Журнал «Если» - «Если», 2012 № 11 Страница 17

— Я серьезно, Джон. Нам надо обсудить… варианты. У нас нет права на неудачу.

Коста сделал еще один большой глоток и тоже поперхнулся. И у него бурбон не пошел.

— Кого ты стараешься убедить, Сергей? Меня или себя?

Уняв дрожь, Сергей большим пальцем снял пистолет с предохранителя и увидел красную метку. Кроваво-красная точка как будто приказывала: «Предохранитель снят, стреляй!».

Коста вытер рот тыльной стороной ладони.

— Послушай, мне никогда не нравилась эта ваша… как ее… — Он улыбнулся и выразительно посмотрел на оружие. — «Русская рулетка». К тому же у нас не револьвер, а пистолет. Так что если ты предлагаешь сыграть, то, боюсь, мне придется отказаться.

Сергей поднял оружие.

«Рассуждай логически, — мысленно велел он себе. — Дело не в тебе, не в Джоне и не в вашей неожиданной дружбе. Речь только о человечестве и о твоем долге перед ним. Ну, а по большому счету, сейчас тебе приходится выбирать между голым прагматизмом и беспочвенным оптимизмом». Именно с таким выбором, как утверждал его отец, большинство американцев просто не в состоянии справиться.

Коста кивком показал на пистолет.

— Он выстрелит, если нажать на спусковой крючок.

У Сергея загорелось лицо.

— Ты, похоже, абсолютно уверен, что я не смогу тебя убить, Джон.

Коста пожал плечами и, бережно поставив бутылку на колено, заглянул в ее янтарную глубину.

— Быть может, убить меня действительно будет самым рациональным решением, но мне оно не кажется справедливым.

— Справедливость тут ни при чем. В некоторых обстоятельствах без убийства не обойтись. Ведь ты же убил Танегаву…

— А Мери и Шумилов погибли, чтобы доставить тебе новые данные. Это война, Сергей: на войне приходится отдавать приказы, в результате которых гибнут люди. Но то, что ты сейчас задумал, не война. Это — убийство.

У Сергея напряглись желваки на скулах.

— Я сделаю то, что необходимо.

— Ты такой же человек, как и я. Конечно, убивая меня, ты вдвое увеличиваешь свои шансы, но… Не исключено, что спасательный корабль уже летит к нам в эти самые минуты, а значит, возможность выбраться из этой передряги живыми есть у нас обоих. Вот почему ты не выстрелишь; сознаешь ты это или нет, но ты еще не потерял надежду. И я не думаю, что это произойдет в ближайшее время.

Сергей долго смотрел на Косту. Затем поднял пистолет и нажал на спусковой крючок.

Вдребезги разлетелся манометр кислородного баллона.

— Достал он меня, этот чертов манометр, — пожаловался Сергей. — Передай-ка бутылку.

Голова буквально раскалывалась от боли. Проклятый бурбон!.. Сергей с трудом сел и потянулся к голове, но его руки наткнулись на металл гермошлема.

Открыв глаза, он обнаружил, что одет в спасательный скафандр. «Но когда я успел в него влезть? Почему не помню? И где Джон? Может, у меня уже начался гипоксический бред?» — подумал Сергей.

«Джон все объяснит, — решил он немного погодя. — Надо найти Джона».

Шатаясь, он поднялся на ноги и осмотрел командный пункт.

Отсек выглядел опрятнее, чем он помнил. Все бумаги разложены аккуратными стопками. Большая часть экранов и светильников выключена.

Где же Джон?

Сергей неуклюже потянулся к манжете левой перчатки. Вспыхнувший на визоре дисплей на мгновение его ослепил. Не сразу он отыскал глазами индикатор времени. Похоже, с тех пор как он разнес манометр, прошло часов восемь.

Сергей снова огляделся.

— Джон? — позвал он в ларингофон. Ответа не было, и Сергей, пошатываясь, вышел в темный коридор, ведущий к аварийному шлюзу. Темнота, впрочем, была относительной — через равные промежутки времени узкий проход озарялся мигающим красным светом. Значит, внешний люк открыт…

На полу перед внутренним люком Сергей увидел запасную ранцевую систему жизнеобеспечения.

Чувствуя, как у него темнеет в глазах, он прислонился спиной к люку и медленно сполз на пол. «Нет, нет, нет…» — стучало у него в голове, а к горлу подкатывал горький комок.

Это продолжалось очень и очень долго.

Почти вечность.

