Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №05 за 1981 год Страница 16

В тридцатые годы наши экипажи летали на ледовую разведку от Гренландии до Аляски на лучших зарубежных конструкциях от «Дорнье-Валь» до «Консолидейта», и нет такого полета, чтобы радиосвязь не отказывала, хотя бортрадисты были очень опытны.

На мой взгляд, выброшенный пустой бак не может служить свидетельством, что остальные баки не были выработаны. По-видимому, пробоина в поплавке получена не во время посадки на волну, а позже — от удара льдины сзади, во время дрейфа в окружении льдов. А в координатах, где авторы посадили «Латам»: 72 градуса северной широты и 9 градусов восточной долготы — в это время года крупных льдов не бывает.

И все же очерк Д. Алексеева, сына Героя Советского Союза полярного летчика и испытателя Анатолия Дмитриевича Алексеева, написанный в соавторстве с известным журналистом П. Новокшоновым, интересен и поучителен. Он заставляет думать не только о месте гибели национального героя Норвегии Руала Амундсена и мужественных сынов Франции во имя человеколюбия, но и об ошибках этого исторического полета. В те трудные дни беда сплотила самых различных людей. Весь мир был поражен мужеством советских людей, спасших большую часть итальянской экспедиции. Для нас, советских полярных летчиков, эта трагическая эпопея стала большой и суровой школой. Мы научились многому, что позволило потом завоевать нам Северный полюс, Полюс относительной недоступности и многие другие «белые пятна» Арктики и Антарктики.

Почти полвека летая в Арктике, я много раз мысленно возвращался к этой неразгаданной трагедии. Мое мнение обосновано не только личным опытом, но и опытом моих товарищей, их победами, а иногда и поражениями. Сколько раз, находясь в длительных ледовых разведках, проходя мимо пустынных, необитаемых островов Западной Арктики, до боли в глазах я всматривался в скалистые берега или хаос льдов в надежде где-то обнаружить искореженные фермы трагически погибшего дирижабля, но, увы, причудливые сочетания, так похожие на летательные аппараты, были только игрой света и воображения.

Много версий о гибели Амундсена, и в каждой из них есть доля истины. Так я уверен, что, когда Амундсен в тот солнечный июньский день вышел по своему маршруту в район гибели дирижабля, катастрофа произошла с ним именно в разводье среди льдов, где «Латам» совершил преднамеренную или вынужденную посадку.

Пробоина сзади в поплавке, деревянная затычка в патрубке бензобака — все говорит, что гидросамолет садился ь разводье с редкими, и мелкими льдинками. Экипаж, борясь за свою жизнь, пытался вместо сбитого поплавка установить бензобак. Очевидно, это можно было сделать только со льда...

Что было дальше? Льды, сближаясь, раздавили хрупкий фанерный самолет, и люди остались на битом дрейфующем льду. Обычный финал, когда остаешься один на один с коварной и безжалостной стихией Арктики, без достаточного запаса продовольствия, без снаряжения. Самолет затонул, а поплавок и бак, Находившиеся на льду, вынесло в Гренландский пролив, где скорость дрейфа достигает 25 километров в сутки...

В. И. Аккуратов, заслуженный штурман СССР

Когда рубят оливы

Стояло тихое утро. Солнечные лучи скользили по необозримым просторам, и там, где они встречались с землей, яркой зеленью вспыхивали полосы пшеничных всходов и обширные волнистые пастбища перемежавшиеся с буровато-красными виноградниками, протягивающими навстречу солнцу узловатые корневища лоз. Казалось, что именно такую картину представлял себе Пушкин, когда писал об Испании: «Благословенный край пленительный предел!» На здешней плодородной земле, под щедрым солнцем действительно «и лавры зыблются и апельсины зреют». На самом крайнем юге Андалузии, куда в числе восьми провинции входит и Кордова, есть даже плантации сахарного тростника, коренного тропического жителя. И возле города Мотриль я убедился, что испанские рубщики работают так же ловко и споро, как кубинские мачетерос. Только срубленные стебли грузятся не на тракторные прицепы, а на осликов, которые привычным маршрутом, без погонщика доставляют сладкий груз прямо к воротам небольшого сахарного завода

И все же лицо сельской экономики здесь, на юге, во многом определяет олива, ставшая своеобразным символом этого края. Ее рощи стройными шеренгами тянутся вдоль шоссе на многие километры. Родиной этого скромного на вид дерева, традиционно олицетворяющего собой мир и плодородие, считается Греция. Однако на Пиренейском полуострове оливы прижились прекрасно, и сейчас Испания занимает ведущее место в мире как по производству оливок (маслин), так и по выпуску оливкового масла.

