Журнал «Если» - «Если», 2006 № 09 Страница 17

— Вы подумайте: сколько злодеяний! Я столько сил в них вложил, да что там сил — душу я в них вложил! А вы говорите — бросить. Нет, мои дорогие, не годится.

— Во что душа вложена, то незавершенным остаться не может, — говорит ему донья Маня. — Душа — она только в целостном предмете обитает, в недоделках души нет.

— Да? — задумался великан. — Правда?

— Правда, — говорит оруженоска. — И все эти недопеченные злодеяния вытягивают из вас душу, потому что хочется им одушевиться за чужой счет. Вот вам пример: наш педагогический коллектив въехал осенью в новое здание, а школу ту сдали с недоделками! Так дети в ней учиться не могут, учителя учить не могут, розги вянут, завхоз заведовать не в состоянии! Все друг другу душу выматывают, а почему — потому что это не школа, а полуфабрикат! Вот и получается, что недоделка — сама по себе уже есть злодейство. Кстати, и недоделанный подвиг — это чистой воды злодейство.

— А недоделанное злодейство, стало быть, подвиг? — удивляется великан. — Так выходит?

— Может, и так, — говорит донья Маня. — Хотя это не факт.

— Эй, погодите, — встревает в разговор рыцарь. — Я что-то уже ничего не понимаю. — Про что вы говорите? Дети-то здесь при чем? Вы лучше скажите мне, кому победа-то засчитывается? Кто бой выиграл? Или мы не закончили еще?

— Ничья, — объявляет оруженоска. — Когда двое встретились, из которых ни один закончить не может, то побеждает дружба. Так что подайте друг другу руки и скажите так: «Мирись, мирись и больше не дерись, а если будешь драться…»

— А Вентиль? — не унимается рыцарь. — Руку подать мне не жалко, но как же с Вентилем-то быть?

— Да отдам я тебе твой Вентиль, успокойся, — говорит великан, забирая рыцарскую ручонку в свою великанскую лапищу. — Легкая у тебя рука, парень! Мне бы такую руку, я б давно все начинания закончил… На складе он у меня лежит, цел и невредим, сейчас пойду принесу.

Ноги у великана Псевдонимова длинные — шустро он обернулся. Как обещал, принес Золотой Вентиль в целости и сохранности, даже в какую-то промасленную бумагу завернутый, даже и прокладка на нем почти новая, но не золотая, а просто резиновая.

— Распишитесь, — говорит, — в ведомости.

— Это зачем? — удивляется рыцарь.

— Для злодейской отчетности, — отвечает великан. — Хоть это и ерунда, все равно носом чувствую, попрут меня скоро из злодеев за разбазаривание награбленного, попрут — и даже злодейской пенсии не дадут!

— А вы тогда к нам приходите, — говорит оруженоска. — Мы вас в рыцари примем, экстерном; оруженосочку вам найдем. Мужчина вы статный, с руками, с головой. Опять же поболтаем — о подвигах и злодействах.

— Точно, — поддакивает барон Николай. — У меня замок есть, малогабаритный, но трехкомнатный, он сейчас пустой стоит. Я-то вот теперь с доньей Маней в спартанских условиях закаляюсь… Забрасывай, браток, свои недоделанные злодейства — и айда к нам. У нас с тобой, Аноним Имярекович, общего много: будет, о чем речи вести.

Великан свою большую голову почесал, глянул куда-то за леса, за горы, в сторону города и говорит:

— Подумаю, ребята. Подумаю. Заманчиво…

Обратная дорога вроде как вдвое короче показалась — донья Маня сразу компас себе взяла, барону Николаю восьмерки на пересеченной местности выписывать не позволила. В пути о многом говорили: оруженоска рыцарю в основном все о школе да о средневековой педагогике, а тот ей все про футбол да про оружие всякое.

— Кстати, — говорит донья Маня, — линейку, выходит, я зря брала; не понадобилась она в бою-то.

— Ну как же! — возражает рыцарь. — Если б ты меня в дороге линейкой не закалила, я бы тех дубинных ударов не выдержал.

Прежде чем домой вернуться, заехали в котельную. За бутылку «Круглостольной» гномы-водопроводчики вставили Золотой Вентиль куда следует и пустили воду горячую.

— Ну вот, — говорит донья Маня, — и поставлена в твоем подвиге точка. Теперь и зарубку делать можно. Только это подвиг — не подвиг еще, а так, подвижок. Подвиг, сдается мне, впереди еще. Но все равно: с почином тебя, бой-рыцарь мой, барон Николай.

