В одном чёрном-чёрном сборнике… - Герман Михайлович Шендеров Страница 15

На этом знакомство с домом закончилось. Первого колдуна Степана отец Роман так и не увидел.

* * *

Во второй дом отец Роман попал без труда. Посреди комнаты, словно поджидая его, стоял кряжистый бородатый мужик лет пятидесяти, очень похожий на древний лесной пень, мшистый и заросший чем попало.

– Здравствуйте, – сказал священник. И тут же подумал, что желает здравствовать колдуну…

– Ну… – буркнул колдун.

– Вы Степан?

– Ну…

– Простите, отчества Вашего не знаю.

– Ну…

Отец Роман начал потихоньку закипать.

– Позвольте представиться – я иеромонах Роман, новый настоятель церкви.

– Ну…

После десятого или пятнадцатого «ну» священник поймал себя на мысли, что ему хочется взять полено и треснуть колдуна по нечесаной заросшей голове. Сдержался. Понял, что делать ему здесь больше нечего.

– Прощайте, – сказал он.

– Ну-ну, – донеслось в ответ.

К третьему Степану священник даже не пошел. Издали увидел такого же лесного пня, как и второй Степан. Третий колдун стоял возле своей калитки, усмехаясь и поигрывая топориком, и смотрел на батюшку.

Батюшка плюнул, перекрестился и направился на другую сторону улицы – к ведьмам.

Ведьмы оказались поприветливее. Первая Глафира, красивая, дородная, румяная, очень приходу батюшки обрадовалась, все зазывала чайку отведать – «душистый, на травках!».

Батюшка, услышав слово «травки», шарахнулся от Глафиры, как от чумной. Ну уж нет, он как-нибудь без чайку.

Развернулся и пошел прочь, слушая, как за спиной издевательски, но все-таки непостижимым образом привлекательно и завораживающе, звучит смех первой Глафиры.

Второй домик оказался пустой, где пребывала хозяйка – только ей и известно.

А вот третий дом принес отцу Роману много интересного.

Спокойно прошел через двор, опять же заросший сорняками, постучался в дверь. Из домика послышалось приветливое:

– Проходите, батюшка! Открыто!

Отец Роман решил ничему не удивляться, потянул на себя дверь, та со скрипом распахнулась, и священник шагнул в комнату. Огляделся. Печь (ну куда же без нее!), кровать, стол, шкаф, чистенькое окошко. На окошке какие-то цветы в горшках. Лавочки вдоль стен. Обычный деревенский домик.

Хозяйка, очевидно, последняя, третья Глафира, тоже была симпатичной и приветливой. Толстая русая коса вокруг головы, блестящие серые глаза, нарядное платье…

– Здравствуйте, – осторожно начал священник.

– Здравствуйте, отец Роман!

Священник на секунду опешил, потом все-таки решил продолжить разговор:

– Я новый настоятель церкви, иеромонах Роман Троицкий. Надеюсь…

На что надеялся батюшка, узнать не удалось.

Из угла вдруг послышалось шипение, сначала неразборчивое, потом достаточно ясное, чтобы отец Роман сумел разобрать:

– Нашш штоятель… Штоятель, да не нашш, не нашш…

– А ну, тихо будь! – прикрикнула хозяйка. Шипение прекратилось. – Не обращайте внимания, батюшка, не слушайте ее!

– Не нашш… не нашш…

Батюшка пригляделся и в темном углу на лавке сумел разглядеть кучу тряпья, из глубины которой сверкал один-единственный, но зато очень выразительный злобный глаз.

– Кто… Что это? – спросил отец Роман.

– Да кто ж там может быть, – рассмеялась Глафира. – Тряпье одно! Вот, смотрите, пальто старое, тулуп, шаль… – Глафира одну за другой поднимала вещи и демонстрировала их батюшке. – Платье мое…

Платье она обратно в кучу не бросила, а стала рассматривать на свет, вертела его туда-сюда.

