Светочи Тьмы - Татьяна Владимировна Корсакова Страница 17

– Они так не считали. Они любили тебя. Даже этот мальчишка тебя любил.

– Почему любил? – В голове словно ударили в набат. Август поморщился от боли, сжал виски руками. – Почему любил, а не любит?! – Его голос был слаб, он едва-едва заглушал раскаты в голове.

– Ты сам знаешь, почему. Ты предал его, старик.

Албасты соскользнула с валуна, чтобы через мгновение нависнуть над Августом страшной ненасытной тварью. От нее веяло озерной водой, холодом и смертью. Было великой ошибкой считать, что с подобным существом можно найти общий язык. Август закрыл глаза, приготовился умереть. Смерть от когтей албасты – это не самая великая кара. И пускай она многократно увеличит его страдания и удлинит дорогу в Нижний мир, он выдержит. Он выдержит все, что угодно, кроме правды.

– Живи! – Голос албасты звучал прямо у него в голове, заглушая набатный звон. – Живи с этим, старик, и мучайся!

– Как ты? – Спросил он, вглядываясь в черные дыры ее глаз.

– Как я, – сказала албасты и истаяла, словно ее и не было.

Август еще долго лежал на берегу озера, собирая себя по кусочкам, а потом встал на ноги и, пошатываясь, побрел к маяку. На столе поверх кипы бумаг лежало письмо. Август бросился к нему с почти юношеской резвостью. Албасты не права! Он никого не предавал, и все еще можно исправить!

Письмо было не от Леонида. Это старинный приятель Свирид Петрович Самохин решил отправить ему весточку. Дрожащими руками Август вскрыл конверт, развернул исписанный мелким, почти бисерным почерком лист бумаги. С волос капала вода, и он испугался, что она размоет чернила, оттого бережно положил письмо на стол и принялся торопливо переодеваться в сухое. Переодевшись, он набросил на плечи старый плед, снова потянулся за письмом.

Свирид Петрович был человеком действия, оттого и послание его было лишено светских реверансов.

«Задачку вы мне задали прелюбопытнейшую, Август Адамович! Давненько я не получал такого удовольствия от работы!»

Вот и все реверансы, дальше шел самый настоящий полицейский доклад, но написанный с этакой претензией на литературность. Водился за Свиридом Петровичем такой грешок – в свободное от сыска время он пописывал эссе и рассказы в Пермский литературный журнал. Писал под псевдонимом, о тайном своем увлечении рассказывал только самым близким. Вот ему, Августу Бергу, рассказал по старой дружбе.

Из доклада следовало, что за работу Свирид Петрович взялся со всей ответственностью, принялся по крупицам, каплю за каплей, восстанавливать историю жизни Агнии Витольдовны Горисветовой. Для этого ему пришлось совершить путешествие из Перми в Екатеринбург. Именно из этого славного города привез свою молодую супругу граф Дмитрий Венедиктович Горисветов. Уже там, в Екатеринбурге, выяснились некоторые любопытные обстоятельства.

Граф Горисветов отправился в Екатеринбург с четкими матримониальными намерениями. К своим пятидесяти годам он сколотил неплохой капиталец, приумножив доставшееся от отца наследство. Во владении Дмитрия Венедиктовича числилось несколько довольно прибыльных рудников, доля в металлургическом заводе и много еще разного по мелочи. Поэтому женихом он был завидным, хоть и немолодым, и к выбору будущей супруги подходил с великой серьезностью. Девица непременно должна была происходить из уважаемой семьи. Родословной Дмитрий Венедиктович уделял очень большое внимание. Куда большее, чем внешним данным претендентки. Вторым пунктом в списке требований шло крепкое здоровье избранницы. Графу непременно хотелось наследника.

Девиц, соответствующих этим требованиям, в Екатеринбурге нашлось немало, но свой выбор Дмитрий Венедиктович остановил на Алевтине Тихоновне, единственной дочери помещика Муркина. Сам помещик помер несколько лет назад, но наследство дочери оставил весьма достойное. Дмитрий Венедиктович уже прикидывал, как сможет развернуться, объединив капиталы. Сама же Алевтина Тихоновна шла к приданому вполне сносным довеском. Она была уже немолода, разменяла двадцать пятый год, но телосложение имела крепкое, бедра крутые, а румянец яркий. За Алевтиной Тихоновной присматривала вдовая тетка. Тетка Дмитрию Венедиктовичу понравилась куда меньше. В людях он разбирался хорошо и в будущей родственнице учуял этакую едва различимую гнильцу. С другой стороны, обременительные родственные связи можно было обрезать вскоре после свадьбы. По части отрезания ненужных связей граф Горисветов был большим специалистом, потому и добился того, что в окружении его были люди исключительно полезные. Никаких захребетников! Никаких бедных родственников! По его твердому убеждению, каждый человек должен был нести определенную функцию. Даже в семье. Особенно в семье! Вот он обязуется семью обеспечивать всем самым необходимым. Транжирства и свойственного многим современным дамам мотовства он в своем доме не потерпит, но и нуждаться будущая графиня Горисветова ни в чем не будет. Однако ж и от нее потребуется многое. Разумное и рачительное ведение хозяйства, воспитание детей в любви и уважении к родителю. Что касалось интимных моментов семейной жизни, тут Дмитрий Венедиктович считал себя почти аскетом. Все плотские радости он познал еще в далекой юности. Познал и даже успел пресытиться, а потому на некоторые изъяны во внешности будущей супруги смотрел снисходительно. Мнения самой Алевтины Тихоновны он, разумеется, не спрашивал, разумно рассудив, что сватовство такого человека, как он – уже редкий подарок для девицы.

Сделка – а будущую женитьбу, он считал ничем иным, как весьма удачной сделкой! – сорвалась в самый последний момент. Накануне помолвки Дмитрий Венедиктович повстречался со своей судьбой. Девица была так хороша, что от ее красоты у считавшего себя знатным ловеласом графа сперло дыхание. Ее удивительную красоту лишь подчеркивало скромное платье. Черный волос, черные глаза, белоснежная кожа и осиная талия. И взгляд… Еще никогда женский взгляд его так не обжигал. Девицу звали Агнией, тетка Алевтины Тихоновны представила ее с явной неохотой, за спиной снисходительно обозвав несчастной приживалкой. Было очевидно, что внезапному появлению Агнии в поле зрения Дмитрия Венедиктовича она не рада. Как и ее дражайшая племянница. Случившемуся был рад, кажется, только сам Дмитрий Венедиктович. Взяв из рук прекрасной Агнии чашку чаю и сделав лишь несколько глотков, он принял окончательное решение. Там же, за столом, он сделал предложение, но не Алевтине Тихоновне, а скромной приживалке Агнии. Он не предлагал ничего этакого – лишь плохо завуалированное витиеватыми фразами содержание. Сказать по правде, содержание куда более щедрое, чем он планировал выделить будущей супруге.

Разразился страшный скандал с обмороками и криками, угрозами и битьем посуды. Алевтина Тихоновна закатывала глаза, требовала нюхательные соли, а ее тетушка сыпала проклятьями в сторону скромно стоящей у стеночки Агнии и грозилась вывести ее на чистую воду в глазах не только графа, но и общества.

Из дома Агнию выгнали в тот же день. От робкой попытки Дмитрия Венедиктовича обеспечить ее «хотя бы на первое время»