Журнал «Вокруг Света» - Вокруг Света 1993 №02 Страница 16

А у самой вершины живет женщина, которая тридцать лет назад подчинила всю свою жизнь сну, и сама Этна уже перестала иметь для нее какое-либо значение. «Вулкан был далеко, но казался огромным, и я закричала во сне,— рассказывает донна Катерина.— А потом в небе появился белокурый ангел и стал манить меня за собой. Я пошла по вулкану, и за мной бушевало море. И ангел сказал: «Здесь твое место, ты должна остаться здесь».

Она послушалась и босиком пришла из приморской деревни, чтобы до конца своих дней в одиночестве жить на вулкане — выше всех. Она была почтенной замужней женщиной, но страдающий ревматизмом муж остался дома, у целебной морской воды.

В ее покосившемся домике с похожими на бойницы окнами нет ни электричества, ни водопровода. У нее есть двустволка, с помощью которой она сумеет защитить себя от непрошеных гостей. Ей шестьдесят четыре года, она семнадцать раз была беременна, и она не боится ничего. Она собирает каштаны и стреляет чаще в людей, чем в зверей. Потому что люди с открытой душой и добрыми намерениями редко появляются в этом безлюдном месте. Кому может понадобиться бродить по густым лесам под самой вершиной? Только сумасшедшим или ворам.

Или женщина, которую странный сон привел в этот мрачный дом с закопченными стенами и грубым столом у окна-бойницы. На столе — освещенное утренним солнцем фото красивой девушки, в котором можно с трудом узнать хозяйку дома.

Старушка с беличьими глазками и нежными губами молодой девушки слегка поглаживает рамку фотографии и вспоминает давно забытую Катерину. Ту, которая кормила в Катании слона по имени Тони. Она давала ему хлеб, а он хватал его своим смешным хоботом. Она была тогда служанкой у одного милого принца и пользовалась большим успехом у молодых людей. «Я некрасивая и смелая, щедрая, добрая и вспыльчивая. Я уже стара, и я не хожу в церковь, потому что Бог всегда в моем сердце». В комнате на английской булавке висит распятие, и оно тихо звякает, когда донна Катерина сопровождает непристойным жестом не очень понятную фразу: «Я здесь одна, потому что я из плоти и крови, а не из железа». Вчера она застрелила змею, и две зеленые гильзы остались лежать возле дома.

Она умрет на Этне, так и не побывав на самой вершине. Иногда ей снова снятся вулкан и белокурый ангел, указывающий путь. Она просыпается и уже точно не знает, действительно ли это был сон — гора, и ангел, и она сама. И тогда она снова и снова вглядывается в лицо девушки с фотографии на грубом деревянном столе.

История донны Катерины вовсе не так неправдоподобна, как кажется на первый взгляд. Потому что, пытаясь понять всех этих странных людей, найти причины, которые заставляют их остаться и тем самым, быть может, сознательно обречь себя и своих детей на бессмысленную смерть, делаешь в конце концов поразительное и вместе с тем очень простое открытие: никаких причин нет. Есть сны, мечты, мимолетные иллюзии, которые неумолимо заставляют считаться с собой и порой оказываются убедительнее и важнее бесспорных истин и основных законов бытия. Как знать, может, это и не самая нелепая из причуд, которыми балует нас жизнь...

По материалам журнала «Гео» подготовила Н. Маргулис

Крылатые пленники

Ежегодно в мире продают сотни тысяч попугаев. Большинство из них отлавливают в тропических лесах, чаще всего нелегально, и отправляют в Европу. Танзания — один из ведущих экспортеров живого товара. Масштабы торговли таковы, что многим редким видам птиц в ближайшие годы грозит полное вымирание. Немецкий журналист Бертрам Джоб и фоторепортер Штефан Эллерингманн попытались разобраться в этой тревожной проблеме. В Танзании и Германии они встречались с ловцами, торговцами, учеными — теми, кто занимается позорным делом, и теми, кто борется с этим.

«Неразлучники»

Они медленно шли друг за другом, напрямик через поля — три крохотные фигурки на фоне серовато-голубых зубцов гор. Шли молча, только колосья маиса похрустывали под башмаками. Первый нес на плече толстый сук, к которому были приплетены длинные ивовые прутья. Второй держал в руках деревянный нож и пластиковый пакет с клеткой. И только третий шел почти налегке: у него ничего не было, кроме матерчатой сумки.

