Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 1975 год Страница 19

Лишь одна гора зовется Булек, то есть Посторонняя, ибо стоит она в стороне от горных гряд и цепей. Дороги обходят ее, уступая место узким тропинкам, по которым шныряют разве что дикие звери.

Однажды ранней весной в этом глухом уголке поселились два волка. Прежде они жили вместе со своими собратьями у подножия тех гор, от которых отделилась Булек. Природная смекалка и хитрость помогли дожить им до старости. Соседние аулы они не тревожили, а совершали набеги на аулы дальние. Поэтому в округе не было людей, жаждавших расквитаться с ними. Люди только посмеивались: «Пусть эти двое непутевых живут себе на здоровье».

Спокойное волчье житье кончилось неожиданно. Когда растаяли снега, в горах появились люди. Треск и гул огласили долину, то здесь, то там вспыхивало пламя, в воздух летели комья земли и камни. А вместе с ними и волчьи логова... То, что происходило, было настолько страшным, что все зверье разбежалось. Остались лишь одни лопоухие зайцы со своими выводками.

Вот тогда-то эти двое и бежали на Булек. Впереди шла брюхатая волчица. Она часто останавливалась, и тогда волк настороженно оглядывал с холмов окрестность, а потом они снова шли все дальше и дальше.

Они навсегда расставались с родными местами, и это удручало волчицу: она вырастила здесь много волчат, которые разбрелись потом по белу свету.

Волки поднялись почти до самой вершины горы и здесь, напротив крутого утеса, среди желто-коричневых камней, облюбовали себе пещеру. Откуда волкам было знать, что из этого камня — жосы делается краска, которой красят остовы юрт!

Пока волчица не ощенилась, самец один добывал пищу. Но потом, когда его подруга окрепла, им стало легче. Теперь вдвоем они уходили в степь и всегда возвращались с добычей.

Время шло незаметно. Наступило лето. На новом месте их почти никто не тревожил. Только беркут иногда парил над ними, а потом садился на крутой утес, расположенный по другую сторону оврага, напротив пещеры. У него тоже были дети, которых надо было кормить. Да еще надоедали кукушки, выкрикивающие свое вечное кукек, кукек, кукек...

Пережив суровую зиму, волки набрались сил, и тогда к ним стала подкрадываться глухая тоска. Они все чаще вспоминали покинутые древние горы, свою волчью молодость, а вместе с ней и бесшабашную удаль. Подросли и волчата. И все чаще принимались выть: пробовали голос.

Однажды на их зов пришел молодой волк. Он был худ и невзрачен, скорее всего походил на бездомную собаку. Пришелец несмело подошел к волчице и стал обнюхивать ее, помахивая жидким хвостом. Та тоже обнюхала его, как-то странно завизжала и отпрыгнула в сторону. Может, волчица приняла пришельца за своего потерявшегося переярка? Во время игры особенно бросались в глаза ее врожденная стать: узкая морда, крепкий торс, жилистые ноги. Густая серо-бурая шерсть слегка лоснилась...

Молодой волк, испугавшись старого, самца, трусливо сбежал. Волчица же в отчаянии от того, что вместе с ним исчезла и ее последняя надежда собрать в стаю своих разбросанных по белу свету волчат, с лаем набросилась на старика, кусала, била его лапами.

Их примирили дети. Щенки уже заметно подросли и требовали все больше еды: они должны были скоро покинуть логово. Родителям приходилось чаще ходить на охоту...

Сначала они шли вместе в сторону джайляу. Остановились у большого густого шенгеля, одиноко растущего в безлюдной долине. Редкие путники, следуя старому поверью, повязывали на его ветках разноцветные тряпочки. Но до этого волкам не было дела. Это был их куст. Он служил им ориентиром и местом встреч. Тот, кто первым возвращался и проходил здесь, мочился на куст, оставляя свой след и давая знать, что все в порядке.

Они долго стояли у шенгеля, прислушиваясь к шорохам, наполнявшим долину. Убедившись, что нет оснований для тревоги, стали играть. Постепенно, входя в азарт, они кусали друг друга за шею, били лапами по лопаткам. Это было своего рода напутствием перед разлукой, пожеланием удачи...

Волчица была зла, потому что хотела есть. Это придало ей решимости, и она пошла прямо на джайляу, а самец свернул в степь. Прямой путь к джайляу был опасен — впереди расстилалась голая равнина, и лишь единственный узкий горный хребет, огибая степь, подходил к поселку. Этой дорогой и пошла волчица. Оттуда она видела все, сама оставаясь незамеченной. В конце пути подошла к краю обрыва, прячась за одинокий курай. Далеко внизу виднелись юрты. Скот еще не успел вытоптать траву вблизи аула и поэтому пасся подле жилья. Волчица не стала рисковать и повернула обратно.