Почти круглый год выходят крестьяне на работу в оливковые рощи: ведь дерево нужно и водой напоить, и от порчи уберечь, вовремя окопать, подрезать ветви. Зато каждая олива сторицей воздает человеку за заботу. Десятки тысяч крестьянских семей добывают хлеб свой насущный в Кордове, выращивая маслины. Для них олива — в буквальном смысле дерево жизни. Дело в том, что на юге Испании главная проблема — это безработица. Каждый четвертый безработный в стране — андалузец, а каждый четвертый андалузский труженик — безработный. Причем эта статистика не учитывает еще почти полмиллиона «хорналерос», сезонных батраков-поденщиков, которые не получают от властей пособия по безработице. В здешних деревнях и провинциальных городишках найти какое-нибудь постоянное занятие невозможно, а в крупные поместья их нанимают лишь на два-три месяца в году. Поэтому столь радостен для крестьянина один вид созревающих оливок, сулящих наконец-то желанную работу.

Но и труден он, сбор маслин, техника которого не меняется на протяжении веков. С наступлением весны из оливковых рощ целыми днями, неделя за неделей, доносится непрекращающийся характерный стук. Вооружившись тяжелыми шестами разной длины и формы — у каждого свое название— «вара», «ганча», «варедон», самые сильные мужчины колотят ими по стволам и ветвям, сбивая созревшие оливки. Обильным весенним дождем сыплются они на «тольдос», специальные полотнища ярко-зеленого цвета, расстеленные на земле. А те, что остались на ветвях, позже, по мере созревания, падают сами. Подбирать их выходят «вспомогательные отряды» из женщин и детей, прочесывающие в рощах каждый клочок земли. Для них наняться на уборку оливок и винограда — единственная возможность внести свой скромный вклад в семейный бюджет. За каждой маслиной гнутся к иссохшей земле батрачки с раннего утра до позднего вечера, а оценивается собранный таким каторжным трудом килограмм плодов невероятно дешево.

Не доезжая до поселка Кабрера, я останавливаюсь возле группы сборщиков-мужчин, позволивших себе маленький перекур.

— Как урожай? — задаю традиционный в этих краях вопрос.

— Хуже, чем в прошлом году, но все же маслины уродились хорошие, особенно «невадильо». Мы вообще любим этот сорт: стукнешь раз-другой по стволу, и оливки ковром покрывают землю. Словно снег, что лежит на горных вершинах. Отсюда и название «невадильо» — «снежный покров»...

— Сколько же лет живет такое оливковое дерево? — обращаюсь я к пожилому крестьянину, которого все уважительно называют полным именем Антонио Кармона.

— Слышал, что до пятисот, но точно не скажу. Знаю только, что вот за этими самыми оливами ухаживали и мой отец, и мой дед, и мой прадед. Всему нашему роду они работу давали...

— А кому принадлежат эти деревья?

Антонио Кармона удивленно вскидывает брови:

— Как кому? Сеньору Педро Хавьеру. Все эти рощи — собственность его семейства на протяжении сотен лет...

Попрощавшись, еду дальше, в сторону Гранады. Через несколько километров торможу возле другой группы сборщиков:

— Скажите, чья это земля?

— Дона Педро Хавьера...

Я на несколько минут останавливал машину еще в двух местах, и люди заученно называли одну и ту же фамилию неведомого им помещика. Это напомнило мне знаменитую детскую сказку о Коте в сапогах, который» выручая хозяина, приписывал ему в собственность чужие угодья и стада. Только здесь была не лукавая сказка, а жестокая реальность: один латифундист и тысячи работающих на него в поте лица хорналерос. В провинции Кордова насчитывается 328 крупных поместий размером свыше 500 гектаров и несколько сот тысяч батраков, не имеющих ни клочка земли. Владельцы поместий чаще всего носят громкие титулы графов, герцогов, маркизов, звучащих анахронизмом в наши дни. Однако их наследственная собственность гарантирует этим «сиятельствам» баснословные доходы, позволяющие купаться в роскоши в далеких городах и на фешенебельных курортах. Всем им, помимо аристократического происхождения, свойственна одна характерная черта: безудержная алчность и эгоизм. В последние годы помещики все чаще под предлогом нерентабельности уничтожают оливковые рощи, заменяя их посевами пшеницы и подсолнечника, которые дают более высокую прибыль. Латифундистов ничуть не волнует, что вырванные с корнем деревья, лежащие сейчас вдоль дорог, кормили тысячи крестьянских семей, давая им работу. Что остается делать хорналерос, если в городах и так переизбыток рабочих рук? Безропотно умирать с голода? Или бороться за право на жизнь?