они заранее знали, что все это им понадобится, так как выезжали не просто порыбачить, но в длительное путешествие и по морю и по суше. Летом сани можно везти в лодке, а зимой — лодку на санях. И данные археологических раскопок подтверждают, что такие выезды на «рыбную ловлю», о которых упоминается в легендах, могли длиться несколько сезонов, а маршруты поездок охватывали огромный ареал — от Северной Японии до Центральной Маньчжурии. Не случайно нивхи могли составлять карты — и весьма подробные — не только земель своего обитания, но и участков земной поверхности, отстоящих на тысячу километров!

Айны — одни из наиболее древних обитателей побережья Японского моря. Но в обычаях, языке, деталях материальной культуры этого народа удалось открыть множество черт, неопровержимо свидетельствующих, что в числе их предков были люди, или пришедшие из Австралии и Индонезийского архипелага, или имевшие контакты с обитателями таких далеких от Японских островов краев! Несомненно, и сами айны имели прямые или косвенные культурно-хозяйственные связи со своими далекими индонезийскими и австралийскими «соседями» по океану.

Итак, в эпоху неолита жители тихоокеанского побережья ездили друг к другу в «гости» вдоль огромной дуги, один конец которой упирался в Индонезию и Полинезию, а другой... — в Полярный круг! Еще недавно подобное утверждение выглядело бы просто антинаучным...

Но ведь подобный вывод неотделим и от другого, так же в корне меняющего некоторые устоявшиеся представления.

Как это ни парадоксально, но почти в любом районе земного шара можно найти племена и народы, которые были полностью изолированы друг от друга, хотя и обитали в пределах сравнительно ограниченных. Культурный обмен между ними зачастую шел такими окольными путями, что порой требовалось время жизни нескольких поколений, чтобы предметы материальной культуры могли проникнуть из одного района в другой. Вероятность встречи с соседями практически равнялась нулю. Что мешало контактам между ними? Бездонные пропасти, скалистые горы, непроходимые джунгли? Было, конечно, и такое. Но порой случалось, что несколько километров каменистого известкового плато становились непреодолимой преградой, за которой начиналась «терра инкогнита». Нужно было обладать фантастической любознательностью, чтобы попытаться преодолеть этот участок. А подчас ее-то и не было. Но ведь общеизвестно — именно постоянные и интенсивные культурно-хозяйственные контакты являлись основой прогресса.