Ледокол - Ann Lee Страница 17

Не брезгует мной!

Моими губами, языком, помеченными его семенем. Я запоздало отвечаю на поцелуй. Через мгновение он отстраняется.

— Поехали, — хрипло командует он.

— К-куда? — я тоже не могу справиться с голосом.

— Ко мне, продолжим, — отвечает он, и отстраняется, — я ещё так и не услышал ответа по поводу шмоток? — прищуривает глаза.

— Пытать будешь, — закатываю глаза.

— Ещё не решил, — ворчит и тянет за собой.

— Кир, а работа? — я иду за ним на вытянутой руке, словно дитя малое.

— На сегодня окончена, — отвечает и к себе притягивает, за талию обнимает.

Мы выходим в зал, где тут же попадаем в поле зрения Серёги. Он приподнимает бровь, глядя, как я прижата к Ямалу. В его глазах скользит сожаление.

А потом снова была дорога. Спортивный автомобиль мчался, словно самолёт по взлётке. Я следила за мельканием домов из окна, и всё никак не могла прийти в себя, после произошедшего. После своей глупой реакции, которая проявлялась, и сейчас, стоило только вспомнить, наше недавнее приключение. Низ живота сразу простреливало, тягучей болью, хотелось получить разрядку. И я знала, что с ним я получу её стопроцентно. Этот бандит снова приручил меня. Ещё и таким низменным способом. Пометил, и теперь тащит в свою берлогу. Словно пещерный человек.

Я вздохнула, и прикрыла глаза. Не могу больше ничего анализировать. Я устала от этих мыслей. Отпускаю их, хотя бы на сегодня. И я так расслабилась, что не заметила, как уснула.

Потом почувствовала, как моё тело взмыло в воздух, его прижало, к твердой скале, и понесло по волнам. Еле глаза разлепила, и поняла, что Ямал несёт меня на руках. В его объятиях было на удивление удобно. Он крепко держал меня под руки, и ноги, моя голова покоилась, у него на груди, я слышала размерный стук сердца.

Потом мы ехали в лифте, и последней затухающей мыслью было, как же он управиться со мной на руках, с дверью. Наверное, бросит на пол, подумала я, и снова погрузилась в сладкие грёзы.

Он меня бросил, а вернее, немного резко опустил на кровать, и я снова вынырнула из дрёмы, ощутила, как он склоняется надо мной, пыхтит. Потом разувает. Особо не деликатничает, но и не действует совсем уж грубо. Ловко и быстро стягивает с ног кроссовки, потом штаны, куртку. Оставляет в одной футболке, и нижнем белье. Я калачиком сворачиваюсь, в надежде, что прежде чем он начнёт ко мне приставать, даст поспать ещё пару минут.

Но он удивляет меня.

Не трогает.

Укрывает одеялом.

— Бля, Ямал, ты дебил, — ворчит он себе под нос, и выходит из комнаты.

И я понимаю, что от меня отстали. Действительно. Это не шутка.

Шумит вода. Он принимает душ. А меня хватает только на то чтобы в полудрёме распустить волосы, и снова провалиться в сон.

Почему он так поступил?

Подумаю об этом завтра.

16

Меня будит назойливое жужжание. Я приоткрываю глаза, не сразу сообразив, где я нахожусь.

Оборачиваюсь.

Рядом спит Ямал, отвернувшись от меня. Его могучая разрисованная спина, мерно шевелиться в такт его дыхания.

Жужжание продолжается.

Я сажусь.

Сквозь не плотно закрытые шторы проскальзывает свет. За окном уже светло.

Похоже на телефон, и вибрирует он где-то у изножья.

Я откидываю одеяло, и прямо по кровати, ползу на четвереньках, туда. Звук доноситься из кучи моих вещей, что так ловко вчера снимал Кир.

Я, бесстыже оттопырив зад, нагнулась вниз, и достала свой телефон.

Звонил Андрей.

— Бля, красивая, замри, — доноситься сзади, и я действительно замираю, с трубкой в руке.

Оборачиваюсь. Он возвышается позади. Руки смело скользят по моим бёдрам.

— Подожди, Кир, мне сын звонит, — ворчу я.

— Итак, до хуя ждал, продинамила меня вчера, — огрызается в ответ, но руки убирает, и я сев на пятки принимаю вызов.

— Мам, — доносится из динамика, весёлый голос сына.

— Привет, мой ангел, — улыбаюсь я, — как ты там?

— Всё хорошо, вечером выдвигаемся назад, и уже утром будем дома.

— Я рада, я очень соскучилась, — я вздрагиваю, когда горячие ладони ложатся на мою талию, они медленно скользят, вверх, поднимая ткань футболки.

— Как у тебя дела? Папа не вернулся? — спрашивает Андрей.

— У меня… всё хорошо, — сбиваюсь я, потому, что этот гад кусает меня за основание шеи, и по телу бегут мурашки, — папа… нет, не вернулся, — и тут же Ямал, сжал меня крепче, так, что мне пришлось встать на колени и прислониться к широкой груди, почувствовав ягодицами его твердый член.

— Я тоже скучаю, — тем временем говорит Андрей, а я пытаюсь не потерять нить разговора, и телефон тоже пытаюсь не потерять, потому что всё тело приходит в боевую готовность. Моментально настраиваясь на получение удовольствия.

— Я тоже, малыш, — пытаюсь говорить спокойнее, но дыхание сбивается, потому что Кир, оттягивает чашки бюстгальтера, гладит, жмёт, крутит мои соски, и низ живота наполняет тягучей сладкая боль, и между ног разливается вязкой, горячей патокой. Я уже сама трусь об него без стеснения, закинув голову на плечо, открываясь для его рук.

— Ладно, мне пора, — говорит Андрей, — до встречи!

— Я люблю тебя! — кидаю на прощание, и он сбрасывает, и я, наконец, убираю трубку от уха, и вообще дальше не прослеживаю её судьбу.

Кир тут же стягивает с меня футболку.

— Неужели нельзя было подождать, — тем не менее, ворчу я, а сама закидываю руки назад и обнимаю его.

— Хорошо, в следующий раз твой сын подождёт, пока я не вытрахаю тебя вдоволь, — рычит он, и скидывает мои руки, хватает за волосы, и оттягивает голову назад, открывая нежное горло.

— Ямал… — начинаю я, вскипев праведным гневом, от этих слов.

— Лучше заткнись, красивая, — его зубы сходятся на тонкой шее, я дрожу, от смеси боли и удовольствия, когда он зализывает эти раны. Он ещё больше натягивает волосы, а другой рукой ныряет в мои трусики, вторгается во влажный жар, что царит у меня между ног, погружает длинный пальцы, глубже, и я протяжно стону, дёрнув бёдрами. Покачиваюсь, набираю темп, и насаживаюсь глубже на его пальцы. Обхватываю руками его кисть и задаю темп, давлю, заставляя действовать быстрее.

Выгибаюсь, оборачиваюсь к нему, смотрю расфокусированным взглядом. Тянусь, насколько он мне позволяет, к его губам, и он тут же вгрызается в мой рот. Прикусывает нижнюю губу, втягивает в рот, сосёт, до боли, отпускает, и снова рот мой своим пожирает.

Всё эти дикие ощущения смешиваются в один умопомрачительный коктейль. Боль, перемажется с кайфом. Тонкая грань.

Никогда не испытывала ничего подобного. Чтобы так гореть,