Журнал «Если» - «Если», 2003 № 09 Страница 17

Что делать? Предупредить ее об опасности? Или понадеяться, что активант будет действовать трезво, то есть убьет Ресту-Влайю и заведет со мной светскую беседу?

В последнем случае я должен был приготовиться, что буду хладнокровно наблюдать гибель существа, которое лично мне не сделало ровным счетом ничего плохого. И вообще, является врагом Сверхчеловечества лишь номинально, ради получения своего драгоценного Испытата!

— Уффф… Я рад… — через силу выдавил я. — Почему ты остановилась? Устала?

— Нет. Я решила, что тебя надо покормить.

Что бы там Ресту-Влайя ни говорила, она, конечно же, утомилась.

В ее голосе прорывались хрипы. Да и цвет кожи изменился с нежносалатового на изумрудный.

— Я очень признателен. Не освободишь ли мои конечности? Я должен размяться.

— Освобожу. Тем более, что дальше ты пойдешь сам.

Как только чудо-лента сползла с моих ног, я сразу же поднялся и запрыгал на месте, бодро покряхтывая. При этом я озирался во все стороны, делая вид, что разминаю шею.

И потом все время, пока Ресту-Влайя возилась с синтезатором, я, не переставая, тревожно всматривался в лес.

Активант затаился. «По крайней мере, — думал я, — если он за нами наблюдает, а ведь наверняка наблюдает, теперь ему станет ясно, что внутри скафандра не труп, а дееспособный офицер Сверхчеловечества. Надеюсь, это поспособствует правильной оценке ситуации с его стороны, и он хотя бы не выжжет нас обоих широким конусом плазмы!»

Ресту-Влайя была очень чуткой девицей. Моя тревога передалась ей.

— Ты что-то заметил? — спросила она.

Мое сердце екнуло.

«Не врать! Тойлангам нельзя врать! По крайней мере, грубо!»

— Да… Какое-то движение среди деревьев, вон там, — я честно показал в ту сторону, откуда мы пришли. — По-моему, шаровые молнии.

— Вот как? — Ресту-Влайя оживилась и приложила палец к плоскому прибору, который услужливо выдвинулся из поясного отсека ее невероятно сложной полевой экипировки.

— И ведь точно, — она, кажется, обрадовалась, — шаровики есть. Только не там, где ты говоришь, а вон за теми кустами.

Она показала на непролазную «коралловую» чащобу, которая еле угадывалась за стволами деревьев и струями ливня. На девяносто градусов правее от невидимого активанта.

Насчет молний я брякнул, конечно, наугад. А вышло — не соврал.

— Твой прибор находит шаровые молнии?

— Не только находит, еще и управляет, — похвасталась Ресту-Влайя. — Мы их сейчас подзовем, а то как-то темно стало!

— Может, не надо?

— Почему не надо? С шаровиками весело!

Я кое-что сообразил.

— Скажи… Ты действительно умеешь управлять шаровиками?

— Да. Это одно из потомственных искусств моего рода, для которого не требуется Испытат. Сейчас увидишь!

— А не ты, случайно, управляла шаровиками, на которые я напоролся, выскочив из транспортера?

— Я.

— А как ты там вообще оказалась?

— Так и быть. Расскажу. Я поссорилась со своим двоюродным братом. Он все время шутил, что в первом же бою я стану красной, как носач. — Соль шутки от меня ускользнула. — И никогда не забывал прибавить, что мои старшие сестры оставят меня совсем без наследства.

— Это правда или тоже юмор такой?

— Да какой юмор! — расхаживая вокруг гудящего синтезатора, Ресту-Влайя в сердцах пнула семейство ни в чем не повинных желтоголовых грибов. — Все идет к тому, что мне придется искать средства к существованию на скучной правительственной службе. Исцеляющим каллиграфом или графическим панегиристом! — Обоих терминов я не понял, несмотря на всю широту познаний в тойлангском языке. — А ведь у меня другие виды на будущее. Поэтому я поссорилась со своим братом и ушла из его войска.

— Так ты дезертир, что ли? — я ухмыльнулся.

«Где ак-ти-вант? Где ак-ти-вант?» — выбивало барабанную дробь мое сердце, но я уже втянулся в беседу и симулировал заинтересованность рассказом Ресту-Влайи вполне успешно. В конце концов, мне действительно было интересно.

— Нет. В правительственной армии мой уход был бы дезертирством. В благородных войсках каждый подчиняется командиру только из уважения. Если не уважаешь — можешь вести себя так, как сам считаешь нужным.

— Ты ушла без всякой цели?