У подножия каменистого холма Дегирез она оплошала и спугнула стаю перепелок, а поднявшись на вершину, наткнулась на орлиное гнездо. Вокруг гнезда белели кости маленьких черепах. Больших черепах обычно приносит своим птенцам сильный орел, а слабый довольствуется малыми. Слабый не способен на месть. Это знала волчица и смело набросилась на гнездо. Будь орлята покрепче, они успели бы улететь, но эти ждали своей участи спокойно. Они почуяли беду лишь тогда, когда оказались в лапах волчицы. Орлята беспомощно взмахивали неокрепшими крылышками и жалобно пищали...

Когда волчица вернулась домой, самца еще не было. Не пришел он и позже. Чуть забрезжил, рассвет — отправилась на поиски.

Вот и знакомый шенгель с разноцветными тряпочками. Волчица подбежала к кусту, обнюхала его: нет, самец не приходил сюда. Тогда она бросилась в степь...

Жил в этих краях охотник Бугыбай. Правда, последнее время он почти не охотился — ленив стал, да и зверья поубавилось в округе. Он занялся другим промыслом, более спокойным и выгодным, — стал мастерить остовы юрт, которые всегда нужны кочующему скотоводу.

Изделия Бугыбая ценились выше промкомбинатовских, поскольку он лучше других разбирался в породе деревьев, которые шли в дело, умел более тонко рассчитать размеры остовов и кровли, словом, в совершенстве владел этим сложным ремеслом. Он недурно делал и всякую утварь. Не шил только седла, и не потому, что не умел, а из-за принципа: еще во время войны управляющий фермой вне очереди, как считал Бугыбай, забрал для армии его единственную лошадь. С тех пор охотник испытывал ко всем людям, имеющим лошадей, чувство зависти, а управляющего откровенно ненавидел. По этой причине он и не брался за седла. Как это он будет делать седла другим, если сам ездит на верблюде?

В один из летних дней, несмотря на то, что в ауле готовился той, Бугыбай стал собираться в дорогу.

— Ты что это, — возмутилась жена, — оставляешь меня всем на посмешище? Куда собрался? На охоту? Когда управляющий пригласил всех на той?

На это Бугыбай, садясь на верблюда, со злостью ответил:

— Управляющий отобрал у меня коня. Что ж я, на верблюде приеду на той? Нет уж, лучше поеду в горы за жосой, а то комбинатские краски выдыхаются, как гвоздики...

Не успел Бугыбай отъехать от аула, как встретился с четырьмя всадниками, один из них вел на поводу темно-серого трехлетка. «Видать, подарок управляющему...» — заключил охотник, и все внутри у него закипело.

Бугыбай ехал долго. Поравнявшись с Дегирезом, свернул направо. Тут его внимание привлек след машин. Он вел на вершину крутого холма. «Подумать только, — размышлял он, — раньше на лошадях этот холм объезжали — больно уж он крут, а вот на машине туда можно подняться... Попробую-ка я на своем верблюде...»

С трудом перебравшись через холм, Бугыбай спустился к зарослям чия. Обычно в это время года женщины заготавливают здесь чий для покрытия юрт. Сейчас тут никого не было. Охотник хотел было уже тронуться дальше, как вдруг увидел волка. Хищник, еле ворочаясь, лежал на откосе. Его задние лапы цепко схватил капкан. Рядом стояла волчица.

Вот когда Бугыбай пожалел, что не захватил с собой старую берданку. Он взмахнул длинной плетью и рассек воздух. Заорал верблюд. Стал кричать и Бугыбай.

Испугавшись, волчица скрылась. Волка же Бугыбай решил добить. Но как? Передние лапы хищника не были повреждены, а налитые кровью глаза угрожающе сверкали.

Боясь подойти близко к волку, Бугыбай стал издали бить его камнями. Зверь рычал и визжал, слабея с каждым ударом. Но, собрав последние силы, он сделал отчаянный рывок и покатился под откос.

Разгоряченный Бугыбай, с трудом переводя дыхание, спустился вниз и уже без страха приблизился к волку. Тот вскоре затих...

Теперь о продолжении поездки не могло быть и речи. С затравленным волком Бугыбай поспешил в аул, чтобы похвалиться перед пирующими односельчанами своей добычей, показать, что и у него есть еще порох в пороховнице.

Бугыбай ехал обратно и удивлялся, как это такой матерый волчище мог попасть в капкан. Ловушка наверняка была поставлена для лисиц, которые во множестве обитают в зарослях чия. Волк, видимо, охотился за лисами и вошел в азарт, не заметил капкана, за что и поплатился. Случай вообще-то редкий...