Серебряная лоза - Олли Бонс Страница 16

Сложнее всего оказалось перебраться через забор. Он был высоким, выше роста Хитринки, и что скверно, через дорогу от Приюта находилась булочная. Улучить момент, когда переулок пустовал, оказалось непросто.

Прохвост усадил Марту на плечо, и она выглядывала из-за стены, натянув капюшон на самый нос.

— Можно! — скомандовала, наконец, девочка.

Прохвост тут же подбросил её наверх, затем помог Хитринке, а под конец вскарабкался и сам. Они спрыгнули прямо на крышу повозки. Та загремела, но если кто, привлечённый звуком, и выглянул в окно, то никого уже не увидел.

Странная это оказалась повозка. У неё была одна дверь и два сиденья под крышей. То, что впереди, рассчитано на одного и окружено кучей торчащих и блестящих штук. Самая большая, округлая и плоская, располагалась прямо перед сиденьем.

Заднее же место было широким — на нём без труда смогли разместиться в ряд трое таких, как Хитринка, Марта и Прохвост. Окна слева и справа зашторивались, но то, что впереди, ничем не закрывалось, потому пришлось пригнуться.

Марта не сумела долго усидеть на одном месте, принялась всё рассматривать и трогать.

— Не делай этого, — предостерёг Прохвост. — Вдруг с места стронемся, что тогда?

Но девчонка уже тянула на себя выдвижной ящичек.

— Денежки! — обрадовалась она, выгребая содержимое и ссыпая себе в карман.

— Что творишь? — отдёрнул её Прохвост. — Разве можно брать чужое?

— А вы разве никогда не берёте? — без смущения спросила Марта. — За своим нужно хорошо следить, а если вот так оставляешь, то всё равно что приглашаешь других поживиться.

— Верни!

— И не подумаю!

— Тише, — прошипела Хитринка, — кто-то идёт!

Пожилой горожанин вышел из булочной и неспешно побрёл прочь, глядя под ноги. По счастью, он не заметил возни в механической повозке.

— Ой! — сказала Марта. — А вы можете раздобыть еду? Пахнет так вкусно!

— Мы не будем ничего покупать за чужие деньги, — строго ответил ей Прохвост. — И…

— А кто сказал «покупать»? — удивилась девчонка. — Можно ведь взять незаметно.

— Ты в своём уме? — возмутилась Хитринка. — Чему тебя только в приюте учили!

— Учили, что выживет тот, кто сам о себе позаботится, — спокойно ответила Марта. — Это злой мир, если сам не возьмёшь, то никто не даст. А будешь сидеть и ждать, что кто-то оценит твою скромность — ну, так и просидишь. Так что, принесёт кто-то булку, или мне самой пойти?

— Вот тебе новый урок, — сказал Прохвост. — Гляди, чем рискуешь. Попадёмся — верная смерть. А просидим голодными до вечера, не помрём.

Марта надулась, но примолкла.

— А что означает фраза про птиц? — спросила у неё Хитринка. — Ну, та, которую сказала Каверза.

— Принесёшь булку, скажу, — сделала попытку Марта.

— Ты ведь понимаешь, что мы можем пойти своей дорогой, и останешься одна со своими бедами? — напомнила ей Хитринка.

— Ох, ладно. Грета в саду возилась в свободное время, хоть тут почти ничего и не росло, и меня с собой обычно брала. И иногда пропускала людей за стену, или из-за стены кто-то приходил. А эти слова — пароль. И о том, что делала Грета, нельзя никому говорить, ясно вам?

— То есть, твоя Грета помогала тем, у кого не было разрешения находиться в городе, — задумчиво произнёс Прохвост. — Интересно, ей-то что за выгода была.

— А никакой, — пожала плечами Марта. — Ничего она у них не брала. Просто назло повелителю Ульфгару… ой, опасно о таком болтать! Вдруг нас сейчас как-нибудь подслушивают, а я такое про Грету говорю!

— А что, есть такие устройства, при помощи которых нас могут слышать издалека? — встревожилась Хитринка.

— Если есть, я не удивлюсь, — ответила девчонка.

Все встревоженно огляделись. Внутри повозки было столько неведомых деталей, трубок и рычагов, что слова Марты не казались чем-то невероятным.

— Может, нам лучше отсюда уйти? — прошептала Хитринка.

— Куда? — так же тихо ответил Прохвост. — У выхода стражники, и в городе любой может остановить, наверное, а у нас пропусков нет. Здесь пока безопаснее всего.

Они решили дождаться темноты, а потом и сами не заметили, как задремали. Проснулась Хитринка от того, что повозку затрясло.

— Скоро приедем, — кивнул ей тот самый стражник. Он сидел впереди и поймал настороженный взгляд в зеркальце, закреплённом над передним окном.

Хитринка толкнула Прохвоста, и тот открыл глаза. Затем она приподняла краешек плотной шторы и поглядела на высокие белые и бежевые дома, проплывающие мимо. Над дверями красовались светящиеся надписи, ярко горели большие окна первых этажей, отражаясь в мокрой мостовой, и за стеклом были выставлены наряды, прилавки с едой, какие-то непонятные побрякушки.

Повозка миновала большое округлое здание, сверху донизу переливающееся огнями, с закреплёнными у купола крыши белыми лицами. Одно смеялось, а второе плакало, и по щекам текли слёзы, капая вниз. Это достигалось при помощи умело направленных лучей света.

— Театр, — скупо пояснил стражник, заметив интерес пассажиров. Повозку аж накренило на правый борт.

— Вот это да! — ахнул Прохвост. — Будто сотни светляков слетелись!.. Эх, а наших теперь некому будет заводить, так и погаснут, бедные.

Дома, у болот, он каждый вечер искал на земле упавших светляков и вновь заводил, чтобы они продолжали летать. А до него это всегда делал дедушка. Бедные светляки, теперь и вправду станет некому о них заботиться.

Повозка между тем свернула с широких улиц на другие, где и окна не в каждом доме горели, и фонари стояли поодаль друг от друга. Тусклые круги света выхватывали из мрака тёмные закопчённые стены из неоштукатуренного камня и закрытые ставни, а затем всё вновь погружалось во тьму.

Марта проснулась и тоже глядела во все глаза, перегнувшись через Хитринку. Наверное, и ей город был в диковинку, если девчонка всю жизнь провела в стенах Приюта.

Они проехали ещё немного, а затем остановились.

— Погодите, я открою дом, — сказал стражник и первым шагнул наружу.

При свете фонарей повозки было видно, как он что-то открепляет от двери, ищет ключ и проворачивает его в замочной скважине.

Затем стражник вернулся, чтобы погасить огни своего экипажа.

— Идите в дом, — скомандовал он. — Там и поговорим.

Глава 9. Прошлое. О старых знакомых и новых огорчениях

— Учитель, — растерянно сказал хвостатый.

Он произнёс это прежде, чем решил, о чём хочет сказать — о задании ли правителя или о прежнем знакомом, с которым вроде бы хорошо расстались, а тот теперь и знать не хочет.

Но мастер Джереон лишь бросил угрюмо, не поворачивая головы:

— Дома поговорим.

И