— Первый подвиг комом, — соглашается барон Николай, — но все-таки…

Как приехали домой, первым делом рыцарь в теплую ванну залег. Оруженоска тоже ванну приняла, насладилась всеми прелестями завершенного ее рыцарем подвига. После водных процедур сели в халатах кофе пить. И все бы хорошо, да только донья Маня уже о следующих подвигах толкует, строит героические прожекты, намечает объекты будущих опасных сражений и смертельных схваток. У нее этих подвигов на уме — ну просто не перечесть, готова сразу после кофе собираться в следующую экспедицию. Барона Николая такая ретивость несколько огорчила, но поскольку он очень доволен был в этот момент собою и всем вокруг, то позволил себе не сердиться на оруженоску, а ограничился небольшим порицанием.

— Дорогая… — начал он было это порицание, но осекся, смутился и поспешил поправиться: — Дорогая оруженоска, разве не заслужил я после всех свершений хотя бы вечер отдыха? Так сказать, для тех, кому за сорок. Сегодня, видишь ли, «Лангедок» с «Гасконцем» играют, четвертьфинал, очень хочу посмотреть. А?

— Ну ладно уж, — махнула рукой донья Маня. — Отдыхай до завтра, но помни: еще много подвигов у нас впереди. Враги не дремлют — то воду отключат, то подъезд загадят, то еще чего, у меня целый списочек составлен. Всем им теперь житья не дадим, не будь я оруженоска славного рыцаря! Смотри свой дурацкий футбол, а я пока за яйцами схожу, неплохо бы нам учинить праздничный ужин.

И пошла за яйцами. Едва успела: старушки-торговки палатки свои сворачивают, домой торопятся.

— Ой, милая, — говорят, — давай скорее, а то там воду горячую дали, бежим мыться!

А еще спрашивают:

— Как там наш бой-рыцарь поживает-то? Что-то его не видно, небось выкинуть пришлось?

— Да нет, неплохо поживает, — отвечает донья Маня. — Я из этого боя второй сорт сделала.

— Ну! — удивляются старушки. — А первый сорт из второго сможешь сделать?

— А что, попробую. Все в наших руках.

ВИДЕОДРОМ

Пираттракцион

Этот фильм уже в самом начале своей прокатной истории умудрился побить сразу несколько рекордов — никогда еще сборы за первый день проката и за первый уикэнд не были такими значительными. Попробуем разобраться в феномене — как, в общем, рядовой сиквел рядового фильма смог настолько обогатить компанию Уолта Диснея.

На самом деле «Пираты Карибского моря» — это аттракцион в Диснейленде. Его более полувека назад придумал сам Дисней (правда, увидеть аттракцион в «натуре» великий аниматор не успел). Посетителей сажают в лодки и везут по пещере, полной неожиданностей, — скелетов, флибустьеров, водопадов, стреляющих пушек. По слухам, изначально Дисней задумывал продемонстрировать пиратское грехопадение по всем семи пунктам, но потом, учитывая юный возраст большинства посетителей шоу, один из грехов — похоть — был ликвидирован. Подобные «пещеры страха» в разных тематических вариациях существуют почти в каждом парке развлечений. Но лишь такой мощной и уверенной в себе медийной коммерческой структуре, как компания Диснея, могло прийти в голову снимать по мотивам аттракциона высокобюджетный кинофильм. И в 2003 году на экраны вышли «Пираты Карибского моря: Проклятие «Черной жемчужины» режиссера Гора Вербински.

В принципе, фильм вполне мог пройти незамеченным (о пиратах снимается немало), спокойно окупиться в прокате и трансформироваться в диснеевский мульт- или телесериал. Однако успех картины превзошел все ожидания. И причина этого — не обилие экранных моря, солнца, драк, шпаг, парусов; не традиционный для фильмов компании мягкий юмор; не мистическая сюжетная линия, редкая для пиратского кино; не участие восходящих звезд Орландо Блума и Киры Найтли; и даже не обилие спецэффектов — удачнейший образ капитана Джека Воробья. Образ, в котором удивительно сочетаются подлость и благородство, романтичность и цинизм, трусость и способность к самопожертвованию, прагматизм и бесшабашность, алчность и презрение к богатству…

Джонни Депп, которому мы обязаны появлением такого обаятельного персонажа, никогда в жизни не снимался в сиквелах. Актерская многогранность, логическая завершенность его воплощений, ориентация на кино, скорее, некоммерческое, тому причиной. Но тут — уговорили. Еще бы! Во второй раз войдя в образ Джека Воробья, Джонни Депп впервые вошел в узкий «клуб двадцатимиллионников» — актеров, чей гонорар за съемки превышает 20 млн долларов. При этом чувствуется, что ничего нового в свой самостоятельно придуманный образ Депп не привнес — Джек Воробей такой же, как и в первом фильме: экранная копия имиджа и манер знаменитого гитариста «Роллинг Стоунз» Кита Ричардса[1].