На охоту немецких журналистов взял Ахмад Тамла. Вот уже десять лет он со своими помощниками путешествует по отдаленным областям Танзании в поисках редких птиц. Постоянный страх, что он не сможет вовремя поставить торговцам в Дар-эс-Саламе и Аруше заказанных журавлей, ибисов, фламинго, зябликов, попугаев, гонит его в дорогу. Ловля птиц — занятие не из легких. Полные лишений недели вне дома, зной и пыль, ночевки в палатке, утомительные поездки в автобусах с живым грузом. И бесконечные дрязги с торговцами, когда те на несколько месяцев задерживают оплату доставленного товара. Ахмад Тамла — один из сотни ловцов Танзании, промышляющих легальной и нелегальной охотой. В его матерчатой сумке — горсточка семечек подсолнуха, которую он купил на рынке на одолженные деньги, а в портмоне — разрешение на отлов не более 400 так называемых «lovebirds»— розовощеких попугаев и 50 розовых какаду. Кто же он все-таки, этот Ахмад Тамла? Бездушный мародер, который ловит все, что только может бегать и летать, или заботливый отец, содержащий этим ремеслом свою многочисленную семью?

У него есть договор с крупными торговцами в Дар-эс-Саламе. Он должен привезти как можно больше птиц, хотя это почти всегда превышает допустимую норму. В ожидании крупных заказов из Европы хозяин Тамлы стремится набить птицами полные вольеры.

Тамла хорошо знает свое дело. Он может на слух отличить крик попугая майерс от щебета других птиц. Он знает, где и когда созревают плоды, которыми любят лакомиться попугаи Конго. И место, к которому обычно слетаются персиковые попугаи на водопой. Это поляна с несколькими акациями и баобабом, у маленького ручейка, неподалеку от деревушки Нгаре Найроби. Сюда и пришли путники.

Тамла снимает с плеча матерчатую сумку и тихо отдает приказания своим товарищам. Сахди достает из пакета баночку с клейкой массой. Клей он сварил вчера ночью в хижине сестры Тамлы. Понадобилось два часа, чтобы из сока растений и машинного масла приготовить липкую массу. Наесоро смазывает ею ивовые прутья, привязанные к суку, который он нес,— эти прутья будут имитировать ветки акации. Потом разводит костерок, чтобы подержать прутья над огнем. Держат попеременно: удушливый запах клея вызывает кашель. Но вот прутья готовы, и Наесоро и Сахди бегут к ближайшей акации, которую выбрал Тамла. Наесоро карабкается на дерево и крепко привязывает сук так, чтобы смазанные прутья торчали над кроной акации. Затем оба возвращаются к своему хозяину и вместе выжидают в некотором отдалении, когда прилетит какая-нибудь птица, которая принесет им деньги. За одного персикового попугая они смогут получить 150 шиллингов — это около одной марки.

Обычно птицы не заставляют себя долго ждать. Буквально через минуту подлетает стая персиковых попугаев. Около 20 пестрых, звонко кричащих комочков с головокружительной скоростью проносятся над поляной. «Если повезет, то эти летающие банкноты — наши»,— говорит Тамла.

Одна птица отделилась от стаи и подлетела к акации с ловушкой. Попугай присел на ивовую ветку и мгновенно прилип. Бедная птица, как летучая мышь, повисла вниз головой. Пронзительно крича, она несколько раз взмахнула крыльями, пытаясь высвободиться. «Этот крик должен привлечь остальных»,— с надеждой шепчет Тамла. Иногда к ветке прилипает сразу несколько персиковых попугаев, слетевшихся на крик собрата,— недаром их называют «неразлучники».

Но в этот день Тамле не повезло. В течение нескольких часов два или три раза направлялись птицы в сторону акации, но сворачивали, так и не долетев. «Солнце уже высоко, — говорит Тамла недовольно.— В его лучах клей на ветвях начинает блестеть, и попугаям кажется, что это змея. Никаких шансов, что сегодня удастся поймать еще что-нибудь, и поэтому нет смысла ждать дальше». На липких ветвях висели лишь один попугай и четыре крупных скворца...

Нассоро и Сахди забирают добычу и сажают птиц в клетку. Пойманный попугай в следующий раз послужит приманкой: клетку с ним поставят под ловчее дерево, чтобы пленник своим криком подзывал собратьев. Скворцы же попадут в суп, их нежирное мясо хоть немного разнообразит скудный обед незадачливых охотников, состоящий только из маисовой каши — «угали».

Во второй половине дня Тамла, Сахди и Нассоро снова отправились осматривать небо. «Иногда можно поймать до сотни в день,— говорит Тамла,— а иногда ни одного».

Такой способ ловли птиц не безопасен для жизни пернатых. Около 10 процентов попугаев погибают, не удержавшись на клейкой ветке, падая вниз головой со слипшимися крыльями, или просто умирают от испуга. Не идут им на пользу и бесконечные перевозки в клетках на крышах автобусов, и переполненные кричащими собратьями пыльные вольеры крупных торговцев...