Сука или Враг по крови - Алексей Леонидович Курилко Страница 16

- По тебе не скажешь. – Прохоров вроде как обиделся на меня.

- Что ж мне, на ушах ходить?

- Нет, почему… Но всё-таки… Свобода ведь…

- Где, – спрашиваю, – свобода? Там?

- То есть как это – где? Ты язык-то прикуси, а то дошутишься!

Я махнул рукой и не сдержал ухмылки:

- Да это я так. К слову. Не обращайте внимания. И вообще, пойду я, гражданин начальник.

Прохоров кивнул, потом вдруг дёрнулся из-за стола и неожиданно предложил:

- Хряпнуть, кстати, хочешь?

Он подошёл к сейфу и похлопал по массивной двери. – У меня тут коньячок… Закипит скоро. Чёрт!.. – он порылся в карманах галифе, затем стал шарить в ящиках стола. – Чёрт!.. Куда ж я ключи сунул?.. Может, стащил кто? Я тут с некоторыми твоими беседовал… Чёрт, ну что вы за народ? Ну как так можно себя…э… не контролировать… так сказать… Я же сгною того, кто это сделал!

- Да ладно, – говорю. – Я этого медведя хорошо знаю. - Вытащив из-за голенища сапога заточку и прихватив со стола скрепку, я направился к сейфу. – Англичанин, начало века… Встречались мы с ним…

- Ты, однако… – только и пробормотал подполковник, отступая в сторону.

- Наклони-ка его чуток на меня, – попросил я, неосознанно перейдя на «ты».

Должно быть, теперь я себя вроде как не контролировал.

Прохоров послушно исполнил.

- Ещё чуток.

- Ага.

Прошло полминуты. Не больше.

- Ну что? – спросил Прохоров, почему-то шёпотом.

- Сейчас… сейчас… – я был сосредоточен, поэтому говорил очень медленно. – Не торопись… Быстро только кошки родятся, да и то слепыми.

И наконец…

- Готово! – сказал я, открывая дверь сейфа и с интересом заглядывая внутрь.

Только тут Прохоров пришёл в себя. Оттеснил меня от «медведя», достал бутылку и стакан. Плеснул себе щедро, выпил. Скривился. Снова наполнил стакан до половины и протянул мне.

Я с удовольствием выпил. В желудке приятно потеплело. Мы закурили. Помолчали, закутавшись в дым… Ещё дёрнули, на этот раз с тостом.

- Давай за Родину! – предложил подполковник.

- Горький писал, где тепло - там и родина.

- Вот те раз! Ты ж воевал за неё.

Я сказал:

- Гражданин начальник, у каждого человека должна быть родина, где ему тепло, спокойно и радостно, где он свой среди своих, где он любит, где он любим… Родина… Наверное… Я воевал не за неё, а во имя неё… Она должна быть – родина… Место, где тебя ждут, где тебе всегда рады…

- Место, где тебя жду и рады тебе – тюрьма! Давай, тогда за неё!

- Не, - говорю я, слегка охмелев. – Место, где тебя любят… Такого каков ты есть… За то, что ты это ты, и никто другой… А просто Родина, которая даже и не мать, а в общем даже и не мачеха, а так – чужая тётя, живущая с чужими дядями… Это не то!

Прохоров не стал поддерживать разговор на эту скользкую тему, его потянуло на лирику:

- Есть у меня в Калининграде одна знакомая циркачка. Видел бы ты, что она в койке вытворяет! Такие позы принимает – голова кружится! Хочешь, дам тебе её адресок? Авось пригодится…

Становилось скучно…

Я вспомнил Алексеева…

…

Сильным человеком был Алексеев. Твёрдый такой, что твой шанкр.

Я спросил его как-то:

- Тебе бывает страшно?

- Бывает, слава те Господи.

- .?!

- Именно так, Угрюмый. Без страха задохнуться можно. От тоски-то.

Да, Алексеев шёл на риск добровольно. С большой охотой шёл.

Меня-то страх преследовал. Всю мою сознательно несознательную жизнь.

По молодости-то я дерзким парнем был. Но как и Щука, скорее кичился перед самим собой. И такое тоже бывает. Но… Да, точно говорю! Себя тоже можно обмануть, а какой смысл? Я, признаюсь, не шибко храбр. Точнее, вовсе не храбр. Трус, откровенно говоря коротко. Не скажу, что считаю, будто это плохо. Страх порождает осторожность, ну а уж осторожность нашему брату порой ох как необходима. И на работе, и так, по жизни.

Но вот на фронте… Там был особенный страх. Он не помогал. Он душил тебя. Он давил на тебя. Он раздавливал… Страх тот надо было перебороть. Страшно было не в бою, нет. Когда шёл бой, я уже не боялся. Потому как некогда. Многим, наверное, страшно не во время опасности, а до. Да-да-да, страшно всегда было до… Вот скоро в атаку. Десять минут до неё… Девять, восемь, семь… Артиллерия лупит вовсю… Шесть, пять… Летят снаряды в ту сторону, в которую, покинув окоп, придётся бежать и тебе через каких-то там… Четыре, три… Господи, Господи, спаси и сохрани… Две… Сейчас всё стихнет… Одна… И полезет комбат из окопа, встанет во весь свой рост… Ой, мамочка моя родная…

- Батальо-о-о-он! За мно-о-о-о!..

Ах, чтоб тебя!.. Вот он – момент истины.

Шевелись, пехота!

А каждое движение помогает помаленьку, по крупицам, стряхнуть с себя надоевший страх…