Журнал «Вокруг Света» - Вокруг Света 1993 №05 Страница 16

— Двигались в полный рост? — никак не унимался я. — Свободно совершенно?

— Да. Фонари-жужжалки были, механические, помнишь такие?

— Конечно. Жмешь на рычаг, он толкает маленькую динамку, и фонарь жужжит, светит, мигая при этом.

Значит, Толя Иванов, Валя Коковихин, Игорь Петере и Юра Закурдаев ходили в свой церковный маршрут со смоляными факелами, мы — со свечами, Елена — с жужжалкой. И прошла под рекой, а!

— В полный рост, говоришь, и свободно,— никак не успокаивался я.

Вспомнил письмо инженера из Киева — не мог же Малюта ползти на животе!..

— До потолка, наверное, не допрыгнула бы. И вернулись обратно. Положила в подол платья с разрушенного Храма мраморный цветок, утащила его. Территория Храма была огорожена деревянным забором.

— Вы оказались около храма за оградой?

— Ну да. Ходили раза три-четыре.

— И все под рекой? — меня прямо заклинило на этом.

— Ну конечно же! — не выдержала и уже громко засмеялась Лена.— И каждый раз я уносила по мраморному цветку. Складывала их у себя на бал коне.

Квартира и балкон Елены находились в том подъезде, в котором мы сейчас заседали.

— Цепи попадались? Кандалы?

— Железки. Уж не знаю, какие. То и дело спотыкались... Мальчишки нарочно еще кричали: «У-у! Вон голова полетела!» «А-аа! Рука вон торчит!» «У-у! Опять мертвец гонится!»

— Наша экспедиция была в тридцать девятом, твоя на семь лет раньше,— подсчитал я.— Где-то в тридцать втором.

— Получается так,— кивнула Лена.

Левка был прав, когда сказал: «Наверное, мы не туда двинули». Не зря упорно возвращался к подземным тайнам церкви Николы, хотел даже один слазить в подземелье. « На вид эта церковь маленькая, невзрачная,— отметил Левка в дневнике,— а под собой имеет такие обширные подземелья!»

Когда весной 1936 года Толя Иванов со своими ребятами спустились на 6 — 8 ступенек под церковь (напоминаю — с противоположной стороны от «нашего входа в наш подвал»), и начался низкий, узкий тоннель. Пробирались согнувшись, метров через 10 появилось боковое ответвление. Здесь же за решеткой и был в нише скелет с остатками цепей. Похоже, человек был к стене еще и прикован. Но кости давно осыпались, лежали горкой. Потом — трухлявая дверь, за ней — опять осыпавшиеся черепа и кости (дословная запись Толиного рассказа), потом обнаружили иконы в небольшом ящике. Взяли две или три. Прошли еще с десяток метров, сырость, затхлость, кладка каменная. Преграда из кирпича. Имели лом и лопату, поэтому начали долбить. Когда продолбили дыру, бросили в нее последний факел. Темень и темень, и больше вроде ничего. Маршрут прекратили: остались без света. Обнаруженные иконы отец Игоря Яков Христофорович Петере передал в музей специалистам. Специалисты датировали, кажется, четырнадцатым веком. Толя не помнит. Судьба оставшихся в ящике икон неизвестна.

— Ты достигла Храма Христа,— сказал я Лене.— Могла бы двинуться и дальше к Кремлю. Теперь выяснилось, что ходы тянулись и в сторону Кремлевского холма.

— Помещения под храмом были и ходы куда-то еще, но мы не рискнули. Очень боялись заблудиться.

Значит, не пострадал подземный ход от сильного наводнения в Москве 1908 года, о котором я впервые услышал от научного сотрудника Александра Ивановича Фролова и который не отвергает идею подземного хода под рекой.

— Что там еще под нашим домом, какие древности... Какие еще могилы, склепы, тайники,— проговорила в раздумье Тамара Андреевна Тер-Егиазарян...

Я вспомнил о памятниках потайной Москвы, о которых пишет Стеллецкий и которые восходят к концу XIII и началу XIV века. Особенностью подземелий этого времени является то, что они, будучи вырыты в плотных слоях материка, не были обложены камнем. Лишь в последующие века некоторые из тоннелей обложили кирпичом. Судить о возрасте подземелий только с точки зрения кирпичной обшивки противоречило бы требованиям подхода строго научного. Слово «тайник» имеет троякий смысл: потайная комната, слух (окно или дверь для подслушивания) и потайной ход.

Тайники бывают надземные (стены домов, купола церквей) и подземные. Выделяет Игнатий Стеллецкий и тайники, «вырытые к воде». Главным назначением их было снабжать крепость водой. В древнерусских крепостях они обшивались тесом. Тайник оставался неизменной тайной даже для ближайших слуг кремлевских правителей. Предание повествует о тайнике к Москве-реке из Водовзводной башни, а летописец — из Тайницкой и Беклемишевской. В районе Тайницкой башни был подземный ход, и проходил он близко от кремлевских дворцов. От тайника к воде недалеко и к тайнику под водой, под рекой.

