Я влип в историю! - Владимир Алексеевич Колганов Страница 15

Вот и следователь много чего на свете повидал, он и не таких, как я, обламывал. Стал давить, требуя признания, намекал, что за год в психиатрической клинике в овощ превращусь:

— Там такое с пациентами вытворяют, что при одном упоминании об этих методах у меня в коленях дрожь, даже аппетит куда-то пропадает. Как вам такая перспектива?

Глядя на его упитанное личико и подрастающий животик, нетрудно догадаться, что перспектива длительного голодания может заставить его не только пойти против совести, но даже родину предать. Словно бы в подтверждение моей догадки он предупредил:

— А если объявите голодовку, привяжут к кровати, резиновую трубку засунут в пищевод и будут насильно вливать вам в глотку какую-то бурду, — его всего передёрнуло, как будто сам оказался в этом положении.

Между тем, дело шло к обеду — я это понял, видя, как он украдкой поглядывает на часы, облизывая губы. И вот попытался изобразить сочувствие:

— Я ведь вас прекрасно понимаю, Влад. Сам когда-то таким был, собирался делать всё по-честному, но система обломала, и не одного меня. Помните генерала Викулова? Ему дали двадцать лет, а его заместитель выбросился из окна. Так что на снисхождение не надейтесь, здесь у каждого своя рубашка ближе к телу… Ну так как?

А затем всё снова начинал:

— Я же вам добра желаю, ну чего вы упираетесь? Ведь альтернатива заключению в психушку есть: надо только признаться в том, что оклеветали заслуженных людей и пообещать, что не намерены впредь заниматься литературным творчеством, разве что сказки для детей будете писать. Тогда можно отделаться условным наказанием и штрафом.

Какие уж тут сказки, когда словно бы живёшь в параллельном мире, где правит не закон, а власть? В общем, на сделку я не пошёл, и пусть будет то, что будет!

Вскоре состоялся суд. После вступительного слова судьи и затянувшегося на целый час чтения обвинительного заключения, эта миссия выпала на долю прокурора, слово предоставили депутату Госдумы.

— Уважаемый суд, я возмущён до глубины души! Возмущён тем, что этого субъекта не пригвоздили к позорному столбу ещё несколько лет назад, когда его пачкотня впервые появилась в интернете и на прилавках книжных магазинов. Возьмём, к примеру, его опус под названием «Писатели и стукачи». Здесь он предпринял попытку обелить доносчиков и клеветников, стараниями которых многие поэты и писатели, цвет русской литературы, оказались за решёткой. Идём дальше, читаем «Дела семейные: коррупция и кумовство». Здесь автор превзошёл самого себя, поскольку, что ни губернатор, то ворюга, что ни министр, то жулик. Автор даже попытался измазать грязью мундиры генералов МВД! А уж нас, народных избранников, он и в грош не ставит. Всё потому, что отвергает демократию как основу нашего существования. Может ли нормальному человеку такое в голову прийти? Впрочем, принимать решения придётся вам, но и мы не дремлем! Пришла пора положить конец всем этим инсинуациям и поставить под контроль свободу слова. Наша фракция намерена внести законопроект о возрождении Главлита. В планах комитета, которым я руковожу, введение обязательно модерации, то есть предварительного просмотра всех текстов, размещаемых нашими гражданами в интернете. Я закончил. Благодарю вас за внимание.

Теперь предстоят прения сторон. Когда пришла моя очередь, я применил трюк, который заранее продумал: имитируя свою речь, размахивал руками, открывал рот, даже ворочал языком, но не произносил ни слова. Я вроде бы всё делал в соответствии с требованиями УПК, то есть участвовал в прениях, старался высказать свои возражения, но никто меня не слышал. Такого в судебной практике ещё не было, возникла неувязка. Судья растерян, объявляет перерыв — видимо, решил посоветоваться с председателем суда. Дальнейшие впечатления отрывочные, как будто я не вполне контролировал себя. Попросил охранника принести воды — немного полегчало.

Потом судья полтора часа зачитывал приговор, приводя обширные цитаты из моих книг. Можно подумать, что я сам этого не знаю! А ведь публики в зале нет — заседание закрытое, якобы во избежание разглашения гостайны.

Ну вот судья наконец-то добрался до финала своей речи:

— За клевету на уважаемых людей, министров, губернаторов, руководителей госкорпораций, членов Президиума академии наук и, что совсем недопустимо, советника президента по культуре, поимённый список прилагается…

Дальше я уже ничего не слышал, поскольку всё помутилось в голове, а перед глазами возникли мерцающие точки на фоне непроглядной тьмы, словно бы планеты и созвездия пустились в какой-то дикий пляс вопреки законам физики…

Очнулся в больничной палате, надо мной склонился врач:

— Как же это вы, батенька? Ну и учудили! Никто от вас такого не ожидал. Надо же, подняли руку на святое. Да как вам такое в голову пришло? Это всё равно что пи́сать против ветра, с ними-то ничего не станется, а вы… — Тут он сочувственно погладил меня по плечу. — Выздоравливайте! — и удалился.

Потом пришла медицинская сестра, сделала укол, и я заснул блаженным сном, как будто ничего и не было — ни ругов, ни руси, ни академии наук, ни Оси с Гошей… Только колокольный перезвон, да еле слышные причитания заблудших во грехе.

Глава 12. Сон наяву

Приснилось, будто среди ночи кто-то меня будит. А я просыпаться не хочу!.. Потом несёмся по коридорам психлечебницы, и двери перед нами открываются сами собой, а у ворот стоит реанимобиль, я ложусь на койку и снова засыпаю…

Когда проснулся, был очень удивлён. Сначала подумал, что нахожусь уже в раю. Всё потому, что вместо больничных стен увидел пальмы и песчаный пляж, а на волнах качается белая яхта. Там на борту надпись — это имя, сразу и не вспомню, чьё… Однако ясно, что с ним в моей прошлой жизни что-то было связано. Так бы и сидел, не отрывая взгляда, но тут подошла она — кто это, не знаю, но мне приятно её видеть. И тут она спросила:

— Ну что, так и не вспомнил? Видно, здорово они тебя там накачали, но врач сказал, что это скоро пройдёт…