Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1978 год Страница 16

И потому, очевидно, ревностные почитатели бога Вишну построили свой город таким образом, что в плане он напоминает гигантскую морскую раковину — один из атрибутов Вишну.

В отличие от Патана, который сливается с Катманду, Бхадгаон-Бхактапур значительно удален от столицы: он лежит примерно в одиннадцати километрах к востоку от нее.

Город виден издалека: он кажется многоярусным, потому что дома его построены на холмах. Над рядом домов с крутыми крышами, стоящих у подножия холмов, поднимается новый ряд, затем еще один, и так до последнего яруса, расположившегося на самом гребне холмов.

Прежде чем въехать в Бхадгаон, минуешь большой пруд Сидхи-покхари, в котором, по поверью, живут две волшебные змеи. Не знаю, как насчет волшебных змей, но обычных змей в долине полно. И встреча с ними, как правило, не сулит ничего хорошего. Тем не менее змеям в долине Катманду поклоняются. Изображения змей в любом храме, а храмов в Бхактапуре очень много.

На Дворцовой площади теснятся пагоды и храмы, слева от въезда в главные ворота стоит Дворец Пятидесяти Пяти Окон. К нему примыкают Золотые Ворота. Один западный исследователь сказал когда-то: не будь в Непале ничего достойного внимания, все равно ради одной только Дворцовой площади Бхактапура стоило бы претерпеть все тяготы путешествия и увидеть это чудо...

Чудеса в Бхактапуре не ограничиваются одной Дворцовой площадью. Чудесна пятиярусная пагода Ньятапола, удивительно пропорциональное сооружение с высокой лестницей, которую охраняют парные изваяния великанов, слонов, львов, грифонов и богов.

Окна одного дома выточены из дерева и представляют собой распущенный во всей своей красе хвост павлина. Филигранной работы, словно из кружева сплетенный хвост, который веером расходится от изящной выпуклой фигурки царь-птицы, помещенной в центре. И Дворцовая площадь, и пагода Ньятапола, и павлиньи окна — все это, так сказать, традиционные достопримечательности. Но каждый находит здесь свое чудо, не обязательно входящее в список непременных записных туристских объектов.

Как-то с группой студентов-непальцев я приехала в Бхадгаон. После обязательной программы нас отпустили прогуляться по городу. Мы долго шли вдвоем с одним из студентов по извилистым улочкам Бхактапура и никак не могли выбраться из их лабиринта к месту сбора.

Заглядевшись на резные ворота, над которыми нависла голова страшного демона с разинутой клыкастой пастью, мы неожиданно потеряли из виду своих спутников и в некоторой растерянности пытались сообразить, куда же нам идти.

Дело осложнялось тем, что даже местные жители не могли нам помочь. Те редкие старики, что сидели у порогов своих домов, как выяснилось, не говорили по-непальски. А мы не понимали по-неварски.

Вообще-то многие жители Непала владеют по меньшей мере двумя языками — родным и непали, государственным языком, который в этнически пестрой стране стал средством межнационального общения.

Но оказалось, что здесь, в Бхактапуре, четвертом по величине городе Непала, который расположен в каком-нибудь десятке километров от столицы, есть кварталы, где время словно остановилось...

Здесь, в этих старых кварталах, невары живут в замкнутом мире, погрузившись в свой быт, в свои хозяйственные заботы, выработав особый жизненный ритм, неторопливый, размеренный...

У них свой круг общения, ограниченный деловыми отношениями и семьей. Благо семья большая. Ведь у неваров дети, обзаведясь собственной семьей, остаются в доме с родителями. Таким образом под одной крышей живут три, а то и четыре поколения одновременно.

В объединенной семье муж и жена — как бы простейшая клетка организма, его основа. В то же время такая супружеская пара — это ветвь дерева. Рядом живет брат мужа со своей женой. Рядом еще один брат с семьей и еще один. Сыновья их приводят в тот же дом своих жен и получают в свое пользование какую-то часть жилища. Здесь же живут незамужние дочери.

Все эти родные братья, их дети, которые приходятся друг другу двоюродными, дети их детей, как ветви и веточки, упираются в ствол дерева — в здравствующих стариков родителей. Дерево это бурно разрастается, охватывая своими ветвями не только родовой дом, но и прилегающие к нему пристройки, порой занимая целый квартал. Правда, в наше время некоторые молодые семьи пытаются селиться отдельно от «дерева».

