Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1989 год Страница 17

Бестужев встретил Торсона сдержанно. Поделился планами оснастки последних кораблей. Торсон в штаб-офицерских эполетах, с адъютантскими аксельбантами, при орденах и новомодном кортике вместо сабли привлекал внимание немногих посетителей. Бестужев мог бы увлечь Торсона в свой кабинет, но уединяться при посторонних крайне опасно. Он вдруг придумал и, поманив матроса-парусника, велел ему взять модель только что спущенного на воду «Гангута» и отнести в кабинет.

— Тонкостей всех не учесть, но такелаж получился отменный.— Так, разговаривая о пустяках, они вслед за матросом втянулись в длинную залу для демонстрации готовых моделей начальствующим лицам. Матрос ушел, и заговорщики надолго остались одни. И не заметили, как полуденная пушка с Крепости призвала их к обеду.

Зал заседаний Адмиралтейского департамента. 2 сентября

Бестужев занял привычное уже место у окна. Непременные и почетные члены, словно фигуры в шахматной игре, располагались так, будто кто-то их заранее расставил. Председательствует Иван Федорович Крузенштерн. Редкий гость в Департаменте. Формально он в отпуске на своей эстляндской мызе под городком Раквере. Фактически не разгибаясь трудится над «Атласом Южного моря». Теперь вот вышел первый том пояснений на французском языке. Сразу видно, почему ближе к автору атласа сидят знатоки навигации и французского языка: капитан-лейтенант Горковенко и генерал Брюн С. Катерин, француз. Даст им Иван Федорович работу, не иначе... Рядом с правителем Канцелярии сидит зачем-то приглашенный на заседание управляющий чертежной мастерской штурман 8-го класса Колодкин. Наверно, готовится к печати что-то из сочинений Лазарева. Но все эти ученые разговоры будут потом. Сейчас непременные члены (пять из шести) и столько же почетных обсуждают проблему спасения столицы от наводнения. Проблему, заданную будто бы самим императором. Однако император уехал, и, похоже, надолго. В этой зале мало осталось людей, кто в этом не уверен. Потому лица у всех оживленные. Капитан-командор Крузенштерн призывает «господ совет» к тишине.

— Настал час, чтобы обнаружить автора сей глупой прожектории,— говорит умница и мечтатель капитан-командор Беллинсгаузен.

— Из Коллегии нынче масло для кронштадтского полива получено,— Рикорд, капитан над тамошним портом, ставит на стол председателю невидимые бочонки. Он тужится, поднимая с пола очередной груз, несет его, шаркая и округло расставив руки, прямо к почтенному Никольскому. Тот начинает тонко: «Го-го-го...» Потом весь зал содрогается от хохота и кашля.

Сигарный дым потянулся к распахнутым окнам. За ними собирался дождь. На окна ложился то отблеск солнечных зайчиков от стекол портовых пакгаузов, то тени грозовых туч. Крузенштерн продолжал руководить собранием.

— Полагаю, что господа разделяют озабоченность губернатора Кронштадта. Когда, куда и сколько выливать масла, как заштормит от зюйд-веста. Потому от нашего собрания почтеннейший Александр Сергеевич Никольский зачитает отношение к управляющему Морским министерством, его высокопревосходительству господину Моллеру 2-му, а копию письма его брата из Кронштадта мы приложим, дабы мнение было не только ученым, но и родственным...

«Определили:

...Какую меру вылития масла при возвышении воды на 6 футов и более, определить может не кто иной, как подавший проект о предохранении от наводнения сим средством; имя его Департаменту неизвестно, то копию с рапорта в Коллегию от Главного Командира Кронштадтского порта представить Начальнику Морского штаба на его благоусмотрение.

Исполнено 2 сентября 1825 г. Никольский».

Писарь унтер-офицерского чина принял документ для копирования, а совет продолжил свои упражнения по ученой части.

Контора над Кронштадтским портом. 2 октября

Холодный, пронизывающий ветер с юго-запада нагнал в Купеческую гавань порядочное количество воды. Фрегаты, галеты, катера и прочая мелочь, что отлеживалась на невысоких клетях у самого берега, повсплывали. На пирсе — гам и суета. Команды судов по случаю закрытия навигации уже распущены по экипажам. Солдаты из ластовых рот кое-как удерживают суденышки на местах, поглядывая на крепостной флаг Кроншлота. Он трепещется по ветру, и всему городу видно, откуда ветер и какой он силы.

