Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1988 год Страница 17

— Может быть, они света боятся? — в раздумье произнес Вадим Сумерин, опытный подводный наблюдатель.

Лангусты, дно и ловушка погрузились в темноту. Но мало-помалу непроглядная чернота превратилась в густые фиолетовые сумерки. Оказывается, и сюда, на глубину в 350 метров; проникали самые короткие лучи видимой части спектра! Мы стали различать линию подводного горизонта — границу между серо-зеленым грунтом и фиолетовым «небом». Потом прорисовались контуры нашей ловушки. Однако лангустов мы не видели. Прошло с полчаса.

— Давай свет,— произнес разочарованно Бадулин.— Не хотят они идти в ловушку.

Донец щелкнул тумблером носового прожектора. И тут мы увидели такое... Лангусты — их были многие десятки — шли к ловушке колонной по одному. Передние энергично шевелили «усами»-антеннами, определяя направление. Задние нетерпеливо напирали на них. Хвост колонны терялся вдали. Пораженные диковинным зрелищем, мы напрочь забыли про фотоаппараты и как завороженные смотрели в иллюминаторы.

Вот лидер колонны достиг ловушки. Он стал обшаривать сетку антеннами, пытаясь обнаружить входное отверстие. Запах, распространявшийся от приманки, видно, до предела раздразнил его аппетит. Он нащупал вход в ловушку быстро, но влезть в него не мог. Ловушка оказалась слишком высоко над дном.

— Ребята, все на нос! — скомандовал Олег Донец.

Мы втроем и старший механик сгрудились возле иллюминаторов. «Север-2» клюнул носом, и ловушка коснулась грунта. Теперь входное отверстие было совсем низко, и лангуст-лидер легко забрался в нее. Он подполз к приманке и стал жадно рвать рыбу ногочелюстями. Что тут началось! Его сородичи просто ринулись в ловушку. Картина напоминала посадку в автобус в час «пик». Передние спотыкались, падали, задние напирали, подминали их под себя и по спинам вбегали в ловушку.

— Так они же голодные! — с нескрываемой жалостью сказал Сумерин.

Было ясно, что от изобилия пищи здешние лангусты не страдали.

Ловушка быстро наполнилась. Насытившись, лангусты расползлись по углам, а страждущие продолжали прибывать. Примерно через час тем, кто забрался в ловушку в числе первых, надоела теснота, и они стали выскакивать наружу. Делали они это следующим образом. Встав хвостом по направлению к отверстию, лангуст делал мощный гребок под себя и вылетал из ловушки над головами залезающих в нее сородичей. Траектория полета была выверена идеально точно. В конце концов установилось подвижное равновесие: сколько вновь прибывших забиралось в ловушку, столько же и выскакивало из нее. То, что мы увидели, явилось полной неожиданностью. Во всем мире на промысле ракообразных — креветок, крабов, лангустов — принято выставлять ловушки по крайней мере на сутки. Эти же глубоководные за сутки, пожалуй, ушли бы из ловушки все до единого.

Насытившиеся лангусты стали проявлять любопытство к неведомым существам, доставившим им столь вкусный обед. Они подползали прямо к иллюминаторам. Один из них долго и внимательно смотрел на меня своими коричневыми на стебельках глазками. Так мы разглядывали друг друга, пока справа не грохнула молния: Бадулин начал фотографировать со вспышкой. На вспышку лангусты реагировали по-разному. Те, которым голубая молния била прямо в глаза, делали резкий прыжок на полметра над грунтом, особенно маленькие, и медленно, раскинув лапки, опускались на дно, словно контуженые.

Но сидевшие к нам спиной не обращали на вспышку ни малейшего внимания.

Напоследок мы стали свидетелями еще одной любопытной сцены. Вместе с крупными взрослыми лангустами к ловушке стали подходить подростки. Когда один из них попробовал было сунуться в ловушку, он получил такой шлепок крупного самца, что отлетел на метр в сторону. Пока взрослые лангусты залезали в ловушку, ни один маломерок к ней и близко не осмеливался подойти. Непомерная жадность взрослых была наказана. Поднявшись на поверхность, мы вытряхнули из ловушки шестьдесят девять крупных, как на подбор, лангустов. А молодь осталась у себя дома.

Вечером Бадулин получил за потерянную фотокамеру достаточную компенсацию в виде редких подводных фотографий.