Итак, мы шли по закоулкам Бхактапура и не могли из них выбраться. Стал накрапывать дождь.

Мы уже начисто потеряли всякую надежду выбраться из лабиринта и поспеть к сроку. И вдруг за каким-то бесчисленным поворотом увидели автобус.

Сверкающий стеклом и никелем, он казался чужеродным на Дворцовой площади, куда стекались кривые каменные улицы Бхактапура-Бхадгаона, самого молодого и самого древнего, самого неварского из городов Большой долины...

Наталья Карпович

Дуэль на Дунае

«Моряки... на утлых ладьях борются с мониторами, взрывают их или заграждают минами и делают их безвредными...» (Из приказа по русской действующей армии от 29 июня 1877 года)

Борьбу России за освобождение Болгарии начали, по существу, моряки, поскольку переброска армии на территорию порабощенной Болгарии была неизбежно связана с форсированием Дуная. Поэтому «скачок» через него и был, собственно, началом самой войны.

Широкая многоводная река и в обычных условиях представляла собой серьезную преграду. А из-за сильного половодья в тот год Дунай разлился во многих местах более чем на четыре километра. Мостов же через реку тогда не существовало, к тому же против самых удобных для переправы мест находились вражеские крепости с сильными гарнизонами и мощной артиллерией. По всему Дунаю турецкие полевые караулы с ближайшими резервами круглосуточно сторожили каждый метр берега.

Главной опасностью для переправы была мощная флотилия турок, насчитывающая до сорока паровых военных кораблей, имевших в общей сложности около 100 орудий. Среди них находилось 14 бронированных мониторов и канонерок, вооруженных семи- девятидюймовыми пушками.

У русских не было кораблей. А между тем бороться, сковать, если не уничтожить, вражескую флотилию было необходимо. Без этого не могла состояться переправа. Поэтому штабом главкома были подготовлены две роты гвардейских моряков из Петербурга и до двухсот человек черноморского отряда. Они прошли практический минный курс школы молодого лейтенанта С. О. Макарова — будущего знаменитого адмирала — и были горячими сторонниками минной войны, ибо другого реального средства борьбы с вражескими мониторами не было. И поэтому предложение лейтенанта Балтийского флотского экипажа Шестакова вооружить минами паровые шлюпки, как это сделал Макаров в Севастополе, получило «добро» главкома. С помощью отпущенных на это дело средств были оборудованы шесть катеров из имеющихся тринадцати.

Моряки одними из первых были двинуты к Дунаю, в район Браилова. Вслед за ними сюда прибыла осадная артиллерия большого калибра. И по береговым кручам реки стали оборудоваться огневые позиции батарей полевой и осадной артиллерии, положивших конец свободному плаванию вражеских броненосцев по Дунаю.

Почему именно Браилов был избран основным пунктом этих сосредоточений? Это будет понятно, если взглянуть на карту низовьев Дуная. Именно здесь между Галацем и Браиловом река несет свои воды по единственному основному руслу без протоков и рукавов. Фарватер здесь один, и всякий корабль, следующий по Дунаю, был доступен огню с румынского берега. Вторым, не менее важным обстоятельством явилось то, что вся турецкая флотилия располагалась по Дунаю выше Браилова. Тем самым она сразу была отрезана от баз снабжения, лишена связи со своим Черноморским флотом и потеряла возможность ведения всяких операций в устье Дуная.

Кроме того, на участке Галац — Браилов вблизи берега Дуная проходила единственная железная дорога, по которой шли основные перевозки русских войск и грузов в район сосредоточения. И она была уже вне досягаемости мощных орудий мониторов врага, не рисковавших теперь появиться здесь.

Так без выстрелов с обеих сторон прошло восемь дней, наступила ночь на девятый. На рассвете молочно-белый туман над Дунаем начал подниматься. Из пелены появилось огромное темное пятно, заметно увеличивающееся в размерах.

В медленно рассеивающемся тумане стали видны два турецких монитора — один стоял на фарватере против Браилова, другой ниже по течению. Разыгралась первая в кампании артиллерийская дуэль. В результате поле боя осталось за русскими артиллеристами. Ближайший вражеский броненосец со сбитой трубой и поврежденным рулем потерял ход и был отбуксирован своим напарником в глубь Мачинского рукава для ремонта, а также похорон капитана и двух турецких моряков.