– Вот ведь паршивка, и платье мое уперла!.. – воскликнула ведьма.

– Кто паршивка? – немедленно уцепился за слова отец Роман.

– Да кто… Куча эта… Ууу, я тебя! Размету и сожгу, поняла?

Тряпье не испугалось, собралось обратно в кучу, не забыв прихватить и платье, и оттуда снова послышалось шипение:

– Не нашш штоятель… Не нашш…

– Глафира, где все ваши дети? Почему в деревне нет детей?

– Дети? – удивилась ведьма. – А зачем ведьмам дети? И потом, детей может иметь либо верховная ведьма, либо тот, кому она разрешит.

– А кто у вас верховная ведьма?

Глафира сначала уставилась на батюшку с неподдельным изумлением, а потом начала хохотать. Хохотала долго, до упаду. Тряпичная Куча тоже шипела и шамкала что-то.

Священник постоял еще немного, развернулся и, не прощаясь, вышел.

На свежем воздухе голова начала проясняться. Отец Роман подивился своей глупости – и чего он вообще пошел к этим… не человекам? Что хотел узнать? Зачем, зачем?

Глава 9

Монах шел по пыльной дороге, молился и перебирал четки. Ссадины и ушибы нещадно горели, но он старался не обращать на это внимания. Возле дома Анны Трофимовны ему пришлось притормозить. Баба Аня стояла у калитки и словно бы поджидала его.

– Боже мой! – воскликнула она. – Что с Вами, батюшка?!

На бабушкин крик из дома выскочила Ника. Мрачно взглянула на священника:

– Ну что, сходили, познакомились?

– Сходил, – виновато ответил отец Роман.

– И с кем же Вам посчастливилось побеседовать? – язвительно поинтересовалась Ника.

– Ника! – прикрикнула Анна Трофимовна. – Помни, с кем разговариваешь!

– Ничего, Анна Трофимовна, ничего страшного. – Тихо сказал священник. – А побеседовал я со Степаном, который все время говорит «ну», и с Глафирой, у которой куча тряпья говорящая. Шипела на меня все время, – неожиданно пожаловался священник.

– Ну понятно. Значит, в дом Вас не пустили Степан-крыса, Степан-топор и Глафира-травница.

– Возможно. Скажите, речка там, в овраге, чистая? Мне бы искупаться… Да подрясник постирать.

– Да зачем же речка, батюшка, дорогой! – воскликнула Анна Трофимовна. – Сейчас баньку затопим! Огород мне сегодня поливать не надо, такой славный дождичек прошел, время есть…

Батюшка оглянулся на сухую пыльную дорогу, на поникшие травки и мелкие цветочки…

– Дождичек? – с недоверием переспросил он. – Какой дождичек? Сухотень кругом.

– А-а… Так это у нас над огородом поливало, а им дождик ни к чему.

Отец Роман ничего на это не ответил, молча поклонился и пошел своей дорогой. Банька – хорошо. Речка – безопаснее.

* * *

Всю ночь батюшка молился. Прочел свое длинное монашеское правило, псалмы, акафист «Слава Богу за все». Только под утро его сморил сон. Тяжелый, страшный, нехороший.

Проснулся отец Роман часа через три с дико болящей головой и ломотой во всем теле. Судя по солнцу, было часов восемь утра.

С трудом, как складная линейка, поднялся с колен (так и уснул перед иконами на коврике, руки и голову положив на табуретку). Немного размялся и решил пойти на речку, еще раз искупаться. Вчера ему там понравилось. Водичка прохладная, чистая-чистая. Даже рыбки какие-то плавают.

Сегодня у него еще одно важное дело – кладбище. Может, панихиду отслужить надо… Починить что, поправить на могилках. Ведьмы этим делом явно не озабочены.

Батюшка снял с гвоздика чистый запасной подрясник (вчерашний, пострадавший в доме Степана-крысы, до сих пор сох в сенях, развешенный на веревке перед печкой), взял полотенце и отправился на речку.

После купания отцу Роману полегчало,