Сергею Чистикову, исследовавшему содержимое желудков и кишечников лангустов, пришлось изрядно потрудиться. В желудках практически ничего не оказалось. Это озадачило Сергея, и единственно разумное объяснение, которое он мог дать, заключалось в большой скорости переваривания пищи. Кишечники лангустов представляли немалую загадку. Вместо каких-либо явных остатков мелких организмов Сергей обнаружил полужидкую красноватую массу, перетертую до неузнаваемости. Поэтому дать определенный ответ на вопрос, чем питаются глубоководные лангусты, мы не смогли. Сергей тщательно законсервировал несколько проб с содержимым кишечников лангустов, чтобы исследовать их на берегу под мощным микроскопом.

Зато с кислородом удалось разобраться. В нескольких погружениях подряд брались пробы воды возле самого дна. При содержании кислорода шесть десятых процента лангусты чувствовали себя превосходно. С понижением содержания живительного газа до четырех десятых процента они становились вялыми, а когда кислорода оставалось всего две десятых процента, уходили с вершины горы, вниз, на глубину, где вода была холоднее и богаче кислородом. Сгоняло их с вершины хребта мощное глубинное течение, которое несло теплую, но обедненную кислородом воду от экватора. Измерив температуру над вершиной хребта, мы могли предвидеть, где держатся лангусты: на вершине или на склонах. Если вода над вершиной теплая, значит, напор подповерхностной экваториальной водной массы силен, и лангусты, спасаясь от замора, уйдут на склоны; там их ничем не достать, ни тралом, ни ловушкой. Если, напротив, вершина хребта находится под давлением более холодных вод, то лангустам замор не грозит и они выползают на вершину. Это значит, что мы нашли подход к прогнозу перемещения лангустов по глубине, который необходим для промысловых судов

. В. Федоров

Амазонские коробейники

— В эфире радиостанция «Атлантида». Передаем сообщение для Умберто из Пукабарранки на Напо: «Захвати поросенка. Очень порадуешь матушку. Твой дядя Рауль».

Сотни слушателей в окрестностях Икитоса многозначительно переглядываются. Так и поверили мы, дескать, в этих племянничков из Пукабарранки, в этих поросят и мамаш! Слышащие да услышат в этом сообщении совсем другое, например: «Габриэль, не вздумай везти в Икитос бананы, скупай бобовые — они в цене. Твой компаньон Хуан».

Немноголюдны перуанские приамазонские просторы — человека два на квадратный километр. Половина всех жителей — четверть миллиона — сгрудились в Икитосе, остальные населяют городки и селеньица, соединенные лишь петлистыми реками. Все дороги упираются в стену тропического леса. Сам Икитос — одинокий великан вдали от океана и от других крупных центров — знавал годы прозябания и расцвета, разросся благодаря каучуковой лихорадке конца прошлого века. Сейчас город переживает не лучшие времена, но по-прежнему остается средоточием торговли огромного приамазонского района. Замкнутое натуральное хозяйство крестьян — что производят, то и потребляют — все же требует обмена части урожая на то, что нынче привычно и необходимо в любой глухомани: сахар, мыло, керосин, промтовары, лекарства.

Прибытие в Икитос парохода из отдаленных портов всякий раз превращается в рискованный аттракцион. Едва судно минует излучину и окажется в виду города, к нему по плесу устремляются три-четыре моторные лодки. В каждой десяток мужчин и женщин, изготовившихся к абордажу. Возмущенно взвизгивает гудок парохода, не замедляющего ход. Но абордажные команды сноровисто и шустро перепрыгивают на нижнюю палубу с гуляющими поплавками лодок. Последними на борт втаскивают самых толстых матрон. Захватчики вмиг рассеиваются по судну.

Это не речные пираты, хотя матросы честят их хуже пиратов. Это «рематисты» — торговцы-оптовики. Что им страх утонуть в мутных водах! Зато можно перехитрить конкурентов, первыми наложить руку на привезенные товары. Крестьяне, лавочники и прочие пассажиры покрепче вцепились в свои чемоданы и мешки! Кто намерен совершить сделку — поскорее шевелите мозгами: в обычае рематистов сперва выхватить вожделенную вещь и только потом узнать, продается ли она и почем. Если вас не обобрали прямо на судне, если хранимая на ужин курица еще при вас — не расслабляйтесь! Видите: на пристани беснуется орда бдящих на берегу с самого рассвета сухопутных рематистов — они менее отважны, но не менее настырны. Самые нетерпеливые кинутся в воду и вплавь, выгадывая секунды, поспешат к причаливающему пароходу — будут срываться с низких бортов в грязь, хохотать и карабкаться снова...