Наконец он кое-как поднялся и побрел обратно в командный пункт. Джон оставил все в идеальном порядке, только на компьютерной клавиатуре лежал сложенный вдвое одинокий листок бумаги. Сверху на нем было написано: «For My Dear Wife and Son». Вместо точки над «i» в слове «Wife» лежал небольшой серебристый диск с нанесенной на него картой мира.

Это был личный жетон полковника Коста.

По нижнему краю жетона шли слова, в которых Сергею почудился упрек: «Non nobis solum» — «Не для себя одних»[8].

Крепко сжав жетон в кулаке, он опустился на пол и стал ждать.

Его нашли спустя двое суток. Чтобы отсрочить смерть, он уменьшил давление кислорода до 0,095. Когда экипаж американского военного корабля «Криста Маколифф»[9] состыковался с модулем, Сергей лежал без сознания в глубокой гипоксии. Во время перелета из системы Юпитера он изредка приходил в себя. Его тошнило от полученной в модуле дозы облучения. Капельница и переливания крови почти не помогали.

Несколько месяцев он провел на Титане — самом безопасном месте во всей Солнечной системе. Арат-кэ решили не тратить время на систему Сатурна и всеми силами атаковать Землю. Один раз Сергей случайно услышал, как двое охранников шептались об Индонезийской высадке, но больше ничего узнать не удалось.

Впрочем, и так было ясно, что идет страшная война.

Большинство лиц, которые он видел в течение дня, были угрюмыми. Тем не менее после допроса, который учинила ему комиссия мрачных экспертов, а также после сеанса гипноза, когда ему тоже пришлось отвечать на десятки вопросов, Сергей заметил, что на лицах дознавателей стали появляться неуверенные улыбки. Теперь они все чаще интересовались техническими ограничениями оружия арат-кэ, возможным расходом топлива и тому подобными вещами. Но ежедневные допросы и так называемые «консультации» не прекращались, сливаясь в бесконечный сон наяву, состоящий из монотонной, отупляющей работы. Вскоре Сергей потерял счет дням и перестал следить за временем.

Так продолжалось вплоть до 25 января, когда с Земли поступили две радиограммы.

В первой сообщалось, что после ожесточенных столкновений в пространстве между Землей и Луной арат-кэ наголову разбиты. Во второй говорилось, что именно полученная от Сергея информация помогла создать особую изматывающую тактику, которая и позволила добиться полной победы. Похоже, как только Сергей вернется домой, ему вручат орден…

Далеко внизу вспыхнула и пропала короткая цепочка огней курортного побережья Сономы. Потом космоплан резко пошел вниз, его треугольные крылья задрожали.

Вздохнув, Сергей посмотрел на жетон и приколол его к петлице. Интересно, что сказал бы Джон, увидев его сейчас? Наверное, ничего. Улыбнулся бы, и все.

Когда космоплан снова выровнялся, над синей гладью залива Сан-Франциско взошло солнце. Серебристо-золотой дождь лучей пролился на воду, испещрил полосами горизонт, окрасил в яркие цвета концы крыльев. Сергей отнял руку от жетона. Космоплан делал круг над Калифорнийским побережьем, выступающим над Тихим океаном, словно зеленый взъерошенный гребень. Наконец-то он дома… Америка, Россия, Уругвай, Египет — не имеет значения. Отныне его домом стала вся огромная Земля, каждый ее уголок без различия географических координат.

Космоплан коснулся посадочной полосы. «У сына Джона, наверное, отцовская улыбка», — подумал Сергей. Через какой-нибудь час он это узнает.

Он выглянул в иллюминатор и увидел солнце, пляшущее между верхушек секвой.

Перевел с английского Андрей МЯСНИКОВ

© Charles E.Gannon. Not For Ourselves Alone. 2011. Печатается с разрешения автора.

Рассказ впервые опубликован в журнале «Analog» в 2011 году.

Том Пардом

Привязанности Морри

Первым делом он отказался от ног. Не нужны они этой штуке. В доме лифты хорошие. Сойдут и колеса.

— Но есть же множество мест, где приходится передвигаться по лестницам, — возразила консультант-советник.

Советник сама была штукой. Выглядела она компетентной, слегка полноватой женщиной лет под пятьдесят, но все равно она была таким же изделием, как и штука, которую ему предлагали. Похоже, у них на складе запасено полсотни модификаций консультантов-советников на все случаи жизни. «Пусть мистера Ларджена обслужит Номер Двадцать Восемь. Его психометрия указывает на максимальную степень комфорта, когда он имеет дело со зрелыми, ответственными женщинами».

— В моей заявке изложены все требования, — возразил Морри. — Достаточно и колес.