Игры мажоров. "Сотый" лицей - Дина Ареева Страница 16

— Она ненадежная, — говорит Сева, и я удивленно озираюсь на одноклассников.

— Пойдем, — подталкивает в спину Макс, и я послушно иду вперед.

Уроки закончены, у меня репетитор по физике только в пять, у Макса тренировка тоже вечером, и мы идем в кофейню на площади.

Проходим к самому дальнему столику, падаем на мягкие диваны. Я заказываю арахисовый латте, парни обычный. Севка снимает очки, кладет их на стол и трет уголки глаз, а потом смотрит на меня чуть виновато. Наверное, мой ступор слишком заметен.

— Я в линзах, Маша. Очки имиджевые, у меня отец такие носит. Прости, если ввел тебя в заблуждение. Так легче сойти за ботана.

Он сидит ровно, не сутулится, взгляд прямой, и я понимаю, что ничего не понимаю.

— Макс, — жалобно смотрю на парня, и тот переглядывается с Севой.

— Мы с Севкой расскажем тебе, Маш, — говорит после их своеобразного молчаливого диалога, — но, если ты пообещаешь, что не проболтаешься. Ни Альке, ни матери.

— Обещаю, — киваю завороженно.

— Игра — это тотализатор, — начинает Макс. — В ней есть учредители, есть беты. И есть игроки.

— Беты? Это что такое?

— Не что, а кто. Бет — тот, кто ставит ставки на игрока.

— А учредители тогда кто?

— Организаторы. Они выбирают игроков и скидываются на выплаты. Учредители бетят тоже, но их ставки никто не видит, там суммы гуляют будь здоров.

— И где эти ставки делаются?

— В чате Игры. Общем, который в свободном доступе, — отвечает Севка, и я снова внутренне поражаюсь, куда делся тот неловкий испуганный очкарик. — Но, конечно, там не пишут открыто о деньгах. Считаются баллы. Сто баллов — сотка баксов. Тысяча баллов — косарь.

Я сама понимаю, что ставки в отечественной валюте даже не рассматриваются, и проглатываю вертящийся на языке вопрос.

— У учредителей есть свой чат, — продолжает Макс, — там они общаются с игроком. И там он получает задания.

— Значит, Игра — это задания?

— Да, — Макс сжимает и разжимает кулак, на скулах играют желваки. Приглаживает волосы. С учетом, что у него короткий «ежик», ясно, что он так пытается успокоится. — Игрок получает задания, а участники делают ставки, справится он или нет. Если справился, получает свои деньги.

— А если нет?

— Тогда возвращает все полученные выплаты, — кладет Севка на стол руки и переплетает пальцы. — Здесь очень жесткие условия, Маша. Жесткие и несправедливые.

— Но если игроков принуждают, то почему никто до сих пор не обратился в полицию? — возмущенно восклицаю и осекаюсь, видя мрачные лица сидящих рядом парней.

— Ну, во-первых, участие в Игре — только добровольное, — отвечает Макс. — Ты видела сегодня парня в красно фиолетовом шмоте? Это заявка в Игру. Чтобы дать понять учредителям, что хочешь сыграть, надеваешь цвета Игры. И ждешь, когда с тобой свяжутся. Если решат, что ты годный, — добавляет сквозь зубы.

— А, во-вторых, есть условие — никакого криминала, — вставляет Сева, — поэтому никто не заявит, ни игрок, ни беты. К тому же, никто не знает учредителей, они не появляются в общем чате, и даже в тайном они все под никами.

— И что, никто ни разу не попытался их остановить?

Ответом служат два внимательных взгляда, скрещивающихся на мне, и я беспомощно хлопаю ресницами.

— Мой друг, Сергей, в прошлом году пришел в Игру. Он хотел попасть на чемпионат юниоров, но не хватало денег на сборы. Ты знаешь, сколько это все стоит — билеты, проживание, форма. У него нет отца, а мать одна не тянула. Я предлагал найти спонсоров или одолжить. Я был уверен в победе, денежный приз был бы его. Но Серега не послушал, — Макс говорит отстраненно, холодно, и только сцепленные пальцы выдают сумасшедшее напряжение.

— Его взяли?

— Да, взяли. Он выполнил все задания. Последним было селфи на стройке, рядом с лицеем, тот жилой комплекс, что уже достраивается. Сергей ночью пробрался в здание, сделал селфи, но не удержался и сорвался, когда спускался вниз.

— Разбился? — спрашиваю чуть ли не шепотом.

— Нет, — качает головой Макс, — живой и даже не инвалид. Но были повреждены сухожилия, частично нарушена подвижность. И в спорт теперь ему дорога закрыта. Навсегда.

— А деньги…

— Деньги заплатили. Он купил себе телефон, игровую приставку. Ушел из лицея в строительное училище, отказался общаться с нами, у него теперь другая компания и другие интересы…

За столом повисает молчание. Тягостное, затяжное. Мне до слез жаль незнакомого Сергея, и в то же время понимаю, что он виноват сам. А потом меня озаряет:

— Вы хотите вмешаться?

Парни опять переглядываются, Севка утвердительно кивает.

— Мы хотим сломать Игру. Для начала выявить учредителей. Но для этого нужно туда попасть.

— Я собираюсь сыграть, Маша, — поддерживает его Макс. — Меня включат в чат, и Севас сможет взломать их аккаунты.

— Ты хакер? — вскидываю голову и смотрю на Севку с неподдельным восхищением.

— Громко сказано, — смущается он, — но кое-что я могу.

— Правильно, — я даже в ладоши хлопаю, — можно будет писать стримы и выкладывать в интернет. Или сторизы в инсте.

И натыкаюсь на холодный взгляд Севы.

— Нет. Ты обещала, Маша. Никакой публичности.

— Но почему? — лепечу расстерянно. — Это было бы так действенно…

— Мои родители дружат с Волынскими, владельцами лицея. Если об Игре узнают, будет скандал, пострадает репутация лицея, — Сева наклоняется ближе. — «Сотка» — годный лицей, Маша, и преподы здесь работают годные, Волынские очень ими гордятся. Но у учредителей серьезная крыша, если об Игре станет известно раньше, их выведут из-под ответственности.

— Родители отмажут, — хмуро «переводит» Макс.

— У нас в классе есть учредители? — вопросительно смотрю на парней. Они синхронно кивают.

— Сначала мы думали, что это Ляшко, ну тот здоровый бугай, которому я делаю проект, — отвечает Сева, — он подходил ко мне в кафешке. Я сам напросился к нему в напарники.

— Напарники, это пара мажор-аут?  — вспоминаю слова Никиты.

— Да, — кивает Макс, — но Ляшко оказался просто тупым мажором, мы с Севасом ошиблись. Он один раз отбетилcя и все.

— А я теперь отдуваюсь, за этого дебила всю домашку