— Не совсем. Я ушла, чтобы совершить великий подвиг. Это, по нашим законам, позволит мне получить половину всего наследства. У меня будет собственный звездолет, плавающий замок, четыреста четыре списка древней поэзии…

Ресту-Влайя пустилась в обстоятельное перечисление. Семейство у нее получалось небедное.

«Где активант?!!»

— …и даже экипаж для праздничного выезда в День Кометы!

— Надо понимать, твоим великим подвигом стал я?

— Да. Я знала, где идут настоящие бои, и пошла туда. Я обнаружила на дороге засаду наших правительственных войск. Я подумала, раз они кого-то поджидают, этот «кто-то» скоро появится. Я отошла подальше, выпустила наблюдательный бот и затаилась. Потом появились шаровики. Я подозвала их и направила к дороге. Тут прилетели вы, раскрыли засаду, обстреляли ее и почти сразу всех наших солдат перебили. Потом вы повели себя странно и выпрыгнули из машин. Но когда начали рваться наши снаряды, я поняла: вас обстреливают издалека. Выпустила шаровики и сама побежала к вам.

— Все наши погибли?

— Почти все были убиты на месте во время обстрела. Еще троих уничтожила я при помощи шаровиков и лучевого пистолета, — без колебаний призналась Ресту-Влайя. — Ты не обижаешься на мои слова?

Я, как и большинство профессиональных военных, к подобным вещам не чуток. Тем более, что меня интересовали сейчас обстоятельства не морального, а практического свойства.

— Нет. Итак, погибли все? Кроме меня?

— Мне трудно ответить на твой вопрос. Когда я уносила тебя в лес, все ваши лежали без движения. Скафандры на них были прожжены или разорваны осколками.

— Ты не заметила ничего странного?

— Какого рода странность я должна была заметить?

— Кто-нибудь из наших солдат горел? С ног до головы? То есть… было такое впечатление, что он окисляется с бурным выделением тепловой энергии?

— Я знаю, что такое горение. Но свободное горение в этой атмосфере затруднено, — наставительно сказала Ресту-Влайя.

— Вот именно! Никто не горел так, будто со стороны специально нагнетали кислород?

Я пытался выяснить, не была ли Ресту-Влайя свидетельницей катализации активанта.

— Нет. А почему ты спрашиваешь?

— Мне важно знать, как умерли мои люди, — обтекаемо ответил я.

— А потом ты будешь плакать? — поинтересовалась Ресту-Влайя. Похоже, она расценила мое подозрительное любопытство как проявление чувствительности.

— Может быть.

«Неужели я ошибся насчет активанта? Может, я видел всего лишь неизвестное нам ручное животное тойлангов?»

— Твоя еда готова. Что будешь делать в первую очередь: есть или плакать?

Я не сдержал улыбки.

— Пожалуй, сперва поем.

Поглощать пищу пришлось не самым изящным образом. Я откидывал забрало и быстро запихивал в рот шоколадку, галету или большой кусок бастурмы. После чего немедленно восстанавливал герметизацию и ожесточенно жевал, поражаясь, как все-таки громко у меня хрустит за ушами.

Это повторно вернуло меня к воспоминаниям о детстве. Архиполезные рисовые хлопья я поглощал именно так: набив рот до отказа, на несколько минут впадал в жевательные медитации. Что, разумеется, моими родителями не поощрялось. А бабушка попустительствовала: Искандерчик не торгуется по поводу каждой ложки — и на том спасибо.

Ресту-Влайя тоже питалась. Нахимичив в синтезаторе длинных фиолетовых палочек, она грызла их, как кролик: быстро-быстро щелкала челюстями, проталкивая палочки в пасть экономными, точными движениями.

— Хорошо, что меня родственники сейчас не видят, — заметила она.

— Почему?

— Неприлично есть на виду у соревнителя владения пространством.

— Можешь утешиться тем, что я тоже сейчас выгляжу очень глупо по меркам моей цивилизации.

— А в чем твоя глупость?

— Мы редко съедаем по три куска шоколада за один присест.

— Шо-ко-лад — это? — Ресту-Влайя указала на бастурму.

— Нет. Шоколад я уже весь съел.

— Понятно… Да где же шаровики?! — неожиданно вспылила она.

— Я же их вызвала давным-давно!

— Да оставь ты их… — начал я, когда…

…когда из-за массивного дерева шагах в десяти за спиной Ресту-Влайи бесшумно вышел… точнее, вытек размытый человеческий силуэт. На его груди висело ожерелье.

Ожерелье из шаровых молний.

Активант.

Струи дождя чурались активанта, старательно огибая его голову и плечи, будто над ним был раскрыт невидимый конический зонт. В тот же миг я обнаружил, что самая крупная молния, похожая на замороженную модель воздушного термоядерного взрыва, выпала из ожерелья в подставленную активантом ладонь.