«Подземные ходы,— далее замечает Стеллецкий, — элементарная принадлежность всякой древней крепости и замка. В Московском Кремле роль главного хода для бегства принадлежала так называемому тайнику Алевиза, идущему мимо Никольской башни под Китай-город. «Алевизовским» он назывался потому, что ров над ним, на Красной площади, был обложен камнем итальянцем Алевизом в 1508 году. Построен же этот ход самим творцом Кремля Аристотелем Фиораванти в 80-х годах XV века».

Итальянцы вообще владели в совершенстве не только искусством сооружать подводные ходы, но еще и обкладывать их своды свинцом и оловом для предупреждения сырости в тоннелях под дном реки. Так митрополит Макарий, застигнутый пожаром в Успенском соборе в 1547 году, избег гибели, пройдя тайным ходом под Тайницкой башней и Москвой-рекой в Замоскворечье. Ход, по преданию, был построен тем же Аристотелем Фиораванти.

Вообще, в Кремле «гордиев узел» подземной Москвы. Здесь «тайна тайн» московских.

Не будет удивительным, если под Москвой-рекой обнаружится впоследствии несколько свинцовых ходов. Есть... есть подземный ход под рекой, а дальше... дальше в сторону злополучного Кремлевского холма. И, вероятно, недалек час, когда мы с Артемом Задикяном его «распечатаем», но, конечно, уже с помощью археологов, с помощью «Фрома». Тем более совсем недавно «Московский комсомолец» оповестил читателей: в районе Ваганьковского холма, на котором возвышается дом Пашкова (главная библиотека страны), при прокладке коммуникаций под толстым слоем земли неожиданно обнаружился фрагмент настоящего подземного хода. Красный кирпич, невысокий и узкий проход в глубинах московской земли. Куда он вел? Какие хранит тайны? Только — версии. По самой распространенной из них — ход проведен Иваном Грозным. Говорят, кое-кто из метростроевцев будто бы наталкивался на него. И среди всяких обломков даже находил сундуки с золотом. Под покровом ночи за ними якобы приезжали какие-то люди и увозили в неизвестном направлении. А невольным свидетелям под страхом смерти приказывали молчать.

Другое открытие, почти сенсационное, поскольку ничего подобного на территории Москвы находить еще не доводилось — колодец, белокаменная кладка, диаметр 4,5 метра! Небывалая глубина. Строительные работы на данном объекте пришлось приостановить. До тех пор, пока не будут найдены методы сохранения колодца. И определено его назначение. Поначалу решили, что в нем хранился запас воды. Однако позднее, когда внутри обнаружили крепления винтовой лестницы и остатки бревен, эта версия разлетелась в прах. И ее место заняла новая гипотеза, связанная со входом в подземелье.

Михаил Коршунов, Виктория Терехова

Окончание следует

Петля на тигриной тропе

Карр, карр, карр...»— донеслось из лесу воронье карканье, когда мы подкатили к пустовавшему дому — кордону заповедника на реке Егеревке, и Володя Орлов заглушил двигатель мотоцикла.

— Ишь, раскаркались,— сразу же насторожился он.— Не тигр ли? Олени здесь по кустарникам бродят. Мог поохотиться.

Для меня это был последний день пребывания в Лазовском заповеднике, и я мысленно поднапряг себя: вдруг, как говорят охотники, «счастье накопилось» и сейчас-то желанная мне встреча с хозяином тайги произойдет? Кордон «Канихеза» был самым ближним к поселку Преображение, где находится лесничество заповедника. От поселка к нему и пешком можно было дойти часа за два. Но тигры в его окрестностях появлялись, и это было известно лесникам.

Мы не стали терять понапрасну время. Володя подкатил мотоцикл к крыльцу, забежал в дом, проверил, все ли там нормально, извлек из рюкзака и собрал двустволку, опоясался патронташем, и мы зашагали вверх по распадку.

На севере Сихотэ-Алиня еще лежали снега, буйствовали метели, а здесь, в Приморье, склоны сопок были по-весеннему темны. Снег стаял, под ногой шуршал прошлогодний лист, и о прошедшей зиме напоминали лишь до сих пор не растаявшие голубоватые наледи да промерзшие до дна ручьи — ключи, как их здесь называют. По чуть размякшему льду одного из них, стараясь не поскользнуться в резиновых сапогах и ступать как можно тише, мы вошли в таежную чащу. Вековые ильмы, кедры, дубы, липы обступили нас, и на какой-то миг мы почувствовали себя пигмеями, вступившими в огромный храм природы. Однако воронье не переставало будоражить тишину, заставляя не терять осмотрительности, быть начеку.