Дорога к свободе. Экономика и хорошее общество - Joseph E. Stiglitz Страница 15

Такие утверждения морально ошибочны. Я бы даже сказал, ядовиты. Но исследования, проведенные за последние полвека, показали, что они также ошибочны с аналитической точки зрения. Эффективность и распределение невозможно разделить. Даже МВФ и ОЭСР (Организация экономического сотрудничества и развития) - не левые организации - подчеркивают, что экономика стран с большим равенством работает лучше.

Свобода как важнейшее достоинство рыночной экономики

Все это я сказал для того, чтобы опровергнуть претензии Хайека и Фридмана (а также их единомышленников-консерваторов) на то, что в рамках рыночной идеологии у них есть описание и метод обеспечения равенства. Но, возвращаясь к теме свободы, следует отметить, что Фридман и Хайек придавали огромное значение взаимосвязи между свободными рынками и свободой. Хайек и особенно Фридман беспокоились о том, что регулирование и другие государственные вмешательства, какими бы ни были их намерения, будут ущемлять свободу личности:

Мы всегда будем стремиться учитывать ответственность любого предлагаемого государственного вмешательства, его ... последствия в виде угрозы свободе, и придавать этому влиянию значительное значение.

Они утверждали не только то, что капитализм дает больше свободы, чем любая альтернативная система, но и то, что свобода может быть поддержана только при более очищенной версии капитализма. В рыночной экономике середины XX века, с точки зрения Фридмана, было слишком много коллективных действий и слишком много государства.

Эти аргументы, сфокусированные на моральных правах и свободе, вероятно, имели такую же или даже большую убедительную силу для приверженцев свободных рынков, чем технические аргументы об эффективности рынков, выдвигаемые экономистами.

Подвергая сомнению моральную легитимность рынков и рыночных доходов

Понимание Фридманом и Хайеком природы экономики и взаимоотношений между экономикой и обществом было крайне ошибочным, как и их (часто неявные) выводы относительно моральной легитимности доходов, определяемых рынком. Если, например, экономическая эффективность рынка была важной основой его легитимности и распределения доходов, которое он порождал, то тот факт, что свободные рынки не являются эффективными, подрывает претензии на легитимность.

Однако даже в своих собственных рамках Фридман и Хайек поставили бы под сомнение моральную легитимность неравенства, возникающего из-за рыночной власти и других форм эксплуатации. Они отрицали важность таких отклонений от парадигмы конкуренции, поскольку считали, что экономика по природе своей конкурентна и эксплуатация в ней невозможна. Они утверждали, что существуют мощные силы, гарантирующие, что рынки будут конкурентными и эксплуатация не возникнет. Тот факт, что мы каждый день видим рыночную власть и эксплуатацию, должен служить опровержением этих теорий. Но теоретическая работа за последние полвека показала хрупкость интеллектуальной конструкции, на которую они опираются. Даже небольшие недостатки информации, небольшие затраты на поиск или небольшие невозвратные издержки (затраты, которые невозможно возместить при выходе из бизнеса) полностью меняют стандартные результаты, открывая возможности для высокого уровня рыночной власти и эксплуатации.

Соответственно, любая теория свободы, например, теория Хайека или Фридмана, которая опирается на утверждение, что рынки сами по себе эффективны и не являются эксплуататорскими, опирается на слабую тростинку. В последующих главах я объясню, почему моральная легитимность рынков и распределения доходов и богатства, которое они порождают, еще слабее, чем можно предположить из этого обсуждения. А в заключительной главе я переверну с ног на голову утверждение Хайека-Фридмана о том, что экономическая свобода, каким-то образом определенная - и обычно определяемая так, что ассоциируется с минималистским государством, - необходима для политической свободы. Именно неолиберализм привел к той волне авторитаризма, которую переживает мир сегодня.

За пределами неолиберализма

Финансовый кризис 2008 года, возможно, стал апогеем неолиберализма. Он показал, что финансовая либерализация потерпела крах даже в цитадели капитализма. Для спасения экономики потребовалось вмешательство государства. Затем появился Трамп, и даже консервативная Республиканская партия, казалось, отказалась от либерализации торговли. Слишком много людей оказалось брошенными на произвол судьбы. Статистика продолжала поступать: средняя продолжительность жизни в США падает, неравенство растет во всем мире.

Неолиберализм не придавал значения внешним эффектам, но с изменением климата, а затем пандемией Ковид-19 стало очевидно, что внешние эффекты имеют первостепенное значение. Правительство так же необходимо для поддержания окружающей среды и здоровья населения, как и для поддержания макроэкономической стабильности.

Как я подчеркиваю далее в этой книге, когда система ломается и не выполняет своих обещаний, происходят изменения. Такова природа эволюции. Но нет никаких гарантий относительно направления этих изменений. Окончание разрядки в отношении неолиберализма, наступившей после окончания холодной войны, придало новую энергию крайне правым. Они как будто говорят, что в неолиберализме было слишком много компромиссов и что нужен неограниченный капитализм общества Мон-Пелерин, Фридмана и Хайека. Убеждения правых, которые я назвал по сути "религиозными", обладают способностью захватывать человеческое воображение и энтузиазм. Их призыв к индивидуальности необычайно соблазнителен. Если каждый будет усердно трудиться, проявлять творческий подход и преследовать свои собственные интересы, все будет хорошо. Но это утверждение, к сожалению, ложно. Придерживаться этой веры сейчас означает игнорировать как интеллектуальное развитие, так и глобальные изменения последнего полувека. Эти идеи не имели смысла в середине двадцатого века, когда они выкристаллизовались, и тем более в первой четверти двадцать первого века, когда глобальные внешние факторы - изменение климата и пандемии - вышли на первый план. По мере того как один потенциальный авторитарный деятель за другим появляется то в одном, то в другом государстве, они изрекают свои слова и идеи, как будто разговоры о свободных рынках расширяют их свободу отнимать свободу у других.

Джон Мейнард Кейнс и Рузвельт видели альтернативный путь вперед по сравнению с классической экономикой. С учетом заметных изменений в экономике и нашем понимании, произошедших за последние три четверти века, их концепция по-прежнему остается альтернативой последующим неоклассической и неолиберальной экономикам, а также новым правым, которые появляются в настоящее время. Подход Кейнса и Рузвельта представлял собой сдержанный капитализм, в котором государство играет ключевую, но ограниченную роль, обеспечивая стабильность, эффективность и справедливость - по крайней мере, больше, чем обеспечивает неограниченный капитализм. Они заложили основу для прогрессивного капитализма XXI века, который поддерживает значимую свободу человека.

Часть 1. Свобода и базовые принципы

Глава 3. Свобода одного человека – несвобода другого

Каждый день приносит новости об очередном массовом убийстве в США - почти по два убийства в день с начала 2020 года. Эти массовые расстрелы, какими бы ужасающими они