Моллер 1-й в окружении адъютантов, портового начальства, ластовых и экипажных командиров, шкиперов галетов и катеров обходил стенки и пирсы крепости. После обеда все расположились в покоях капитана порта. Теперь надо поучать этих господ «капитанов», что с катеров, рейсовых галетов, корпусных фрегатов (Корпусные фрегаты — учебные корабли Морского кадетского корпуса.) . Сидит в полном параде и шкипер плавмаяка Калимов.

— Вам, господа, надлежит строжайшим образом изъяснить нижним чинам и всем, кто принужден будет разливать масло по морю, что сие дело есть наиважнейшее, от государя императора исходящее. Автор сего замысла полагает, что такое разлитие произведет необыкновенное действие на воду и подъем оной тотчас же прекратится.

Легкий шум, покашливание. Моллер прислушался, ожидая смеха или возражения. Но все было чинно.

На рыжего с огромными бакенбардами лейтенанта Дубасова все посматривали с особым вниманием. На всем пространстве моря от Гогланда до Петербурга его галет № 5 был немало знаменит. Парусное вооружение галета дополнялось, как на катерах, двумя десятками весел, и судно славилось тем, что регулярно ходило от крепости к столице и к эскадре на рейде с завидным поспешанием. Ни ветер, ни мели ему не были страшны. Это совсем не то, что казенные пароходики! Для них и дров не напасешься, и взрываться эти плавучие котлы не прочь, а уж с мели снимать — непременно зови подмогу. У Дубасова команда на подбор. Веслами работают они отменно. Команда же парохода малолюдна, и ходят эти самовары только по тихой воде. Потому на собрании в порту главный — Дубасов. Еще Моллер полагал, что с судов выливать надежнее, чем с берега. Вспомнил Красную горку. Две бедных деревни. Старосту, привезенного в крепость, било от трепета перед сверкавшими золотом адъютантами. Попытка вразумить этого деревенского тирана, что надо снарядить телегу и на ней по такому-то сигналу отправляться к берегу моря с бочонком масла, ни к чему хорошему не привела. Староста твердил: «Украдут масло»,— и более от него моряки ничего путного не услышали. Мужик не понимал, как можно свежее постное масло, то самое, что хохлы привозят на торг по первому санному пути, просто выливать в море.

Собрание сие тоже не очень понимало происходящее. Но боязнь наказаний делала господ кондукторов, сервайеров (Сервайер — шкипер (капитан) малого судна в офицерском чине.), шкиперов, штурманов, унтер-офицеров решающей силой в любом, самом безнадежном деле. Их ум и пытливость сводилась не к обдумыванию, а к быстрейшему исполнению без рассуждения: для добра или во зло вся их спорая работа. Эта бездумная армия исполнителей, готовая самой себе вырыть могилу, была более страшной силой, чем любой тиран. Шкипера-кондукторы с корпусных фрегатов «Урания» и «Малый» уже через полчаса стали без всякого повода твердить «рады стараться», хотя о деле еще понятия не имели.

— Милейший Петр Иванович,— сказал, обращаясь к Рикорду, Моллер 1-й,— вы уж распорядитесь. Научите этих мореходов деланию опыта, как надлежит по инструкции, а мне невмоготу.

Рикорд приступил к делу немедля, для чего собрание отпустил до завтра, а к себе призвал главных в сем деле людей. Это — наблюдающий за кронштадтским футштоком геодезии прапорщик и его два писаря в унтер-офицерском чине. «Не велика обуза, коли не отягощать голову заботами, что занятие глупостью есть дело бесчестное. В глупости, особливо такой беспокойной, великой смысл заложен. Не сотворишь глупость — не отстранишься от людей, ею промышляющих. Ленивые — поработают, строптивые — остепенятся, творившие глупость замолкнут на какое-то время». Про себя Рикорд шутил и каламбурил, а коварная дума про исход опыта покоя не давала. Сочинитель, озаботивший весь флот, не столь прост, коли предлагал масло лить при возвышении воды максимальном. Ибо лей в сей момент масло или что другое, вода пойдет на убыль непременно. В умысле неизвестного автора Рикорд сразу увидел дерзкий и насмешливый вызов здравому умозаключению. «Да бог с ним, с автором,— напоследок подумал Рикорд,— к тому свежему маслу, что отпустила Коллегия для опыта, нужен свежий хлебец. Не забыть бы сказать о сей проказе этому разбойнику Дубасову. Тот вмиг поймет. Главное, чтоб вида не подали, что лицедейству полагается отвечать по-скоморошьи».

Между тем начальник Рикорда вице-адмирал Моллер 1-й в тот же день с нарочным на казенном адмиралтейском пароходе отправил пухлый пакет с копиями инструкций шкиперам галетов и прочим, участвующим в опыте, и свой рапорт.