Плоды мести - Андрей Юрьевич Болотов Страница 18

— Не подписывал, верно, — легко согласился жахани, — но предавал. И нужен мне именно ты. Раз уж договор сработал, то грешно отказываться от такой соблазнительной возможности. Строго говоря, мне от тебя не так уж много и нужно, но твоя добровольная помощь будет совершенно неоценимой.

— Не буду я твоим пророком. С чего я вообще должен помогать тебе? — оскорбился человек.

— Пророком, ха. Это была смешная шутка, но мне нужно не это. Проповедников и без тебя хватает. Ты, конечно, не обязан работать на меня, потому что подпись не твоя, — Михель почти физически ощутил, как Лю согласно кивает, — поэтому я дам тебе выбор. Можешь отказаться, и тогда я займусь твоим зеленокожим другом. Формально, он вас всех предал первым, когда подписал договор. Он, конечно, с твоей работой не справится, но я хоть наиграюсь вволю.

— Я служитель Вседержителя! Я просто не могу!

Голос долго смеялся, от чего голова начала сильно болеть.

— Ты? После всего, что натворил? Побойся… э, кого ты там, кстати, боишься?

— Я вылечил Гарба наложением рук, — возразил монах. — Это доказывает, что Владыка меня не оставил. И чего я такого натворил?

— Это доказывает, что дарованные однажды силы не так-то просто забрать обратно, потому что себе дороже. Поэтому боги и не разбрасываются своими дарами, — хмыкнул Лю. — Ты же слышал истории про отступников, которые вовсю пользовались божественными силами. За такое, правда, и наказание суровее предусмотрено, но что-то я отвлекся. Чего натворил, говоришь? Сейчас посмотрим.

Несмотря на возражения монаха дьявол принялся рыться в человеческой памяти. Процедура оказалась не слишком приятной. По ощущениям походило на дергание обнаженных нервов раскаленными щипцами. Образы один за другим сменялись в голове, заставив желудок подступить к горлу. В какой-то момент стало нестерпимо больно.

— Странно, — раздался голос, и боль сразу отступила, — кроме жестокого убийства заведомо неспособного к сопротивлению врага, и предъявить-то пока особо нечего. Самое печальное, что даже за это к нам ты можешь попасть только если от тебя наотрез откажется одна сладкая парочка из вашего пантеона.

Монах расслабленно выдохнул, но, как оказалось, напрасно.

— Это только то, что ты сам помнишь, — отрезал жахани. — В твоей памяти кто-то уже до меня ковырялся и кое-что весьма неаккуратно почистил. Прикрой-ка веки и взгляни на одно маленькое происшествие глазами своего клыкастого приятеля.

Михель машинально подчинился, и на него тут же хлынул поток образов, выдранных из чужой памяти. Человек увидел себя со стороны с большого расстояния. Он-Михель стоял на скальном уступе высоко над землей, а рядом с ним зависло самое настоящее порождение тьмы. Откуда-то из самых дальних глубин разума осторожно выползло робкое воспоминание. И тут же больно кольнуло до дрожи в коленях. Это же Антонио! Бурбалка, как он называл свое бестелесное существование. Только слишком уж страшным оно сейчас было! От облака мрака исходил такой ужас, что кровь стыла в жилах.

— Что я мог делать рядом с этим чудовищем? — спросил монах.

— Дальше смотри, — подсказал невидимый собеседник.

Михель закрыл глаза, чтобы увидеть продолжение. Тот человек на скале что-то говорил, а затем с разворота ударил ногой в самую середину облака, которое тут же испарилось. Солнце сразу начало светить ярче.

Монах открыл глаза.

— И что я неправильно сделал, даже если это действительно произошло?

— А то, что он в отличие от тебя не обрекал друга на участь хуже смерти, — довольно хихикнул Лю. — Куда ты его отправил, как думаешь?

— В Умбру, наверное. В мире теней ему самое место, — хмыкнул Михель. — В Ордене учили, как бороться с ее порождениями.

Голос в голове бросил в него образом поднятого вверх большого пальца, за которым последовал образ вручаемого ордена.

— Ты ведь и нам услугу оказал, потому что у нас существуют некоторые трения с миром теней, — голос можно было намазывать на хлеб, будь он материален. — Замыслы Умбры страшат даже нас, потому что могут поломать основы мироздания. Но вот ведь незадача, этот огромный жуткий комок мрака не только хотел тебе помочь, но и никак при этом тебе и твоим друзьям не угрожал. А если и этого мало, то знай, что его душа осталась чистой и незапятнанной мраком. Умбра же его попросту сожрет после того, как он ее ослушался.

— Не верю.

— Вернемся немного назад.

Поток образов изменился. Теперь черноволосый парень с седыми висками сидел, прислонившись спиной к скале, а у него на коленях поверх монашеского балахона покоилась голова той самой девицы с портрета. Монах шептал молитвы и пытался исцелять, но выздоровление все никак не наступало. Жизнь неотвратимо покидала тело девушки. Человек страшно крикнул и отрекся от Вседержителя, проклиная его.

— Я не верю тебе, — ответил Михель, гневно сверкая глазами. — Ты лжешь!

— Не стоило прогуливать занятия в монастыре, — в голове возник образ красного когтистого пальца, назидательно машущего из стороны в сторону. — Там можно было узнать, что жахани никогда не говорят неправды, потому что есть множество других способов добиться нужной цели, а глупая ложь только лишает возможности проявить изворотливость и часто приводит к результатам, далеким от желаемых. К этому разговору мы еще вернемся. Подумай пока, но не очень долго. У меня-то в запасе вечность, а у тебя ее нет.

Михель зажмурился, а когда открыл глаза, никакие голоса его уже не тревожили.

Глава 8

«Все любят грешить. Расплачиваться за грехи — никто».

— Хуан де Деса, великий инквизитор

Огромный страшный пират угрюмо нависал над ней, а единственная наследница повелителя острова Такарим растерялась, напрочь забыв все, чему ее учили. Забыла она и про кинжал, спрятанный в рукаве, и про своего настоящего отца. Потому что то, что она видела, не могло быть правдой. Небесный отец наказал этого негодяя, превратив в обычного быка. Почему же он все еще топчет землю своими погаными копытами?

Могара бросила беглый взгляд, чтобы убедиться, что ей не показалось. Нет, это определенно тот самый Каввель Исс-Брестон, заклятый враг королевства Фарукон, гроза морей, наглец и грубиян, каких поискать. И насильник.

Еще один взгляд искоса показал, что пират все-таки симпатичный, хоть и жуткий. Только бы не подумал, что с ним заигрывают. Он и так в прошлый раз покусился…

— К-хм, — покашлял Каввель. — Ну, рассказывай, красавица, зачем тут ходишь совсем одна.

Он сам не знал, как строить разговор и с чего начать, поэтому выбрал нейтральную тему. Многие месяцы в теле быка отбили у пирата всякую охоту приближаться к дочери бога, но ее присутствие будоражило кровь. Почти пьянило. «Не